– Отправляют в местные маленькие магазинчики, и даже в крупные городские супермаркеты. Ой, Лора, – она мечтательно закатила глаза, – мы с Илюшей были у них в гостях. Какой же там воздух! А какая вода! Небо голубое, солнце желтое, трава изумрудная, коровы чистенькие! Все как на картинке! Оливковые рощи, персиковые сады, плантация с помидорами! Рай на земле! Я уже мужу сказала, уйдем на пенсию, поедем к дочке в Италию, буду воспитывать внуков и заниматься сельским хозяйством.

– Да, ладно вам, – засмеялась Лариса.

– А что? – недоуменно приподняла бровь жена начальника, – это у нас в деревнях грязища по колено и тощие коровы в навозе. А у них, как в сказке. Лора, ты представляешь, – она крепче ухватила Ларису Владимировну за руку, та от неожиданности вздрогнула, – они коровий навоз не выбрасывают.

– А куда девают, вывозят на поля?

– Ты, что? Сразу на поля нельзя, свежим навозом посадки не удобряют, навоз должен сначала перебродить, – увлеклась темой сельского хозяйства Екатерина.

Лариса скосила глаза и удивленно посмотрела на супругу заместителя постпреда.

– … они его закачивают в специальные хранилища рядом с коровниками, – восторженно продолжала та, небрежно поигрывая длинной ниткой из натуральных жемчужин, – пока навоз перепревает, он дает тепло, за счет этого экономится электричество и газ. Когда навоз доходит до нужной кондиции, его перемешивают с использованной соломой и вывозят в червятники…

– Куда? – изумленно переспросила Лариса и с опаской взглянула на собеседницу более внимательно.

– … ну, не в червятники, а в такие специальные помещения без окон, я не знаю, как они правильно называются. Короче, перепревший навоз с соломой укладывают прямо на земляной пол кучами, похожими на могилы…

Лариса остановилась и уставилась на женщину.

– Лора, ну что ты смотришь на меня, как на ненормальную? Я абсолютно в своем уме и рассказываю тебе чистую правду, – возмутилась та, – в этих длинных-предлинных сараях на полу ряд за рядом расположены многочисленные кучи перепревшего навоза с соломой. В них запускают дождевых червяков. Они поедают навоз и оставляют за собой чистейший гумус. Как только куча навоза превращается в гумус, червяков переселяют в следующую кучу, а сам гумус пакетируют и продают. Да, да! Грунт в пакетах для домашних цветов, который ты покупаешь в супермаркете, – это плоды жизнедеятельности обыкновенных земляных червей. Безотходный и нескончаемый производственный цикл. Это фантастика! Когда Танька со Стефано сказали, что хотят показать нам дождевых червей, я ужаснулась и потребовала костюм химзащиты: брезентовые штаны до груди и высоченные резиновые сапоги. Лора, а когда мы пришли в этот червятник, оказалось, что рабочие ходят там в шортах и кроссовках. Там чистота, единственный минус – темно и прохладно. Но рабочие в самом червятнике и не сидят. Они грузят готовый гумус в тележки и отвозят к конвейеру, где грунт упаковывается в пакеты. Еще они следят за червями. Когда те доедают очередную кучу, их переселяют на новую. Рабочих всего двое на огромный стометровый в длину сарай. Мы никогда этого не видели и не знали, лично я всегда думала, что сельское хозяйство – это грязь и вонь, а теперь я знаю, что это – сказка, – восторженно завершила она свой рассказ и улыбнулась.

– Никогда бы не подумала, – задумчиво пробормотала Лариса.

– Лора, а ты представляешь, что перед тем, как доить коров, им жидким мылом моют вымя, причем не вручную, все автоматизировано. У них в коровниках розами пахнет, – Екатерина Андреевна вздохнула, – в таких условиях я и дояркой, и поломойкой согласна быть.

Лариса молча шла рядом.

– Поэтому вот что я тебе скажу, – Екатерина Андреевна снова понизила голос, – настрой Наташку, что ей надо обязательно найти иностранного жениха, нечего такой красавице в Союзе делать. В лучшем случае твой отец присмотрит ей кого-нибудь в конторе, а так, – она махнула рукой, – влюбится в какого-нибудь инженера с зарплатой сто пятьдесят рэ, считай, пропала девка. Короче, если американец начнет оказывать ей знаки внимания, вы с Геннадием не зевайте, берите мужика в оборот. А если надо будет, отправьте ее погостить к ним в семью. Всем скажем, что девочка английский язык подтягивает, – многозначительно произнесла она, – с Ильей я сама поговорю. Да, собственно, чего разговаривать? Мы вашей семье всю жизнь будем благодарны.

– Не стоит, Екатерина Андреевна, – похлопала ее по руке Лариса.

– Стоит, Лора, – строго сказала та, – помощь всегда дорогого стоит. Сама знаешь, как Илюшу подставили, чтобы на его место посадить другого. Если бы не ваша семья… – она похлопала Ларису по руке, – считай, разрешение и благословение начальства вы получили. Только пускай Наташка обязательно сходит на инструктаж к этому… – она недовольно поморщилась, – правила есть правила.

США, Нью-Йорк, квартира родителей Наташи, вторник 26 мая 1987 года, поздний вечер

– Ну, как? – спросил вечером Геннадий Ларису, когда дочка уже ушла к себе в комнату, и они остались с супругой вдвоем.

– Прекрасная постановка, милый, – довольно пропела она.

– Я про разговор, – уточнил он.

– А я тебе и говорю, что постановка была отличная, – она радостно улыбнулась.

– Значит, все в порядке?

– Ага, а у тебя?

– Мы с боссом посидели в баре и поболтали.

– Разрешение получено?

– Конечно.

– Отлично, – Лариса довольно потерла руки, – осталась последняя инстанция.

– Ты про нашего белого и пушистого зайку Петю? – удивленный Геннадий постучал пальцами по плечу.

– Да, ну, ты что? – поморщилась она. – Петя добрый малый, он уже на все глаза закрыл, у самого рыло в пуху, – и она задумчиво сказала, – я про самую главную инстанцию – нашего папу Вову.

Геннадий согласно кивнул, – кстати, а о чем пьеса была?

– Да, какая пьеса, – поморщилась жена, – я на сцену смотрела, но думала о своем.

СССР, Москва, квартира бабушек и деда Наташи, четверг 28 мая 1987 года, утро

– Да, Лялёк, все хорошо, не переживайте. Как сами? Ага, ага, – довольно улыбался в трубку Владимир Иванович, – как Наташка? Чего? – улыбка сползла с его лица, он беспомощно посмотрел на сидящую рядом Нину Александровну, – почему в ужасе? Как опозорилась на банкете? Почему произношение плохое? Почему низкий уровень? У нее по английскому одни пятерки, она на дополнительные курсы ходила, с преподавателем занималась. Что? Нужна практика с носителем языка? Ну, а чего ты ко мне привязалась? Где я тебе в Союзе носителя языка найду? На сколько она к вам приехала? Почти на четыре месяца! Вот вы ей практику и обеспечьте! Пусть не шляется по магазинам и не глазеет на шмотье, а язык лучше учит! У вас знакомые иностранцы есть? Такие, чтобы проблем потом не возникло? Ну, вот и славно. Пусть каждый день встречаются и часами по-английски болтают. Вы родители или кто? Обеспечьте своему ребенку условия для обучения. Какой сигнал? Мне доложат? Ну и что? Плевать я хотел на Петины сигналы, подумаешь, ребенок язык учит. Ага, хорошо, да, передам, пока, – генерал раздраженно фыркнул и бросил трубку на рычаг, – ничего себе, – посмотрел он на жену, – Нинулёк, ты представляешь, мы виноваты в том, что Наташка плохо знает иностранный язык! Накормлена, напоена, одета, обута, что еще? Я что, сам должен с ней языком заниматься? – разошелся он не на шутку, – она к ним поехала, вот пускай ей язык и обеспечат! Тоже мне, мать с отцом, называется!

– Ну, хватит, Володенька, чего ты разбушевался? Пойдем, позавтракаем, чайку попьем, мамулёк блинчиков напекла, – Нина Александровна ласково погладила супруга по руке, – пойдем, родной.

США, Нью-Йорк, квартира родителей Наташи, среда 27 мая 1987 года, ночь

– Ну, что? – спросил Геннадий Викторович у жены.

– Третья инстанция пройдена, – хитро улыбнулась Лариса Владимировна.

– Сильно разозлился?

– Ага, сказал, что отец с матерью тоже должны принимать участие в судьбе ребенка, а мы с тобой сняли с себя всю ответственность.

– Ну, что, можно позвонить Престонам и сказать, что мы разрешаем Наташке поехать к ним в гости?

– Конечно, милый.

США, Нью-Йорк, особняк Престонов, суббота 30 мая 1987 года

В субботу за Наташей прислали машину. Когда автомобиль подъехал к массивным кованым воротам, водитель опустил окно со своей стороны и, протянув руку, нажал несколько кнопок на панели, прикрепленной к торчащему из земли столбику. Створки ворот, как по волшебству, разъехались в разные стороны, и машина въехала на территорию владений Престонов.

От ворот к дому вела аллея, обсаженная высокими раскидистыми липами. Пока широкие шины шуршали по гравию, Наташа с интересом разглядывала небольшой парк, засаженный разнообразными цветущими кустами. В основном, это были розы.

Описав грациозную дугу, машина остановилась перед высоченным домом из светлого камня. Вход в дом находился в центральной его части, правое и левое крыло выступали. Высокие окна с полукруглым верхом сияли чистотой. Казалось, что дом возник из волшебной сказки.

«Настоящий дворец», восторженно замерла Наташа.

Около дома ее встречал Мэтт, одетый в полосатую рубашку свободного покроя и черные джинсы.

– Привет, ты классно выглядишь, – улыбнувшись, поприветствовал он ее.

– Привет, спасибо, – немного смутившись, улыбнулась она в ответ и непроизвольно поправила оборки летнего платья.

– Пойдем, все за домом.

Как проходят детские праздники у иностранцев, Наташа знала только из рассказов знакомых родителей. Она приготовилась увидеть празднично украшенную гирляндами и шарами детскую площадку с качелями, каруселями, надувным домом и горкой. Она представила клоунов и дрессировщиков с животными. А самое главное – прыгающих, бегающих, кричащих детей, и была очень удивлена, когда залитый солнцем изумрудный газон за домом встретил ее полной тишиной.

В центре лужайки находилась уютная беседка, из-за конусообразной крыши похожая на карусель.

– Нэтэли приехала, – навстречу Наташе из беседки выскочила Лиза.

На девочке было надето яркое цветастое платье. На ножках красовались красные лаковые туфельки с золотистыми застежками.

– Еще раз поздравляю тебя с днем рождения, – Наташа слегка прижалась щекой к Лизиной щечке, – в этом платье ты красивее всех сказочных принцесс, – с этими словами она вручила подарок, – праздничное издание сказок Шарля Перро «Сказки матушки гусыни» в блестящей оберточной бумаге, перевязанное большим бантом.

– У тебя тоже очень красивое платье, – вежливо сделала ответный комплимент Наташе девочка, склонив аккуратно причесанную головку в локонах.

– Спасибо, – девушка тоже склонила голову.

Пока девочки обменивались любезностями, Майки уже успел отобрать у сестры подарок, сорвал упаковку и теперь крутил книгу в руках, – у, какая большая и толстая, ты нам ее почитаешь? – спросил он Наташу.

– Отдай, это мой подарок, – надула губы Лиза и замахнулась, пытаясь стукнуть хулиганистого старшего брата.

Мальчик отскочил.

– А-а-а! – громко заверещала Лиза, – он отнял у меня мою книгу!

– Майки, – строгим голосом обратился к сыну Мэтт, – прекрати хулиганить.

– Майки, – из беседки раздались голоса Пола и Дженнифер, – если ты будешь плохо себя вести, мы тебя накажем.

Майки сразу же сморщил лицо и заканючил, – а-а-а, вы снова меня ругаете!

Оба ребенка плакали навзрыд, стараясь перекричать друг друга.

– Если вы сейчас же не прекратите истерику, я прикажу миссис Томпсон и Джоан увести вас в ваши комнаты, – повысила голос Дженнифер, – вы оба безобразно себя ведете с самого утра.

– Миссис Томпсон и Джоан сегодня не работают, у них выходной, – не переставая плакать, мгновенно отреагировал смышлёный малыш.

«Какой ужас», подумала Наташа и улыбнулась Полу и Дженнифер, – добрый день.

Те уже вышли из беседки и, улыбнувшись, поздоровались, – здравствуй, Нэтэли, извини, у нас не все спокойно, – было заметно, что оба расстроены.

– Сейчас исправим ситуацию, – успокоила взрослых Наташа и обратилась к детям, – я почитаю вам книжку, только перестаньте плакать.

С этими словами она огляделась по сторонам. Со всех сторон лужайку окружали высокие липы, а на другой ее стороне в обрамлении высоченной арки, увитой пышно цветущими алыми розами, стояли качели и несколько плетеных кресел с мягкими подушками.

«Как красиво», подумала Наташа и предложила детям, – пойдем на качели.

Те сразу же прекратили ныть и с готовностью последовали за ней.

***

– Почему ты так себя ведешь? – спросила Наташа Майки, когда они расположились на качелях.

– Как? – с интересом спросил тот.

– Плохо, – мягко ответила она и потрепала его по волосам, – ты же хороший мальчик, но притворяешься плохим.

– Он не притворяется, он и правда плохой, – Лиза показала Майки язык, он тот час же высунул язык в ответ.

– Помните, на банкете Алексей и Аленка рассказывали, как все время ссорились, пока были маленькие, а потом помирились. А еще они сказали вам, что надо беречь друг друга. Почему вы не можете общаться друг с другом нормально?

– Я могу, а он дразнится, – пожаловалась на брата Лиза.

– Почему ты обижаешь свою младшую сестренку?

– Она целыми днями рисует и молчит, совсем со мной не разговаривает и не играет, – не остался он в долгу.

– Элизабет, а почему ты не играешь с Майки? – спросила Наташа девочку.

– Потому, что у него все игры мальчиковые, а мне не нравится играть в машинки, танки или самолетики.

– А у нее все игры девчоночьи, в куклы и принцесс.

– Неправда, еще я люблю рисовать, а еще люблю, когда мне читают.

Малыши снова показали друг другу языки и отвернулись в разные стороны.

***

Пол, Дженнифер и Мэтт из беседки наблюдали за Наташей и малышами.

– Майки становится совсем неуправляемым, – вздохнула Дженнифер, – даже Джоан иногда на него жалуется.

– Может, отдать его в какой-нибудь престижный лицей? – предложил Пол и посмотрел на Мэтта.

– Не знаю, я пока не решил, – Мэтт нахмурился, – Майки, конечно, не подарок, но мне кажется, ему просто не хватает человеческого тепла и заботы, – он выразительно посмотрел на мать.

– А что ты на меня так смотришь? – возмущенно отреагировала та, – как будто поведение Майки – это моя вина. У них с Элизой есть гувернантки и воспитательницы. Барбара готовит им вкусную еду, специальная прислуга убирает в комнате и следит за их гардеробом. У детей лучшие вещи и игрушки. И все это контролирую я, какие претензии могут быть ко мне?

– У них лучшие игрушки и вещи, но нет ни одного ребенка на дне рождения, – вздохнул Мэтт.

– Конечно, нет, – моментально парировала Дженнифер, – чтобы были друзья, надо водить Майки на детскую площадку для мальчиков, и играть с ним в бейсбол и в футбол. А это уже обязанность мужчин, – она уставилась на мужа и сына, – когда вы оба последний раз ходили с ним гулять?

– Вообще-то сегодня день рождения Элизабет, но девочек я почему-то тоже не вижу, или девочки знакомятся друг с другом на площадках для мальчиков? – сыронизировал Мэтт.

– Так, стоп, – поднял руки Пол, – давайте не будем ссориться. Никто из нас не виноват в том, что произошло. Малышам просто не хватает матери. Раньше все обязанности по воспитанию лежали на Рэйчел, а теперь, когда ее не стало… – он замолчал, – м-да, никакие гувернантки и воспитательницы ее не заменят.

– Мэтт, тебе надо жениться, – выдала Дженнифер.

– Что за ерунду ты говоришь? Какая связь может быть между женитьбой и любовью женщины к чужим детям? Может, проще найти для мальчика хорошую няньку? – возмутился Мэтт.

– Надо найти такую женщину, которая будет любить тебя и детей, и вы ее тоже, естественно, – заключила Дженнифер и, словно выполнив самую важную миссию на земле, довольно сложила руки на груди, – например, Джоан.

– Да-а-а, Джоан, это то, что надо, – хохотнул Пол, – я видел на днях, как она, наклонившись над тобой, рассказывала про успехи Майки, при этом ее бюст лежал у тебя на плече.

– Мне она совсем не нравится. Эти ее мини-юбки, декольте и приторные духи, фу, – поморщился Мэтт, – я бы ее уволил.

– Уволить всегда успеем, а где взять хорошую воспитательницу, которая и нос вовремя высморкает, и читать научит? – вздохнула Дженнифер, – к тому же дети хорошо к ней относятся.

Все трое замолчали.

– А как тебе эта русская девочка? – внезапно спросила женщина сына и изящно закурила длинную сигарету.

– Вот именно, мама, она девочка, она еще совсем ребенок… – Мэтт посмотрел в сторону качелей, – ей нет восемнадцати.

– Ага, значит, все-таки заинтересовался крошкой, если спросил про возраст, – хмыкнула она.

– И ничего не заинтересовался, – буркнул Мэтт, – она сама спросила, какие гости будут у Лизы на празднике, а я спросил, сколько ей лет, вот и все…

– Ха-ха-ха, какая связь, какие гости и сколько лет, – передразнила его Дженнифер, – да, ладно, чего нас стесняться, мы с отцом видели, как ты пялился на нее во время банкета.

– Очень симпатичная девочка, – подтвердил Пол и пыхнул сигарой, – жалко только, что такая маленькая.

– Да перестаньте вы оба повторять «маленькая, маленькая», – Дженнифер затянулась сигаретой и, выпустив тонкую струю дыма, взглянула в сторону качелей, – женщина не бывает маленькой, она или женщина, или нет. Можно и в пятнадцать быть женщиной, молодой, конечно, но женщиной, а можно и в пятьдесят ей не стать, как, например, толстопопая миссис Томпсон. Вот уж кого бы я точно уволила.

– Ее нельзя уволить, – вздохнул Пол, – она прекрасно относится к Элизабет, да и та к ней очень привязана.

– Нэтэли – красивая, воспитанная маленькая женщина, а еще в ней чувствуется порода… – между тем продолжала Дженнифер, – а что это они там делают? – вдруг, прищурившись, спросила она.

Пол и Мэтт повернулись в сторону качелей и увидели, как Майки и Элизабет, сцепив мизинцы правых рук в кренделек, размахивали руками вверх и вниз, и с Наташиной подсказки читали вслух какой-то стишок, наверняка веселый, потому что в конце они разъединили пальчики и все трое громко засмеялись.

Наташа спросила детей о чем-то, они дружно кивнули в ответ, Лиза побежала в сторону дома. Через несколько минут она вернулась с альбомами и карандашами и передала это Наташе. Сами дети сели по обе стороны девушки и, прижавшись к ней, с интересом уставились в альбом.

– Обалдеть, – пробормотала Дженнифер, – уже двадцать минут тишины и полного послушания.

***

– Вот так выглядит Крошка Енот, – Наташа нарисовала в альбоме забавную мордочку зверька, – а вот так его подружка Обезьяна, – малыши следили за движением фломастера, – а это мама Крошки Енота, – она показала детям рисунки.

– Классно, – наклонил голову Майки.

– И помните, для того, чтобы получить от какого-нибудь человека что-нибудь хорошее, надо самому вначале сделать что-нибудь хорошее для него, понятно? Ведь намного приятнее друг другу улыбаться, чем показывать языки?

Дети кивнули.

– Научи меня так же рисовать, – попросила Наташу девочка.

– Нет, лучше расскажи нам еще сказку или почитай книжку, – попросил Майки, Лиза согласно кивнула.

– Хорошо, – согласилась Наташа, – я расскажу вам сказку про двенадцать месяцев. Только сначала вы скажите, какие месяцы знаете?

– Декабрь, в декабре Рождество, – первым начал Майки.

– Молодец, а ты какие месяцы знаешь? – Наташа посмотрела на Лизу.

Лиза пожала плечами, – никакие.

– Какой сегодня день? – посмотрела на нее Наташа, – вспомни, почему ты надела такое красивое платье? – подсказала она Элизабет.

– Мой день рождения, – просияла девочка, – двадцать седьмое мая.

– А когда твой день рождения? – повернулась Наташа к Майки.

– Двадцать третьего февраля.

– Правда? – искренне удивилась она.

– Ну, да, по-моему, – Майки наморщил лоб, – нет, точно, двадцать третьего, а что?

– В моей стране двадцать третье февраля считается мужским праздником. Женщины поздравляют мужчин, а девочки мальчиков. А по вечерам обязательно бывает праздничный салют.

– Ух ты, значит, я родился в праздник, – улыбнулся Майки.

– Ага, – засмеялась Наташа, – какие вы оба молодцы, – похвалила она ребятишек, – вспомнили столько месяцев, а теперь вспоминайте дни рождения ваших дедушки, бабушки и папы.

После того, как малыши назвали несколько дат, Наташа перечислила все двенадцать месяцев по порядку и написала их названия в альбоме.