***

Галерея Лефу находилась в частном особняке, принадлежащем Марго Дрошевич – известной художнице, светской львице, жене банкира и давней подруге Виолетты. Марго использовала особняк для своих выставок, сдавала его в аренду под корпоративные вечеринки, благотворительные ивенты и пьяные оргии своих многочисленных гламурных знакомых. В тот вечер в галерее Лефу она представляла свои новые работы, часть из которых должна была быть продана.

На выставку приехало так много гостей, что Виолетта не смогла найти парковочное место около особняка, и ей пришлось покрутиться по узким переулкам в своём большом автомобиле. Наконец, она нашла свободное место, втиснула Кадиллак между Фольксвагеном и Тойотой и, обхватив руль руками, задумалась. С одной стороны, она была не в настроении для фальшивого общения, которое всегда имело место в модных кругах. С другой стороны, ей не хотелось возвращаться в свой пустой дом, где её не ждал никто, кроме безмолвных стен и бутылки коньяка. Некоторое время Виолетта обдумывала, идти ей на выставку или не идти, и, в конце концов приняв решение в пользу выставки, она вышла из Кадиллака и направилась к особняку.

Помимо художницы, светской львицы и жены банкира, Марго также являлась дочерью ныне покойного, а при жизни известного театрального режиссера Ильи Дрошевича, который, кроме искусства, ещё и успешно занимался бизнесом. Захватив во времена «большого хапка» несколько обширных помещений в центре Москвы, он переоборудовал их под киностудии и, создав свой продакшн, занялся производством фильмов, сериалов, рекламы и видеоклипов. За несколько лет став известной медиа-персоной и обзаведясь жирным банковским счетом, Илья Дрошевич умер от острого сердечного приступа в объятиях молодого любовника в фешенебельном лондонском отеле. Несмотря на то, что все близкое окружение Дрошевича знало о его сексуальных предпочтениях, его дочь Марго тщательно скрывала этот факт, и ей пришлось отстегнуть крупную сумму одному из бойфрендов отца, который шантажировал её, угрожая вынести на публику подробности их связи.

Получив наследство, Марго вышла замуж за некого Казимира Виндмана, или просто Казика, как она его называла – экспата с еврейскими корнями, чьи родители эмигрировали в Америку ещё в семидесятых. Не найдя себе достойного применения на новой родине, в девяностые он вернулся в Россию и стал развивать инвестиционный бизнес на постсоветском пространстве. Пообещав Марго золотые горы, он убедил её продать бизнес отца и вложить деньги в строительную компанию, банк и что-то ещё, во что Марго не утруждала себя вникать. В общем, ее брак с Виндманом носил скорее деловой характер, и её нисколько не волновало, знает он или нет о том, чем она занимается в своей уютной студии, так же, как и её не волновало, находится он на деловом ужине или отдыхает с проституткой в элитном борделе. За долгие годы дружбы с Марго Виолетта видела её супруга не больше десяти раз. Последний раз был несколько лет назад. И, наверное, она не сразу узнала бы его, если бы случайно столкнулась с ним на улице. Сама Марго в последнее время редко о нём говорила, отчасти потому что не хотела лишних упоминаний и вопросов про скандал, в котором он оказался замешан пару лет назад. Банк «Глобал Инвест», где Виндман был председателем совета директоров и держателем мажоритарного пакета акций, обвинялся в отмывании денег и махинациях с ценными бумагами. Дело дошло до расследования, и Виндман чуть не угодил за решетку. Однако, ему удалось решить вопрос с помощью взяток, и скандал был замят. Эта история бросила тень и на Марго, и с тех пор она предпочитала как можно меньше упоминать своего благоверного в досужих разговорах, а тем более в его обществе выходить в свет.

Марго Дрошевич работала в стиле пост-контемпорари (post contemporary – англ., прим. автора) и в своих работах часто сочетала фотографию и живопись, причем особенностью её творчества стало использование различных оптических эффектов. Узнаваемость своих работ и их коммерческий успех в мире искусства Марго получала благодаря пиару, который она устраивала для своих выставок. Она приглашала журналистов, критиков, арт-дилеров (агентов по продаже картин), агентов по продаже антиквариата и просто богатых знакомых, кто готов был платить за её работы. Иногда она даже возила свои выставки в Европу и находила покупателей там, в основном среди богатых русских иммигрантов. Сегодняшняя выставка не стала исключением в смысле пиара: зал был заполнен самыми разными гостями, в том числе, и представителями прессы. В тот момент, когда Виолетта вошла в галерею, Марго как раз давала интервью двум журналистам телеканала Модерн-Арт. Она была великолепна: в длинном платье гранатового цвета с низким декольте и провокационным разрезом, поднимающимся вдоль правой ноги почти до самого бедра, со сверкающими на шее бриллиантами и уложенными на бок локонами Марго напоминала классическую женщину-вамп.

– Прекрасно выглядишь, Марго, – сказала Виолетта, взяв подругу за руки и поцеловав её.

– Ты тоже неплохо, – подмигнула ей Марго. – Спасибо, что приехала.

– У тебя сегодня много гостей! – воскликнула Виолетта, оглядывая зал.

– Да, я должна оставаться в бизнесе, – Марго непринужденно пожала плечами. – Пойдем покажу тебе свою гордость.

Она схватила Виолетту за запястье и увлекла за собой вглубь галереи.

– Вот, смотри, – торжественно сказала она, остановившись напротив последней от входа картины.

Картина представляла из себя черное полотно с кроваво-красным кругом в центре.

– На первый взгляд обычный красный круг на чёрном, не так ли? – сказала Марго. – Но это только на первый взгляд. Посмотри подольше и увидишь, что будет.

Виолетта скрестила руки на груди и устремила взор на картину. Сначала фон действительно показался ей совершенно ровным, но через какое-то время зрение стало улавливать едва заметную тонкую нить, которая спиралью закручивалась от внешних краев к красному кругу и продолжалась в нем, превращаясь в точку в центре. Далее становились различимы перепады насыщенности тона краски, которые вместе с незримой нитью создавали образ воронки. Виолетта смотрела на картину несколько минут, и у нее возникло отчетливое ощущение, что ее медленно затягивает внутрь. Впечатление было двойственное: с одной стороны, красный круг казался мистическим и пугающим, с другой стороны, от него невозможно было оторвать глаз, как будто он был заколдован. Виолетте стало не по себе. Она передёрнула плечами.

– Ну и как? – спросила Марго.

– Не знаю, как-то страшновато, – ответила Виолетта и нахмурилась. – Странную картину ты написала. Как она называется?

– Кровавая Луна.

– Кровавая Луна? – переспросила Виолетта.

– Да, это такое астрономическое явление, – пояснила Марго. – Иногда его называют «красная луна». Ты никогда не видела кровавую луну в ночном небе?

– Нет, – Виолетта покачала головой, – но я много раз видела оранжевую луну, почти красную. Огромная и тяжелая, она висит над горизонтом, а в безоблачные ночи её контуры идеально чёткие, отчего она кажется нарисованной. Такая луна часто бывает в конце лета или в начале осени.

– Знаю, о чём ты говоришь, но это не то, – сказала Марго. – Настоящая кровавая луна бывает во время затмения, когда сама луна ещё не полностью закрыта тенью Земли. Я видела кровавую луну в прошлом году во время путешествия по Индонезии. Никогда не забуду ту ночь. Я стояла на балконе отельного номера и смотрела на светящийся красный диск в чёрном небе. Сначала мне показалось, что в нём было что-то бесовское, и мне стало немного страшно. Знаешь, такой необъяснимый, мистический страх, словно я коснулась потустороннего мира. Я не могла пошевелиться – стояла, словно заворожённая, и смотрела в небо, пока красный диск не исчез. Впечатление было настолько сильным, что у меня родилась идея для этой картины, – Марго помолчала немного. – Говорят, что кровавая луна – плохое знамение.

Виолетта нахмурилась и тяжело вздохнула. Неприятное ощущение поселилось у неё внутри. Ей захотелось побыстрее закончить этот разговор.

– У тебя уже есть покупатели на эту работу? – спросила Виолетта.

– Я не буду её продавать. Хочу оставить её себе, – сказала Марго серьёзным тоном и взяла Виолетту за руку. – Пойдём я покажу тебе кое-что ещё. Кстати, а почему ты без Николаса?

– Он улетел в Лондон. Сегодня возвращается.

За их спинами раздался экзальтированный возглас. Это был Андрей Грин, фотограф, визажист и открытый гомосексуалист.

– Марго, дорогая! Ты как всегда неподражаема! – он поцеловал Марго, закатил глаза и всплеснул руками.

– Я этого не выдержу, – шепнула Виолетта на ухо Марго.

– Я так рад, что попал к тебе! – продолжал Андрей Грин. – Еле вырвался с фотосессии! О! Я в восторге от твоих новых работ… Новый фурор! Ты повезешь эту выставку в Амстердам?

Марго широко улыбнулась.

– Послушай, приезжай завтра ко мне в студию, – обратилась она к Виолетте, – здесь нам не дадут поболтать.

– С удовольствием. Во сколько?

– Я буду там завтра весь день.

– Договорились.

Оставив Марго на растерзание Андрею Грину, Виолетта подошла к бару. Она взяла бокал шампанского, сделала глоток и снова посмотрела на Кровавую Луну. Действительно, в ней было что-то бесовское. Виолетта невольно вспомнила свой сон. Плохое знамение. Плохое предчувствие. А может, просто Марго талантливая художница? Виолетта допила шампанское, поздоровалась ещё с несколькими знакомыми лицами и поехала домой.

***

Было два часа ночи, когда Николас Бронский отпустил своего личного водителя, поднялся в пентхаус на Фрунзенской набережной, где проживал со своей женой Виолеттой и своим ключом открыл дверь. Стараясь не шуметь, он снял тесные лакированные туфли и вставил ноги в мягкие домашние тапочки. На его лице изобразилось блаженство.

– Слава Богу, я дома, – с облегчением вздохнул он, и с мыслями о горячем ромашковом чае направился на кухню.

Не успел он войти, как вздрогнул от неожиданности, увидев лежащую на кухонном диванчике Виолетту.

– Ты меня напугала, – сказал он и наклонился, чтобы поцеловать жену. – Что ты здесь делаешь в такой поздний час? Почему не спишь?

Виолетта распахнула халатик, демонстрируя кружевное белье и чулки на высокой резинке и потянула Николаса за галстук.

– Соскучился, дорогой? – прошептала она ему на ухо и укусила за мочку.

– Что это с тобой? – Николас неловко рассмеялся и отстранился от Виолетты.

– Я хочу заняться любовью, – сказала она томно и, словно пантера, подскочила к нему сзади, обвила руками и стала расстегивать ремень брюк.

– Это хорошая идея, но давай не сегодня, – сказал Николас. Он наполнил чайник водой и поставил его на газовую плиту. – Я чертовски устал. Летел пять часов, и просто валюсь с ног. Единственное, что я сейчас хочу – это выпить горячий чай и принять горячую ванну с ароматической солью, – он повернулся и подозрительно посмотрел на жену. – Какая-то ты сегодня слишком игривая. Ты пила?

– Да, я пила, – съязвила Виолетта. – А что, нельзя? Надо же мне хоть как-то развлекаться!

Она со злостью запахнула свой халатик и вышла из кухни. Поднявшись к себе спальню, она закрыла дверь на ключ, достала из тумбочки блестящую фляжку и сделала несколько глотков.

– Коньяк вместо секса, Николас, – с раздражением крикнула она в сторону двери и подняла фляжку. – Коньяк вместо секса, дорогой!

Стянув с себя чулки, она небрежно бросила их на пол, упала на кровать и, представляя себя в объятиях страстного любовника, отключилась.

***

На следующий день Виолетта поднялась на пятый этаж дома на улице Остоженка, где находилась студия Марго, и позвонила в дверь. Ответа не последовало. Виолетта позвонила ещё раз, подошла к двери совсем близко и прислушалась. Никакого движения. Виолетта посмотрела на часы. Почти три. Марго могла выйти на обед в один из ресторанчиков, которые в этом районе были на каждом шагу. Виолетта подождала ещё немного и в третий раз нажала кнопку звонка. Снова тишина. Виолетта уже развернулась, чтобы уйти, как вдруг у неё за спиной щелкнул замок.

Она как раз встала на край ступени лестницы и, обернувшись, от неожиданности чуть не оступилась и не покатилась кубарем вниз. Оперевшись рукой на косяк, в дверях стоял высокий молодой человек с голым рельефным торсом и в расстёгнутых джинсах. У него была длинная осветленная челка, свисающая на глаза, нагловатый взгляд и такая же нагловатая ухмылка. На правом предплечье красовалась татуировка в виде дракона с раскрытой пастью. И хотя Виолетта не любила татуировки, она должна была признать, татуировка очень шла молодому человеку и что он выглядел очень привлекательно. На вид ему было не больше двадцати пяти – двадцати семи лет.

– Вы кто? – спросила Виолетта молодого человека, не скрывая своего изумления.

– Я друг Марго, – ответил он, вытащил из кармана расстёгнутых джинсов жевательную резинку, положил её в рот, и, жуя с приоткрытым ртом, окинул Виолетту своим наглым взглядом с головы до ног. – А вы кто?

– А я Виолетта, подруга Марго.

– Очень приятно, Виолетта, – сказал он, ухмыльнувшись.

«Чего он всё время усмехается? – подумала Виолетта. – Что смешного?»

Её взгляд невольно скользнул по рельефному торсу вниз к расстёгнутым джинсам, где виднелся бритый лобок. Виолетта невольно закашлялась.

– Марго дома? – спросила она, поднимая глаза.

– Ага, – он повернулся и направился вглубь квартиры.

Виолетта последовала за ним, не отрывая глаз от играющих на его спине мускулов.

– Дорогая, к тебе пришли, – протянул молодой человек и скрылся за дверями спальни.

Из глубины студии из-за экранов и штативов выплыла Марго. Она была в шелковом халате до пят кремового цвета, наспех завязанного широким красным поясом. Волосы у неё были растрёпаны, а на губах играла безмятежная улыбка. Между средним и указательным пальцами правой руки у неё был зажат длинный чёрный мундштук. Марго чмокнула Виолетту в щёку и направилась к импровизированному бару в другом конце комнаты.