Цитаты из книг автора «Наталия Нестерова»

Морозко, Трескун, Студенец — злой старец с посохом, прикосновение которого превращает любую жизнь в смерть, тепло — в холод, живую плоть — в лед. Вот кто скрывается под маской доброго дедушки, и поверьте, он всего лишь ждет своего часа! Впервые литературный образ Морозко был описан Александром Афанасьевым в знаменитой одноименной сказке, которая была опубликована в 1856 году.

Порой к этой компании добавляли милого мальчика, символизирующего наступивший новый год. Казалось бы, ничего чудовищного. Все красиво и безобидно! Но не забываем, что в таком варианте образ новогодних дарителей подарков сформировался в России меньше 100 лет назад — в 1930-е годы, в годы советской власти и атеизма. Но и тут через плотные заслоны идеологии пробилась сущность, столетиями наводившая ужас на русских людей.

наш праздничный герой абсолютно мирского происхождения — по большей части продукт атеистического советского мышления, конструкт определенной идеологии.

Следом за Игнатовым днем наступает зимнее солнце­стояние, и тем, кто ориентируется на астрономический и григорианский календари, нужно держать ухо востро, вспомнить положенные запреты и обряды, а любителям скандинавской культуры — вступить в дни разгульного Йоля. Во время Святок (как и в Йоль) нельзя трудиться — ни стирать, ни прясть, ни убирать (следовательно, вся работа должна была быть заблаговременно закончена!). «Тот, кто работает в Святки, работает на нечистого» — так говорили во многих странах мира.

в Игнатов день (20 декабря по юлианскому календарю) случались первые встречи с нечистью, например водяными демонами шуликунами, и не случайно Игнатию Богоносцу молились об избавлении дома от всяческой напасти, способной испортить молоко прямо в вымени коровы или так запутать лошади гриву, что дальше только остригать, — а в гриве ведь вся лошадиная сила.

Возможно и происхождение Святок от слов «святой», «святить». Такая трактовка нам привычнее и связана с христианской традицией празднования в эти дни Рождества и Крещения Христова.

Само слово «Святки» имеет несколько вариантов происхождения. Гельмольд из Босау (1120–1177), немецкий священник, миссионер и хронист, в своей работе «Славянская хроника» (Chronica Slavorum, 1167–1168) упоминает славянского бога Святовита, или Свентовита (есть версия, что это одно из имен Перуна, бога-громовержца в славянской мифологии, покровителя князя и дружины в древнерусском языческом пантеоне). Был этот Святовит божеством верховным, обладал силой ниспослать как беду, так и удачу на год вперед; и в середине зимы, когда граница между миром людей и миром богов максимально размыта, можно его ублажить, бросая в огонь угощение и озвучивая пожелания: здоровья людям и скоту, богатого урожая, достатка, хорошего мужа (недаром обряды и гадания, связанные с поиском суженого, тоже привязаны

Одни божатся, что зимний дух явился им невинной девочкой, слишком юной, чтобы бродить вьюжной ночью в одиночестве. Другие стоят на том, что встреченная роковая соблазнительница точно достигла возраста согласия. В воспоминаниях третьих ни о каких красавицах и детях нет и слова, зато мелькает древняя старуха, гремящая ноющими костями. Без саке не разобраться! Но все очевидцы, поверьте, в здравом уме. Просто зима многолика и многогранна, может жалить морозом, а может зазывать на улицу играть в снежки.

Бытует мнение, что зверь Нянь олицетворяет депрессию, ту неизбежную хандру, которую мы испытываем, наблюдая, как с наступлением зимы скрадываются окружающие нас краски, как увядает природа, с первыми заморозками и до весенней капели превращаясь в бесцветное эхо себя прежней. Так же инеем покрывается душа, если в жизни человека не хватает любви и радости. Огнем, шумом и танцем прогоняя зверя Нянь обратно в его темницу, мы чтим ценность момента и празднуем саму жизнь.

дракон — символ достоинства, мудрости и силы — приносит людям удачу, китайцы даже называют себя потомками дракона.