Мы замолчали и теперь заворожённо смотрели друг на друга. Между нами проскочила поначалу незаметная, невидимая искра, но и её было достаточно для того, чтобы поджечь и испепелить в прах все мои прежние представления о морали. Позже я ещё долго буду задаваться вопросом, правильно ли я в ту ночь поступил. Но в «здесь и сейчас» я не сомневаюсь, я полностью доверяю себя этому огню…

Мгновение – и я уже перешагиваю порог квартиры. Прижимаю девушку спиной к стене и страстно, несдержанно целую в губы. Мои руки стискивают через слой ткани её грудь, ненасытно изучая шикарные формы, скользят по изящным изгибам фигуры вниз, до бёдер, приподнимают подол короткого платья.

– Пойдём в мою комнату, – тихо шепчет Танечка. Я киваю и закрываю входную дверь. Прихожая погружается во мрак.

Взявшись за мой галстук, девушка тянет меня за собой. Времени включать свет у нас нет, поэтому мы двигаемся на ощупь в кромешной темноте коридора, попутно что-то сбивая и роняя. На пол падает ложка для обуви, зонт и какая-то статуэтка с тумбочки. Мы даже умудряемся задеть вешалку, но к счастью я вовремя её подхватываю и возвращаю в вертикальное положение.

Возиться с обувью некогда – бросив туфли где-то в прихожей, я иду в спальню. Она снимает с меня очки и кладёт их на туалетный столик. Расслабляет галстук, аккуратно стягивает его с шеи, а затем подрагивающими пальцами принимается расстёгивать пуговицы моей рубашки. Я опускаю молнию на её платье, оно безвольно соскальзывает с соблазнительной фигурки и падает вниз к нашим ногам. Танечка предстаёт передо мной практически голой – в одних трусиках – и я моментально схожу с ума при виде её обнажённого тела.

– Как же я тебя хочу! – шумно выдыхаю я, поддевая пальцами полосочку стрингов. Мне кажется, что мои брюки вот-вот треснут и разойдутся по швам от напряжения, которое создаётся внутри.

– Ой, – вдруг останавливает меня обольстительница. Она опускается на пол и, опрометчиво встав на четвереньки, руками пытается что-то нащупать в темноте. – Я ведь должна родителям написать! Где же мой телефон?.. Подожди чуть-чуть!

Но ждать я уже не могу. Она стоит прямо в полоске лунного света, демонстрируя мне свои прелести, и у меня зубы сводит от возбуждения. Звякает бляшка моего ремня, я буквально падаю на колени и, отодвинув в сторону тонкую полосочку кружевной ткани, вхожу сзади. От неожиданности Танечка издаёт приглушённый возглас и лепечет, что ей больно, хотя мобильник из рук не выпускает и ещё несколько секунд честно пытается дописать маме сообщение. Мой телефон тоже вибрирует где-то в кармане – наверное, это звонит приехавший водитель. Брать трубку я, конечно, не буду: во-первых, мои руки заняты, а во-вторых, что мне ему сказать? Извини, друг, я знаю, что ты уже ждёшь, но мои планы, похоже, резко меняются, я прямо сейчас трахаю сзади обалденную девочку, и поэтому грубо нарушаю нашу договорённость?.. Грубо. Резко. Трахаю… Я сам себя не узнаю.

Прерывисто дыша, я провожу рукой по её выгнувшейся спине – по нежной, пышущей свежестью, коже, которая снова покрывается сексуальными мурашками. Её влагалище узкое, даже слишком, а ещё короткое, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы снова не сделать ей больно. Наверное, у меня плохо получается, потому что время от времени она всё же еле слышно вскрикивает. Её ногти впиваются в ворс ковра, а попка тщетно пытается от меня «убежать». Чего же она хотела, я высокий – почти метр девяносто – и все части моей фигуры пропорционально увеличены в размерах. Она же ниже меня сантиметров на тридцать точно – настоящая дюймовочка, даже немного её жалко, ведь я слишком пьян, чтобы быть ласковым.

– Макс… – ноет она. – По… ос… торожнее!

– Да-а, скажи так ещё раз!

– Что?..

– Назови моё имя!

– Ма… аксим… ай!.. ну пожалуйста!..

Меня безумно это возбуждает – звуки моего имени, произнесённые её милым голоском, да ещё и с мольбой о пощаде. На тело начинают накатывать волны оргазма, я прерываюсь, пытаясь унять усиливающиеся ощущения, переворачиваю девушку на лопатки и, наконец, стягиваю с неё трусики. В её широко раскрытых синих глазах я замечаю слезинки, а губа в отчаянии закушена. О боже. Я обязательно пожалел бы её, если бы не вид этой торчащей кверху упругой, юной груди – такую большую и одновременно аккуратную я вижу впервые. Сколько ей?.. Я с трудом вспоминаю – кажется, двадцать.

– Ты восхитительная! Я… – я вхожу в неё снова, понимая, что никак не смогу отсрочить разрядку, – я сейчас кончу, прости.

Ещё несколько глубоких, головокружительных проникновений, и я со стоном взрываюсь, едва успевая выйти из неё. Моё дыхание сбивается, кажется, какое-то время я вообще не дышу, а потом медленно начинаю приходить в себя. Открыв глаза, я вижу, что забрызгал всё вокруг – как будто копил целый год и устроил Танечке настоящий потоп. Сперма блестит повсюду: на полу, на ковре, во впадине её плоского живота, на груди, и даже немного в растрёпанных волосах.

Она улыбается мне – это хорошо. Значит, не злится. Хотя злиться, конечно, есть за что: напал на неё, практически изнасиловал, при этом продержался не дольше пяти минут, а скорее всего даже меньше, и в итоге ничем кроме боли не наградил.

Мой член, не успевший ещё потерять твёрдость, словно извиняясь, выписывает вензеля вокруг её пупка. Она же вдруг лукаво прищуривается, медленно собирает в ладонь вязкую жидкость со своего тела и подносит ко рту. Жадно глотает её, с аппетитом облизывает пальчики и попутно следит за моей реакцией.

– А ты вкусный! – комментирует с довольным видом.

Чёрт, что она со мной делает?! Я бы прямо сейчас трахнул её ещё раз, но нам обоим не помешает немного передохнуть…

– Сейчас я тоже тебя съем! – вслух отвечаю я.

Я беру её, смеющуюся, на руки и несу в постель, потому что прекрасно понимаю: встать сама она ещё долго не сможет. Ложась на спину, девушка устраивается поудобнее и охотно раздвигает ноги, а я склоняюсь головой к её округлому, гладко выбритому лобку. Несмотря на причинённую ей боль, она довольно сильно возбуждена – её губы влажные и припухшие, а тело на прикосновение к ним реагирует осязаемым трепетом. Мой палец аккуратно раздвигает трогательную складочку и проникает внутрь, а язык прикасается к набухшему, затвердевшему клитору. Танечка ахает и заливается звонким смехом, изредка перемежающимся с громкими стонами. Она натянута словно струна, её бёдра напрягаются и приподнимаются мне навстречу, а с уст слетают звуки разной высоты и громкости: иногда это тихое рычание, иногда – острые несдержанные крики. Моя рука, ритмично двигающаяся внутри, полностью намокает, по ладони струится горячая смазка. Три года, значит?.. Вот теперь мне охотно в это верится. Я никогда раньше не видел, чтобы женщина так текла.

– Ты тоже лакомый кусочек, – говорю я, прервавшись. – И искренняя. Мне это нравится.

Но ей уже не до разговоров:

– Продолжай! – нетерпеливо взвывает она. Обхватывает обеими руками мою голову и притягивает её к себе, шире расставляя ноги.

Я снова обволакиваю языком пульсирующий клитор, предвкушая её пик буквально как свой собственный. Пальцы моей левой руки лежат на её бедре, и через тонкую кожу я различаю её частое, ускоряющееся сердцебиение. Дрожь пробегает изнутри по её влагалищу, сначала едва заметная, потом уже более очевидная. Потом оно внезапно расширяется – так, что я успеваю поместить туда целых три пальца вместо одного – и сразу же сжимается судорогами, передавая их всему её телу. Танечка запрокидывает голову и вдруг начинает громко плакать – в прямом смысле этого слова. Приподнявшись, я вижу, что по её щекам стекают дорожки слёз. Она оргазмирует долго: трогательно мнёт одеяло, зажимая его в кулаках, извивается, всхлипывает и заливает рыданиями подушку. Наконец, успокаивается и открывает глаза.

– Макс… – шепчет так, будто сорвала голос. – Иди ко мне.

Меня не нужно упрашивать дважды. Такую бурную реакцию на оргазм я наблюдаю в первый раз и, конечно же, снова чувствую непреодолимое напряжение внизу. Я встаю над ней и провожу кончиком увеличившегося члена по её щекам, вытирая слезинки. Словно в предвкушении вкуснейшего из лакомств, она медленно открывает свой очаровательный ротик пошире, и я проникаю внутрь. Сначала неглубоко, погружая только головку, потом постепенно пытаюсь войти всё глубже, но девушка начинает дёргаться и давиться. Сосёт она неважно – то ли разучилась, то ли вовсе никогда не умела – не обхватывает член плотно, поэтому мне автоматически хочется протолкнуть его по самые гланды. Она неправильно дышит, и из-за этого её горло хрипит неконтролируемыми рвотными спазмами. Глаза плотно зажмурены, на ресничках опять проступают слезинки. Бедняжка, мне действительно её жалко, но остановиться я не могу, мой мозг почти полностью отключён. Я плотно держу её голову руками – деваться ей некуда, абсолютно никакой надежды на спасение, а потому приходится терпеть.

К счастью, я мучаю её недолго, задохнуться она не успевает, и даже не захлёбывается. Не больше минуты – и я снова несдержанно кончаю, предварительно вытащив член и прикоснувшись головкой к её трогательным, раскрасневшимся губкам. На этот раз уже я издаю громкий гортанный крик, переходящий в рычание. Сперма частично попадает ей в рот, частично стекает по подбородку на подушку. Она судорожно сглатывает, приоткрывает глаза, чтобы посмотреть на меня, потом проводит трясущейся рукой по лбу, вытирая выступивший пот.

– Спасибо, сладенькая, – обессилевший, я падаю рядом с ней, а она наоборот приподнимается, берёт с тумбочки бутылку минералки и жадно засасывает горлышко. Да, теперь у неё это получается уже значительно лучше.

Через пару секунд Танечка в изнеможении ложится ко мне на плечо и прижимается к груди. Её разгорячённое тело пышет жаром, она такая сексуальная, что, несмотря на физическую усталость, спать я не могу. Мы ещё долго ласкаем друг друга – полупьяные, полусонные. Чуть позже мы снова занимаемся любовью, уже менее агрессивной, но при этом не менее страстной. Всю ночь напролёт.

Эта женщина моя. Она вся пахнет мной – от кончиков волос, разметавшихся по подушке, до нежных пяточек, касающихся то моих бёдер, то плеч, то коленей. Она насквозь пропитана мною, и это нестерпимо заводит. Я готов соединяться с ней вечно, но на рассвете, с очередным оргазмом, меня покидают последние капельки сил. Всё рано или поздно заканчивается. Время останавливается, утомлённое тело безвольно падает в тёмную пучину беспамятства, и ты исчезаешь в невесомости. Не помня о прошлом, не зная будущего, не подозревая, что скоро придётся просыпаться… Это немного похоже на смерть.