Глава 1. Робеспьер

Может быть, ответ – в дополнительных условиях, не учтённых в приведённых выше упражнениях? Например, не указан тот значительный факт, что семья Робеспьеров была не так уж проста. По материнской линии – простые мелкие буржуа. Но вот по отцовской… Прапрадед – бальи, т.е. представитель короля, в коммуне Уаньи. Должность бальи предполагала соединение административной, судебной и военной власти (ополчение) в одном лице. Прадед – прокурор в Карвене. Дед – адвокат при Высшем совете области Артуа (ныне этой области не существует). Ту же должность занимал и отец Вечного жителя. Фамилию эти Робеспьеры писали с дворянской частицей «де», но не совсем правомерно. Реальное дворянство, но только лишь личное, не потомственное – получил родственник Робеспьеров по боковой линии (двоюродный дед Максимилиана по отцу). Так что правильнее приводить фамилию Максимилиана-Мари-Исидора без дворянской частицы, просто – Робеспьер. Так вот: семья, благодаря немаленьким должностям предков по мужской линии, имела влиятельных друзей, что с самого детства на несколько важных градусов изменило социальный маршрут Максимилиана.

То есть он, что же, был просто пешкой, которую двигали чужие руки?

Отнюдь нет!

Максимилиан имел пружину, толкавшую его вверх посильнее любой протекции: негласный статус бастарда. Мальчик родился через четыре месяца после свадьбы родителей. Дедушка Жак, пивовар, обладал сильным характером – и добился «прикрытия греха» своей дочери браком с «соблазнителем», отцом Максимилиана, имевшим гораздо более высокий социальный статус. Если бы не дедушка, не бывать бы Максимилиану ни официально признанным сыном адвоката при Высшем совете области Артуа, ни учеником престижного парижского коллежа, ни студентом Сорбонны, ни депутатом Генеральных штатов, в конце концов. Правда, обучение в престижном коллеже и университете непосредственно обеспечил не дедушка, а «нужные люди» по протекции тётушек с отцовской стороны. Дедушка, хоть и заботился о внуке, но хорошо его одевать и платить за престижное обучение не мог.

Так вот, людям не отключишь способность к арифметическому счёту и не накинешь платок на каждый роток… И ребёнку, а затем подростку, юноше приходилось доказывать свою социальную состоятельность, она ему не была дана по праву рождения. Да ещё и папа бросил. Брошенный полузаконный сын… Так что Максимилиан и учился на «отлично», нередко получая премии и призы за успехи в науках, и работал, стараясь добиться наивысших результатов – чтобы избыть свои социальные изъяны. Ещё одна пружина его перфекционизма² – бедность. А если бы не сомнительное рождение, не предательство со стороны отца и не постоянная бедность в детстве и юности – стал бы Максимилиан защитником прав бедных и угнетённых, отстаивал бы права бесправных? Во всяком случае, с таким пылом и бескомпромиссностью – вряд ли.

Не исключено, что именно эти черты биографии – сомнительное рождение, предательство со стороны отца и длительная бедность – придали характеру Максимилиана черты меланхоличности, сентиментальности и стремления к созерцательному уединению, а также противоположное, на первый взгляд, стремление выделиться, стать первым, возвыситься. Сильный верит в силу, потому что она у него есть. Слабый верит в право, потому что это единственный для него способ отстоять себя и свои интересы. Максимилиан, профессиональный адвокат, истово верил в силу права и в «права человека и гражданина». Граф Мирабо, послушав его речи на заседаниях Генеральных штатов, заметил: «Он пойдёт далеко, потому что он верит тому, что говорит»³.

Стало быть, вот и первые два пункта, опираясь на которые, Максимилиан-Мари-Исидор Робеспьер стал Вечным жителем: 1) полузаконное рождение; 2) личные выдающиеся интеллектуальные и волевые способности, подстёгнутые пунктом первым.

А ещё есть?

Конечно! Без «третьего пункта», при всех личных способностях и особенностях биографии, Робеспьер не стал бы Вечным жителем: третий и решающий пункт – это Великая французская революция. Вот самая мощная пружина попадания в Вечность для Робеспьера. Зависели ли обстоятельства совершения революции непосредственно от Максимилиана? Нет. Зависело ли именно от него самого занять место главы Комитета общественного спасения (в 1793—1794 гг.), фактического правительства революционной Франции? Да. Робеспьер, словно сёрфингист, умело поймал волну революционной энергии – и помчался впереди, на её гребне. Повторим: Максимилиан не был конъюнктурным ловцом удачи, «социальным кондотьером», он был искренне уверен в силе и справедливости революционных преобразований и выражал эту уверенность более чётко и последовательно, более убедительно и эффективно, чем все иные деятели революционной Франции того времени. «Робеспьер бессмертен не потому, что он являлся несколько месяцев главой или лидером Революции, а потому, что он был наиболее ярким выразителем её самого чистого и трагического периода»⁴.

Так значит, для присутствия в Вечности нужно сочетание трёх составляющих: мощного преобразовательного социального движения, выдающихся личных волевых и интеллектуальных способностей человека и неких индивидуальных психологических комплексов? Да, именно.

И что же он такого сделал, Максимилиан-Мари-Исидор Робеспьер, чтобы История поселила его на своих просторах?

Идеалы свободы, равенства и братства не были для Робеспьера простыми лозунгами – и тем более конъюнктурой. Этим идеалам он был искренне предан и твёрдо их осуществлял, насколько это было в его силах.

Последовательно проводил в своих публичных выступлениях, политических решениях и действиях, и даже в частной переписке мысль о том, что народ является реальной движущей силой истории и единственным сувереном (носителем) власти в государстве. Народ Робеспьер понимал как совокупность людей всех сословий, производящих материальные и/или духовные блага. Остальные, кроме детей, стариков и инвалидов – паразиты, и отношение к ним должно быть соответствующим, вплоть до откровенного террора со стороны народа и созданного народом государства.

В качестве депутата (последовательно) Генеральных Штатов, Учредительного, Законодательного собраний, а затем – революционного Конвента боролся и в конечном итоге добился принятия закона о всеобщем и равном избирательном праве для всех сословий (кроме женщин, но это не плод его женоненавистничества, а реальная ситуация того времени: женщина не считалась равной мужчине).

При его непосредственном участии и (в 1793—94 гг.) лидирующей роли была проведена аграрная реформа: крестьянство было наделено землёй и освобождено от всех феодальных тягот. Мелкая и средняя буржуазия («третье сословие») получила широкие экономические и политические права, непредставимые при феодально-абсолютистской власти.

Прочно закрепил в социуме (как речами, так и политическими действиями) господство либеральной идеологии и либеральной государственной политики. Буржуазия стала центром социального мира – и продолжает им оставаться по сей день. Правда, Робеспьер признавал права лишь мелкой и средней, но не крупной буржуазии. Последнюю считал паразитическим классом (см. п. 1).

Никогда не был замечен, говоря современным языком, в коррупции, хотя был депутатом нескольких органов законодательной власти, а также был наделён высшей властью в революционном Комитете общественного спасения (исполнительный орган) в 1793—74 гг. и в Конвенте (июнь-июль 1794 г.). Получил прозвище Неподкупный. Всегда жил в бедности: съёмная комната с самой необходимой и простой мебелью, из доходов – только жалование, ходил пешком. «Я горжусь тем, что я бедный»⁵. (Проведя тридцать лет в необходимости одеваться не только просто, но и бедно, последние пять лет своей тридцатишестилетней жизни одевался хорошо и по последней моде – навёрстывал упущенное в молодости… Это была его единственная слабость.)

Всегда проявлял личное мужество: и в резких речах, оппозиционных королевской власти, и в политической борьбе периода революции, и в обстоятельствах своего поражения и смерти в ходе термидорианского государственного переворота 1794 г.

Робеспьер был человек из народа, для народа и с народом. И народ был с ним. Вот это единство народа и политического вождя, редко достижимое в Истории (и существующее в реальной жизни в течение очень короткого времени), и сделало Максимилиана Вечным жителем.

Чем же заплатил Максимилиан-Мари-Исидор Робеспьер за свою личную Вечность? Пришлось ли ему заплатить вообще?

Да. Он заплатил.

Жизнью и убеждениями.

Жизни его лишили на гильотине, а убеждения, почти всю жизнь неколебимые, были изрядно поколеблены и даже разрушены в течение года его пребывания на посту главы Комитета общественного спасения и в течение полутора месяцев пребывания на посту главы Конвента (с 4 июня до 28 июля 1794 г., до казни).

За что казнили? За то, что его политические взгляды и соответствовавшие им управленческие решения и действия встали в непримиримое противоречие с интересами «новых французов», слоя богатых буржуа, возникшего в самом ходе революции. А они, эти «новые французы» – не «народ»? Не self-made men, нет? Ну, посмотрим. Люди, бывшие мелкими буржуа или зажиточными крестьянами, в период революции обогащались и приобретали миллионные состояния на поставках в армию (вследствие необходимости противостоять иностранной интервенции было срочно сформировано четырнадцать новых армий – их надо было снабжать обмундированием, обувью, пищей, оружием), деньги делались «из воздуха» на колебании валютного курса (а этот курс колебался довольно часто), на том, что скупали бумагу, становясь монополистами рынка, а затем по повышенной цене продавали её типографиям (в революционное время стало издаваться невероятное количество газет, брошюр и листовок). Как во всякой революции, вследствие неизбежной дезорганизации экономики возник дефицит продуктов питания и «товаров широкого потребления» – и огромные состояния делались на продаже дефицитных товаров на «чёрном рынке». Ещё один источник богатства «новых французов»: скупали, а затем продавали земельные участки, бесплатно полученные крестьянами при дележе помещичьих земель и земель дворян-эмигрантов. Ну и т. д. Возник довольно жирный слой паразитической буржуазии, которой углубление революционной экономической политики и расширение политического террора, в том числе и против спекулянтов и казнокрадов, было, мягко выражаясь, невыгодно, а твёрдо выражаясь – грозило реальной гибелью на гильотине по решению революционного суда на основе принятых революционных законов.

Так эта буржуазия – народ или нет? Она создаёт материальные и/или духовные блага? Переторжка это создание услуги, то есть, надо признать, производство блага, да. Но – действие паразитическое. Стало быть, Робеспьер стал жертвой паразитической части народа? Ну, да… Стало быть, народ – это не чистое благоуханное существо, полное возвышенных идеалов справедливости и добродетели? Да… Частично… Вот эта самая часть, паразитическая часть французского народа, освобождённого народной, но буржуазной, революцией, то есть революцией, снявшей с буржуазии мешавшие её развитию путы феодального общества, и убила своего бывшего вождя, превратившегося для неё в новое социальное препятствие. Политически эта часть народа была представлена в Конвенте группой якобинцев-«дантонистов», т.е. сторонников видного революционного деятеля Жоржа-Жака Дантона, члена Комитета общественного спасения (до 1793 г.), в последний год своей жизни предававшегося разгульной и роскошной жизни в личном поместье на средства, неизвестно откуда взявшиеся. Вторая политическая сила, связанная с паразитической буржуазией того времени – так называемое «болото» Конвента. «Дантонисты» и «болото», соединившись против общего врага, и убили Робеспьера – на гильотине, используя принятый с его же подачи закон от 10 июня 1794 г. о «врагах народа», которые могли быть казнены без суда, по их объявлению «вне закона» Конвентом.

А другая часть народа, не паразитическая? А «другая часть» кляла Робеспьера в длинных очередях за нормированными и вечно дефицитными хлебом, мясом и иными продуктами. «Другая часть народа» напрочь лишилась своей любви к нему из-за практики конфискации крестьянских продовольственных запасов на нужды воюющей армии и голодавших городов, из-за повального мздоимства комиссаров Конвента, за громадные взятки оставлявших жизнь многочисленным «врагам народа», в том числе и намеренно назначенным таковыми самими же комиссарами…

Робеспьер, будучи человеком умным и проницательным, не мог не видеть этого разочарования народа и раскола внутри него – и сам разочаровался в своих идеальных представлениях о народе, об очистительной революции, о грядущем светлом обществе равенства и братства. Его горячая и убеждённая борьба против богачей и паразитов привела к образованию нового слоя богачей и паразитов…

Крушение идеалов… Для него оно было хуже, чем ожидание верной смерти. В последние полтора месяца жизни Робеспьер прекратил «ходить на работу», то есть на заседания Конвента и выступал только в Якобинском клубе, да и то редко. Вероятно, пытался отыскать там бывших горячих сторонников его прежних идеалов. И нашёл, и его речи встречались овациями, но делу это уже помочь не могло: ни делу революции, ни делу его собственного спасения от неминуемой казни.

Когда невеста, дочь квартирного хозяина, спрашивала своего возлюбленного Максимилиана, когда же они поженятся, Робеспьер ей отвечал в полной убеждённости: «Потерпи ещё немного, революция вот-вот победит окончательно». Личное его счастье должно было слиться со счастьем всех французов и даже со счастьем всего человечества На иных условиях он своей личной жизни не мыслил. Однако ни стать женатым, ни просто остаться в живых ему уже не суждено было.

Так дорого ли он заплатил за своё социальное бессмертие?

Да. Очень.

Итак. Какой вариант «проходит» в случае данного Вечного жителя – «мужской» или «женский»? По большей части – «мужской», то есть он сам поймал и оседлал историческую волну, поднявшуюся во Франции конца XVIII в. Факторы его успеха в овладении «волной»: наличие искренних высоких идеалов, совпавших с идеалами Великой французской революции, и определённые психологические комплексы в структуре сознания, порождённые неблагоприятными условиями рождения и жизни. Но – до некоторой степени осуществлён и «женский» вариант судьбы, потому что если бы не было Великой французской революции как явления, не было бы и Вечного жителя по имени Максимилиан Робеспьер. Дело бы ограничилось графоманством социальным – писал бы брошюры на политические темы да графоманством поэтическим – сочинял бы стишки с посвящением разным прекрасным дамам, как он это и делал в молодости, будучи членом литературного общества «Розати» в Аррасе.

Являются ли факторы, повлиявшие на «зачисление» Робеспьера в Вечные жители, элементами общей тенденции или они работают исключительно в этом единичном случае?