12. Разговоры

Кирилл в раздумьях вошёл в калитку. Еда у будки так и осталась нетронутой – Малыш не вернулся. Он дёрнул ручку входной двери – закрыто: мама ещё не пришла с работы. Как только парень провернул ключ, дверь под напором распахнулась, и Ночка ринулась приветствовать хозяина. Став на задние лапы, облизала лицо.

– Хватит, хватит, соскучилась? Я тоже рад тебя видеть. Пойдём гулять?

Ночка завиляла хвостом и улыбнулась.

– Пойдём! – послышался голос.

Кирилл опять опешил: погружённый в мысли о шаре, он забыл, что может слышать нового друга. Он подошёл к холодильнику, раскрыл его и стал чесать затылок.

– Так, что тут у нас? О, колбаска. Ночка, будешь колбаску?

Мастерски отрезав два шмата, один закинул в рот, а другой протянул собаке. Та мгновенно его проглотила.

Вышли и направились к балке. Ночка послушно плелась рядом на ослабленном поводке.

– Здравствуй, Кирюша, красивую собачку себе завёл, а Малыша куда дел? Мама дома? – поинтересовалась Валентина Петровна пожилая соседка.

– Нет, тётя Валя на работе.

– А почему ты такой бледный, заболел?

– Нет, устал немного.

Кирилл вышел на край улицы; узкая тропинка между огородами спускалась вниз. Пробежав по ней десять метров, парень очутился на пригорке балки. На противоположном холме белел застроенный высотными домами микрорайон. В глубине балки располагался гаражный кооператив. С высоты гаражи казались спичечными коробками, а машинки – игрушечными. В небе сновали, постоянно меняя направление, ласточки. Птички подлетали совсем близко к земле – первая примета того, что, возможно, скоро пойдёт дождь.

Кирилл спустил собаку с поводка, а сам присел на корточки и засмотрелся на ласточек. «Надо же, летают, суетятся, а какие у них заботы? Только мошку поймать, да гнездо сплести, птенцов накормить. А мы? Всё то же, только сами себе проблемы создаём. Хотим того, чего не нужно, бежим туда, куда не надо, летим, а жизни не замечаем. Мелочи проходят сквозь пальцы, а в мелочах – вся жизнь, вся красота. Вот интересно: человек – такое хрупкое существо, а сколько вреда природе приносит! Что же это было? Что же этот шар означает? Наверно, я всё-таки сошёл с ума».

– Нет, мой спаситель! – Кирилл оглянулся; Ночка сидела у него за спиной и смотрела мудрыми, человеческими глазами в упор, – нет, дорогой, не сошёл; и наша встреча с тобой неслучайна. Этот шар – сгусток человеческой энергии. Ненужной энергии, люди теряют её и даже не замечают. Проводят своё драгоценное время, отпущенное им на земле, в праздности, в пустых делах, ненужных затеях, толстеют, тупеют. А энергия эта скопилась, и образовался шар.

– Так получается, что волна задела и тебя?

– Да, я раньше была обычной собакой, но мой хозяин спился, и я оказалась на улице.

– Почему же нет никакой информации о шаре, ни в СМИ, ни в Интернете?

– Потому что люди сначала увидели его, стали снимать, а когда он лопнул, волна смыла из их памяти воспоминания. А те, в которых она проникла, молчат, как ты, боясь показаться окружающим сумасшедшими.

– Значит, я не один, есть ещё такие люди! А от чего зависит, смоет волна воспоминания или даст поток энергии?

– Это люди с открытой аурой, они должны сделать в жизни что-то важное. И ты тоже.

– Я? А что?

– Не знаю. Вот ты меня слышишь – это уже важно. Вы, люди, друг друга не слышите, не чувствуете. Атрофировалось у вас это чувство безвозвратно, к сожалению.

– А в чём моя заслуга, почему у меня открытая аура? Я для этого вроде ничего не делал.

– Делал, но не замечал этого. Жил по совести, в ладу с самим собой. Не надо ничего особенного делать, просто поступать, как велит душа. Только прошу: не говори никому, что я с тобой общаюсь, а то я убегу, как Малыш.

– А почему он убежал? Я же вырастил его со щенка, привык к нему.

– Не знаю, наверное, меня не смог вынести; он не пропадёт, пристроится на автобазе, будет охранять трактора. Там его полюбят, станут заботиться, лечить. Хотя нас не надо лечить, мы сами знаем, чем лечиться, люди только всё усугубляют: если суждено собаке сдохнуть, она сдохнет, несмотря ни на какие усилия. Неважно, от чего: от вируса или под машину попадёт. У них тоже судьба. Как у людей. От собаки не зависит, в какой семье она родится, в роскоши или в подворотне. Это человек может сделать выбор: хочет он жить как собака или лучше, а собака не может ничего добиться, изменить что-то в своей собачьей жизни.

Молодой человек сидел и слушал этот безликий голос и никак не мог поверить, что с ним общается собака. Он поднялся, отряхнулся, глубоко вздохнул, посмотрев на звёздное улыбающееся небо, и побрёл домой.

Малоосвещённая улица дышала вечерней прохладой, где-то распевали петухи, и лаяли, завывая, соседские собаки. Окна в кухне приятно светились: мама дома.

– Мам! – почти с порога крикнул Кирилл, – Малыш не прибегал?

– Нет, – устало ответила Галина Павловна, – ты это лохматое чудо всё-таки оставил себе, кормить-то чем будем его? Чем больше животное, тем больше оно жрёт.

– Мам, она хорошая, ест мало, умная, чистоплотная, я её искупал, она даже не пикнула. Я её Ночкой назвал.

– Киря, сколько собаку не мой, от неё всё равно псиной воняет, она собака, и этим всё сказано; заселяй её в будку Малыша.

У парня внутри что-то больно сжалось, и стало обидно и стыдно перед Ночкой за маму. Он сходу хотел возразить, но удержался.

– Пошли, Ночка, я тебя ещё помою.

Псина послушно последовала за хозяином в маленький сарайчик в дальнем углу двора. Кирилл приподнял Ночку за передние лапы и помог залезть в большую чугунную ванну, занимавшую почти всё пространство в сарае. Зимой вода грелась с помощью титана, растапливаемого дровами, а летом – за счёт солнца; двухсотлитровый чёрный бак обеспечивал скромное семейство тёплой водой.

Как только Кирилл намылил собаку, опять раздался неудобный звонок мобильного телефона.

– Братан, что же ты меня подвёл? – басил в трубке Петров.

– Зайди ко мне, объясню; где ты сейчас?

– Влом вообще-то, ну да ладно, только на пять сек могу. Мамка дома?

– Да не парься, я тебе что-то интересное покажу.