Французский эколог Ж. Дорст, имея в виду преимущественное развитие науки и техники, фетишизация роли науки и техники в цивилизации Запада, в книге «До того как умрет природа» писал: «Мы вправе спросить себя, какова же общая ценность технической цивилизации. Каждому из нас иной раз кажется, что мы мчимся в неуправляемом поезде и не можем из него выйти… Мы не знаем, куда мчимся… степень цивилизации измеряется не только количеством киловатт, производимых энергоустановками, она измеряется также рядом моральных и духовных критериев, мудростью людей, двигающих вперед цивилизацию…» ⁴⁷

Однако очевидно и то, что ценность развития самих научных, технических и хозяйственных средств для существования и развития человечества и его культуры не может быть подвергнута никакому сомнению. «Но сегодняшнее катастрофическое состояние человека, – продолжает Ж. Дорст, – его духа, его культуры и его природы и его природной среды обитания явно требует от нас не количественного изменения отношения человека к миру, к себе и к собственной культуре, не к простому умножению созданных им, под господством научно-технического разума, а коренного изменения этого отношения, коренной переориентации человеческой жизни и культуры, подчинения теоретического разума – разуму практическому…»⁴⁸

Богатство мировой культуры определяется тем, что она представляет собой сокровище общечеловеческих ценностей, единство отдельных, своеобразных, уникальных и самобытных культур. Диалог культур, сосуществование различных общечеловеческих ценностей и сохранение всего богатства мировой культуры должны быть наивысшей целью человечества.

Тенденция нивелирования интересов национальных государств и самобытных культур, сопровождающая глобализацию, должна быть урегулирована или сведена к минимуму проведением мероприятий, препятствующих такой нивелировке (прежде всего на уровне межгосударственных соглашений). И в противовес модным концепциям «столкновения цивилизаций» (которые имеют под собой определенную основу) человечество должно и обязано отстаивать идею сохранения гуманной общечеловеческой перспективы – формирования нового глобального консенсуса в диалоге цивилизаций. «Очевидно, – пишет один из современных авторов, – что тенденция глобализации будет развиваться в перспективе открытой, непредсказуемой истории, преодолевая серьёзные препятствия на своем пути. Когда-то на заре цивилизации архаичных племенных богов победила и вытеснила великая римская идея. Сегодня история повторяется. Сумеют ли представители мирового гуманитарного сознания противопоставить новому трайбализму сильную гуманистическую объединительную идею, сочетающую рационализм пользы с пафосом защиты великих общечеловеческих ценностей? От ответа на этот вопрос зависит будущее глобального мира» ⁴⁹. Думается, такой вопрос сегодня действительно встает.

Исходя из вышеизложенного понимания сущности феномена культуры, можно утверждать, что и в условиях процесса глобализации подлинное развитие культуры возможно лишь на основе гармоничного взаимоотношения ее основных элементов, компонентов. Гармония же подразумевает признание специфических особенностей всех элементов и исключает переоценку или недооценку роли и значения того или иного элемента культуры.

На нынешнем этапе процесса глобализации, когда продолжается преимущественное развитие науки и техники, следует обратить особое внимание на то обстоятельство, что очень важную роль играет и будет играть тенденция абсолютизации преимущества и значения научно-технического способа мышления.

В сфере экономики глобализация проявляется в формировании мировых хозяйственных сил и хозяйственных отношений. Современная мировая экономика представляет собой своего рода планетарный хозяйственный механизм, все элементы которого разбросаны по всем странам и континентам.

Экономическая глобализация содействовало экономическому росту некоторых слаборазвитых стран. «Открытие рынков для международной торговли помогло многим странам осуществить более быстрый экономический рост, чем это могло бы быть в ином случае. Международная торговля способствует экономическому развитию тогда, когда экспорт страны влияет на её экономический рост. Стимулируемый экспортом рост был центральным пунктом промышленной политики, обогатившей значительную часть Азии и существенно улучшившей жизнь миллионов»⁵⁰. Китайский прорыв был бы невозможен, если бы Китай не включился в глобализационные процессы и если бы транснациональные корпорации не инвестировали китайскую экономику.

В области политики глобализация предполагает сотрудничество всех государств в решении политических проблем, имеющих международное значение.

Но отсюда не следует, что нужно унифицировать все модусы и методы осуществления политической власти и ликвидировать национальную специфику реализации этой власти и веками существующие государственные границы. Между тем наблюдается как раз стремление глобализаторов к стандартизации политической жизни планеты. Причем стандартизация происходит по западному образцу.

Глобализация в сфере духовной культуры предполагает обмен духовными ценностями, рост культурных связей между народами, плюрализм мнений, творческое содружество деятелей культуры, кино и т.д.

Глобализация привела к качественному изменению в сфере информатики "Особенностями глобализации стали компьютеризация, миниатюризация, использование цифровой технологии, волоконная оптика, связь через спутники, Интернет"⁵¹. Благодаря быстрой передаче информации сформировалось планетарное мышление, остро и живо реагирующее на всё, что происходит во всем мире. Кроме того, новые информационные технологии позволяют обогащать свой духовный мир, осваивать новые достижения мировой культуры.

Народы все больше и больше узнают друг о друге. Все это нельзя не оценить позитивно.

Но вместе с тем следует подчеркнуть, что глобализация духовной жизни ведёт к утрате народами своих национальных культур. Сегодня США выступают своего рода эталоном культуры для всех стран мира, хотя хорошо известно, что Соединенные Штаты в отличие от других государств не имеют тысячелетних исторических традиций и уже в силу этого не могут выступать эталоном культуры. Но они обладают сильными экономическими рычагами и поэтому распространяют свою специфическую культуру по всему земному шару.

В качестве генератора глобального потребительского образа жизни чаще всего выступают США. Американское влияние на глобальный образ жизни доминирует, хотя и не является единственным. На глобальную арену выходят потребительское отношение других стран.

Объективно же стоит подчеркнуть, что в последние годы бурное развитие китайской экономики привлекает всеобщее внимание. Успешные меры Китая по борьбе с финансовым кризисом предоставили другим странам ценный опыт. Нетрудно понять, почему на этом Давосском форуме тема о китайской экономике стала важной темой при рассмотрении вопроса перехода и создания новой модели. Западные страны хотят в китайской экономической модели найти эффективное средство против проблем глобальной экономики⁵²

«Глобальный образ жизни связан не только с американскими стандартами потребления, хотя они и преобладают»⁵³, – считают В.И. Добреньков и А.Б. Рахманов. «В целом, разумеется, модели поведения, ценности и нормы глобального образа жизни генерируются развитыми капиталистическими странами»⁵⁴.

Прежние духовные ценности либо уничтожаются, либо игнорируются.

Как пишет И.А. Гобозов, «исчезает критическое мышление. Начинает доминировать всеобщее мещанство. Добродетельный человек, которым гордились и которого ценили высоко, считается неудачником. Теперь главное не моральные принципы и нормы, а полезность. Человек человеку нужен постольку, поскольку он полезен в данных конкретных обстоятельствах»⁵⁵.

Сама европейская культура чужда всякой унитарности. Она стала великой культурой только потому, что обладала потребностью и способностью быть в диалоге. Она не только терпела культурное «инакомыслие», конфликты, но только ими и жила. Как справедливо подчеркивается, «самый склад европейского мышления дуалистичен, дихотомичен, исходит из наличия различных, гетерогенных элементов: диалог при этом выступает в качестве снятия противоречий, продвижения проблемы на новый уровень развития»⁵⁶.

По мнению А.О. Флиера, «высокая» культура, не выдержав столкновения с рынком, исчезает. Противостоять маргинальным субкультурам может лишь культура «либеральных ценностей», по преимуществу американская. Флиер полагает, что «высокая культура уже вышла из борьбы за сердца и умы людей. Поэтому «задача государственной политики в отношении «высокой» культуры видятся не столько в развитии, сколько в консервации имеющегося культурного потенциала, а главное – в спасении его школы» ⁵⁷.

Невозможно согласиться с подобной точкой зрения. «Законсервированная», застывшая культура – это мертвая культура. И совершенно очевидно, что без мощной финансовой подпитки государства культура обречена. Государство «ушло» из экономики, породив ее развал. Уход государства из культуры будет означать социокультурную катастрофу.

По данным Госкомстата в 2000 году житель российского села выделял на культуру всего 88 копеек в месяц, а горожанин клал на алтарь культуры 7 рублей 93 копейки⁵⁸. И если билеты в столичные театры подчас «зашкаливают» за 1000 рублей, то ясно, что большинство россиян вынуждено проводить свой досуг, наслаждаясь просмотром дешевой американской кинематографии.

По мнению Р. Емельянова «чтобы организовать хорошее, качественное выступление, концерт, сегодня необходимо вложить столько денег, что это никогда не окупится просто. Это неизбежно влияет на цену билета. Билеты очень дорогие, поэтому очень многие люди в нашей стране не могут позволить себе посещать эти мероприятия»⁵⁹.

Американизм, получается, становится культурой мира. Но тут невольно приходит на ум завет выдающегося французского антрополога К. Леви-Стросса: «Нет, не может быть мировой цивилизации в том абсолютном смысле, который часто придается этому выражению, поскольку цивилизация заключается в этом сосуществовании. Мировая цивилизация не могла бы быть ничем иным, кроме как коалицией культур, каждая из которых сохраняла бы свою оригинальность. Священная обязанность человечества охранять себя от слепого партикуляризма, и никогда не забывать, что никакая часть человечества не обладает формулами, приложимыми к целому, и что человечество, погруженное в единый образ жизни, немыслимо»⁶⁰.

А.Э. Кулиджанишвили проанализировал отношение различныx культур к процессу создания всемирного общества⁶¹.

Самым ярым противником глобализационных процессов является мусульманская культура. Глобализационные процессы воспринимаются представителями мусульманской культуры как триумф их традиционных противников – христиан. Каждая политическая, экономическая, культурная и тем более военная акция, направленная в их сторону, воспринимается как крестовый поход. Историческая память этой культуры на протяжении веков формировалась в основном в противостоянии с христианами, которое и определило внесение такого радикального пункта в их священную книгу Коран, который выражается в существовании религиозной войны джихада: каждый из мусульман, кто отдал жизнь за веру, гарантированно получает место в раю. Мусульманская культура не подвергала модернизации религию, и она поныне остается главной составной ее частью, осью культуры, и, следовательно, оценка событий определяется именно религиозным сознанием.

Что касается стран Западной Европы, где и родилась глобалистская идея, их положение весьма драматично. На первый взгляд, они выглядят партнерами США в глобализационных процессах, но очевидно, что попрано и их национальное достоинство. Реабилитировать его пытаются в защите языка и художественной культуры. Создание новой единой валюты может быть интерпретировано таким же образом. Что же касается Англии, то она удовлетворяет свои амбиции уже тем, что языком мира в результате глобализации становится английский.

Более сдержанное противостояние глобализации проявляют представители китайской культуры; они, если можно так выразиться, стараются возвести Великую китайскую стену на современный манер. Изменения китайская культура переживает трагически. Китайцы считают, что каждое изменение еще более отдаляет их от культурного идеала «золотого века». Поэтому они стараются не поддаться тому языку, разговор на котором отодвинет на задний план национальные ценности. Китайцы, например, избегают разговора о правах человека, благодаря чему, как им представляется, сохраняют самобытность.

Индийская культура и сегодня не предает принципы буддистского мировоззрения и, как будто бы, находится в стороне от мировых процессов. Она ни за, ни против; да и ни одна страна-гегемон не старается беспокоить ее, словно спящего ребенка.

Япония же на основании своего уникального опыта, который выражается в своеобразном синтезе традиции и европейских ценностей, считает, что глобализация не сможет подточить основы ее культуры, и старается использовать глобализационные процессы для укрепления собственных традиций.

Своеобразный характер сопротивления глобализации, по А.Э. Кулиджанишвили, проявляют и представители православной культуры. Отношение России, как уже бывшей сверхдержавы, к глобализационным процессам весьма своеобразно. Россия на протяжении веков обосновывала панславистскую идею, мечтая стать третьим Римом.

Итак, важно отметить, что глобализация культуры часто понимается и воспринимается не как организация единства многообразия, обеспечиваемого взаимодействием разных культурных традиций, образцов и ценностей, а как унификация культурных моделей по американскому образцу. Борясь с прозападной, проамериканской версией глобализации, отстаивая национальную самобытность, великую русскую культуру, Россия защищает не только себя, но и выполняет свой долг перед человечеством.

В этих условиях важно определить место и роль России в глобализирующемся мире, сформировать стратегические принципы политики нашего государства в изменившейся реальности.