Впервые мне попалась настолько непредсказуемая книга.
Впечатления от этой трилогии менялись с каждым прочитанным словом.
Первая часть показалась мне очень любопытной, но я решила, что это всё же довольно предсказуемый женский любовный роман.Читается очень легко, язык острый и колкий, но как-то не представить монахов- инквизиторов четырнадцатого века, подкалывающих друг друга как золотая молодёжь наших времён, все время чертыхающихся и поминающих матерей всего мира.
Если в первой книге была в основном романтическая линия, помещённая автором в середину четырнадцатого века путём указания года, но как-то оторванная от исторической канвы, то во второй части уже появился какой-то исторический фон и упоминания о столетней войне, продолжающейся с перерывами уже второе десятилетие. Повествование более динамичное и познавательное с точки зрения знакомства, пусть и краткого, но доступного, с верованиями и учениями катаров. И эта часть тоже очень хорошо написана и читалась с удовольствием.
И вдруг все вдребезги!Какой неожиданный и ужасный поворот! По развитию событий последняя часть просто уникальна. Книга сильная, но жестокая, а порой и безнадежная. Церковь и ее приспешница Святая Инквизиция преследовали четкую цель- убить человеческие души и превратить людей в стадо и быдло, фанатично преданное, лишенное способности мыслить, опутанное предрассудками и суевериями. А для этого все средства хороши и чем больнее, тем лучше и доказательнее. Одна из авторов Наталья Московских, как оказалось, написала книгу об инквизиции. Во всяком случае деятельность заплечных дел мастеров представлена на мой взгляд очень профессионально, но читать описания пыток очень тяжело, особенно, когда начинают рваться сухожилия и трещать кости. А ведь Гг Вив однозначно всем очень симпатичен. Дай Бог ( А есть ли Бог? Ведь все ложь…) и все эти замечательные люди встретятся в следующих жизнях и их бессмертные души воссоединятся.
Книга накрыла меня с головой и прошлась по мне как цунами. Потребовалось несколько дней осмыслить эту трагедию и справиться с тоской от нахлынувшей безысходности прежде чем мысли как- то уложились в голове.