3

Серебристый «Форд» с затемненными окнами тихо подъехал к парковочному месту и остановился. Водитель не сказал ни слова, а пассажир с переднего сидения обернулся через плечо и возвестил своему молчаливому спутнику:

– Приехали.

Валиант Декоре посмотрел через стекло на город так, будто его привезли в гетто. Тяжело вздохнув, он открыл дверь, вышел из машины и тут же сощурился: яркий дневной свет раздражал чувствительные глаза до слез даже через сгустившиеся на небе кучевые облака. Зато холодный воздух приятно бодрил после долгой поездки, а тело было радо наконец распрямиться.

Дрейк Талос вышел вслед за клиентом и с наслаждением потянулся.

– Проведешь праздники здесь, – сказал он. Валиант не ответил, и Дрейк постарался считать его реакцию по невербальным сигналам. Получалось у него из рук вон плохо. Наблюдений хватило лишь на вполне очевидный вопрос. – Опять недоволен?

– Лоренс… – скривился Валиант, будто это все объясняло.

– Тебе здесь, что, попался порченый ужин?

– Нет. – На плохую шутку Дрейка Валиант не обратил внимания, хотя по телу пробежала дрожь нетерпения.

Валиант уже несколько раз задумался, не поспешил ли со своим решением послушаться Дрейка и довериться ему в вопросах безопасности. На первый взгляд, ничто не предвещало беды, однако в душе Валианта поселилось нехорошее предчувствие, и он не мог избавиться от него, как ни пытался.

– Тогда предлагаю тебе перестать воротить нос. Сможешь остановиться в приличной уютной гостинице. Номер я уже забронировал, все оплачено, тебе нужно лишь прийти туда, назвать имя Джонатан Твист и затаиться на несколько дней.

– Кто такой Джонатан Твист?

– Вымышленный персонаж. Твой персонаж. Вот, кстати, твои документы на его имя. – Дрейк извлек документы из кармана куртки и протянул их Валианту. Тот со скучающим видом поизучал их и скептически сдвинул брови.

– Не слишком ли вычурно?

– Твое собственное имя куда более вычурное, если хочешь знать, – спокойно сказал Дрейк. Натянуть привычную улыбку у него в этот раз не получилось: он слишком устал от постоянного брюзжания клиента. – Если б я назвал тебя Джоном Смитом, это бы сразу вызвало ассоциации с человеком, который от кого-то скрывается.

– Это твои личные домыслы?

– Социальное исследование. В общем, документы уже готовы, номер тоже. Гостиница будет вверх по этой улице, не перепутаешь – она здесь одна. Дойди до нее, изучи местность. Ты, я так понимаю, в Лоренсе нечасто бывал?

– Нечасто.

– Вот и изучи. В номере мои люди оставили тебе посылку. Новая одежда по твоему размеру будет висеть в шкафу.

Валиант недоверчиво приподнял бровь.

– К чему это?

– В своем нынешнем облике ты уж больно похож на того, кто ты есть. Тебе следует одеваться… гм… более обывательски.

– Вот как? – хмыкнул Валиант.

– Да. Дело твое, но я бы искренне советовал тебе воспользоваться моей рекомендацией. Так или иначе, даже в таком образе, если не наделаешь глупостей, вполне сможешь провести в Лоренсе тихое и спокойное Рождество, а я поработаю над твоим заданием.

– Надеюсь, «Крест» не выйдет на мой след раньше, чем ты закончишь работу, – тоскливо произнес Валиант. Дрейк с трудом сохранил спокойное лицо.

– Если будешь вести себя тихо, никто тебя здесь не найдет, – ответил он. – Тебе ведь нетрудно вести себя тихо, верно?

– Ты имеешь в виду, нетрудно ли мне никого не трогать? – усмехнулся Валиант, и в глазах блеснул опасный синий огонек, от которого у Дрейка пошел мороз по коже.

– Да, я об этом. – Он встрепенулся, потряс головой, словно пытаясь сбросить с себя наваждение. – И не только. Я обо всех привычках, свойственных вашему виду. К примеру, сверкать глазами на сотрудников гостиницы тоже не стоит. Тебе же нетрудно будет все свои приемы держать в узде?

– Нетрудно, – соврал Валиант, отведя взгляд. – Пока что я отдаю себе отчет в том, что делаю.

Ключевым в его ответе было «пока что», но Дрейк предпочел не обратить на это внимание.

– Вот и хорошо. – Он не горел желанием оставаться в компании Валианта Декоре ни секунды дольше, поэтому молча кивнул и снова сел в машину. Несколько секунд «Форд» не трогался с места, а затем плавно отъехал от тротуара и вскоре скрылся из виду.

Валиант проводил удаляющийся автомобиль глазами, ноющими от яркого дневного света. Он знал, что может отправиться куда угодно, послушав собственную интуицию, а не наставления Дрейка Талоса. Этот человек, судя по слухам, был лучшим в своем деле, но Валианту он казался до ужаса неприятным. Он не любил людей, которые считали себя самыми мудрыми и держались высокомерно, а Дрейк Талос был именно из таких, как бы ни пытался строить дружелюбную мину. Однако сейчас сопротивляться советам, которые могли оказаться дельными, Валианту не хотелось. В конце концов, он так устал бегать, так устал постоянно быть настороже. Ни одно существо не могло жить так без перерыва.

Вновь вдохнув полной грудью холодный зимний воздух, Валиант убрал руки в карманы распахнутого плаща и, опустив голову, чтобы свет не так сильно резал глаза, неспешно побрел к гостинице.

Ничего не случится, – убеждал он себя. – Ничего не случится. Эти несколько дней будут спокойными.

Он искренне хотел в это поверить.

4

Сьюзен и Дэвид Фостер вышли из дома на прогулку, чтобы запечатлеть подготовку города к Рождеству на новую цифровую камеру. Дэвид гордился своей покупкой: он давно хотел приобрести хорошую камеру и даже занял в магазине очередь перед днем распродаж, чтобы заполучить желанную модель. Сьюзен пошла на распродажу вместе с ним и с искренней радостью наблюдала, как с каждой минутой улучшалось его настроение. Перед праздником Дэвид всегда превращался в восторженного ребенка, на его тонких губах начинала играть радостная улыбка, которая не исчезала до вечера двадцать пятого декабря. После его снова поглощал интерес к работе, и Сьюзен тоскливо вздыхала, понимая, что веселым и дурашливым муж сделается только к следующему Рождеству. Она тосковала по этому его амплуа, потому что только в моменты предпраздничной радости он вел себя, как в самом начале отношений, когда они были влюблены.

Поначалу Сьюзен думала, что со временем сможет выбить себе первое место на пьедестале внимания супруга, переборов его страсть к работе и технике, однако теперь понимала, что это стремление обречено на провал. Сьюзен изо всех сил старалась разделить страсть мужа хотя бы к технике, но сделать это ей так и не удалось, поэтому она предпочла бросить попытки и просто слушала его рассказы из уважения.

Возможно, в итоге мне придется уйти от него, – думала она. — Но… пожалуй, не стоит думать об этом на Рождество.

Отогнав от себя неприятные мысли, Сьюзен начала смеяться и кривляться, когда муж перевел на нее камеру. Она не любила себя на записях и фотографиях: казалась себе слишком круглолицей, полной и совсем невзрачной. Однако она изображала легкость, чтобы в глазах Дэвида загорелся неподдельный детский восторг, который ей так нравился.

– Расскажи, что ты положишь под Рождественскую елку, Сью! – воодушевленно воскликнул Дэвид, и Сьюзен нарочито игриво прищурилась.

– Этот секрет я не выдам даже такой замечательной камере!

Дэвид широко улыбнулся. Удивительно было видеть такую улыбку на его заросшем лице. Дэвид был сухопарым высоким мужчиной и не любил бриться из-за чувствительной кожи. Некоторых мужчин щетина делает мужественнее, придает им таинственный и привлекательный вид, но Дэвид Фостер был не из их числа. Его щетина делала неопрятным, а когда превращалась в бороду, то Дэвид и вовсе становился похожим на бездомного – особенно при полном отсутствии интереса к стильной одежде. В свободных, часто не сочетающихся между собой вещах, Дэвид со стороны производил впечатление человека с каким-то хроническим заболеванием, причем подозрения колебались от рака до алкоголизма. Иногда, глядя на мужа, Сьюзен убеждалась, что любовь слепа, раз ее угораздило влюбиться в такого непривлекательного человека. Впрочем, наверное, он был под стать ей самой.

Я ведь никогда не смогу изменить в нем что-то, – продолжала думать Сьюзен, дурачась перед камерой. – С другой стороны, он ведь тоже многое мне прощает. Не каждый мужчина смирится с тем, что его жена не может иметь детей. А Дэвид… он не осудил меня, он готов даже усыновить ребенка и растить его, как своего, лишь бы со мной…

– Так нечестно! Только посмотри, как этот красный огонек тебя просит! – протянул Дэвид, приблизившись к жене, чтобы снять ее крупным планом.

– И все же, даже ему я этого не скажу, – рассмеялась Сьюзен. Через несколько минут разыгрываемая веселость и впрямь захватила ее. Даже перед камерой Сьюзен начала чувствовать себя свободнее.

Чета Фостер шла по улицам Лоренса, продолжая снимать подготовку города к празднику, и каждый из супругов жил своими мечтами о будущем, грезя о совершенно разном счастье.

5

Ривер Уиллоу считала себя серьезным человеком и редко предавалась мечтаниям, однако сегодняшняя встреча с Крисом Келлером унесла ее в школьные воспоминания. Глаза девушки радостно блестели, она то и дело самозабвенно опускала веки, обращая лицо к пасмурному небу, которое вот-вот должно было обрушить на Лоренс новый снегопад. Из головы Ривер все не шло странное слово «толстосум», которое она использовала, бросив в Криса снежок полтора года назад. Ей отчего-то казалось, что теперь это только их слово: оно приобрело новое, никому доселе не известное значение, связавшее их какой-то особенной нитью. Сейчас Ривер считала это слово лучшим в мире.

Как глупо, – подумала она, но ее улыбка сделалась только шире.

До дома оставалось около пятнадцати минут ходу. Пятнадцать минут мыслей о Крисе. Еще утром Ривер бы одернула себя и не стала грезить о том, чего никогда не будет, но теперь… почему бы не помечтать хотя бы четверть часа? Она представляла себе встречу в кафе с беспечными разговорами, воскрешала в памяти улыбку Криса и вспоминала, как упорно он уговаривал ее провести с ним время. В школе Ривер о подобном и помыслить не могла: ей тогда казалось, что обратить на себя внимание президента страны проще, чем внимание Криса Келлера.

По дороге на глаза Ривер попадались знакомые люди, приветственно машущие руками. Она улыбалась и махала в ответ, но в разговоры предпочитала не вступать, решив, что оставшуюся дорогу до дома посвятит лишь себе и своим мечтаниям.

Вдруг ее внимание привлек человек, идущий навстречу по той же улице. Молодой мужчина в длинном черном плаще шагал неспешно и разглядывал окрестности безразличным, почти апатичным взглядом. Он являл собой странное сочетание привлекательной и одновременно отталкивающей наружности. Ривер не могла объяснить, чем именно незнакомец ее настораживал. Лоренс, конечно, был большим городом, и девушка знала в нем не так уж много людей, но этот человек сразу же произвел впечатление чужака. Было в нем что-то не от мира сего. Ривер даже подумала, что такой человек будет чужаком в любом уголке земного шара – слишком уж отстраненно он держался, словно отгораживался от мира невидимой стеной.

Мысли о мрачном незнакомце сумели оттеснить на второй план мечтания, предвкушение будущей встречи с родителями и праздничное настроение. Ривер не заметила, как начала идти медленнее, стараясь детально рассмотреть странного человека. Столь пристальное внимание не укрылось от него, он перевел на Ривер взгляд, и она могла поклясться, что увидела в его глазах ярко-синее люминесцентное свечение, которое буквально заставило ее оцепенеть. Помутнение длилось всего секунду, а затем из-за угла вылетела черная металлическая громада и понеслась в сторону пешеходной дороги…

Все смешалось в одну сумасшедшую вереницу.

Ривер не поняла, как и когда успела отскочить. Впрочем, ей опасность грозила меньше, чем находившемуся в нескольких футах от нее незнакомцу. Улица наполнилась грохотом, металлическим лязгом, криками и резким стуком, которому предшествовал оглушительный визг тормозов. А затем один ужасающий удар отбросил незнакомца на приличное расстояние. Он упал на спину в пяти шагах от Ривер.

На окружающий мир легла звенящая пелена оглушения. Лишь через десяток ударов сердца Ривер поняла, что всем телом вжимается в здание за спиной, а справа от нее шипит остановленный стеной черный внедорожник. Водитель исчез в подушке безопасности, его лица не было видно. Незнакомец в плаще лежал на асфальте без чувств, и Ривер не могла понять, дышит он или нет. До нее постепенно начинали долетать отрывистые выкрики людей, стягивавшихся к месту происшествия.

– Мисс? – окликнул кто-то. – Вы не пострадали, мисс?

– Вызовите скорую! – воскликнула Ривер, приходя в себя. – Я в порядке, но людям нужна помощь!

Какой-то мужчина в толпе подхватил ее клич:

– Кто-нибудь, проверьте водителя! Что с ним?

Несколько человек уже направлялись к пострадавшему пешеходу. Ривер отчего-то решила, что должна опередить их. Ее отец был врачом, и, пусть она сама обладала в медицине минимальными познаниями, ей хотелось по крайней мере не дать никому навредить этому человеку еще больше. Молниеносно преодолев расстояние, разделявшее их с пострадавшим, Ривер присела на колени возле него и постаралась оценить повреждения.

– Мисс, вы врач? – спросил кто-то.

Ривер не ответила. Она склонилась над мужчиной, стараясь услышать его дыхание. Прикасаться к нему она не стала, побоявшись причинить вред, хотя видимых травм – открытых переломов или кровотечения – заметно не было. Едва слышное сиплое дыхание все же донеслось до уха Ривер, и она немного отстранилась от пострадавшего.

– Сэр, – обратилась она осторожно. – Сэр, вы меня слышите? Лежите, не двигайтесь, скорая уже едет.

– Кто-нибудь звонил 911? – спросила женщина в пополняющейся группе зевак.

– Звонили! Скорая уже едет. Водитель не отвечает, похоже, он без сознания. Дверь заклинило, открыть не получается.

– Лучше оставить это спасателям…

Пострадавший издал какой-то звук, похожий на едва слышный стон.

Боже, да он же, наверное, весь переломался от такого удара, – в ужасе подумала Ривер и склонилась чуть ближе.

– Сэр, держитесь, помощь уже…

Близко, – хотела договорить она, однако мужчина вдруг попытался вдохнуть и резко закашлялся. Изо рта брызнула кровь, залив ему губы. Несколько капель попали на нос, щеку и в правый глаз Ривер. Ахнув от неожиданности, она вздрогнула и отстранилась, рефлекторно потерев глаз, заслезившийся, словно туда угодила капелька мыла.

– Мисс, отойдите! – скомандовал кто-то, однако оттаскивать Ривер от пострадавшего не спешил. Вместо того он обратился к кому-то из толпы: – Ну, где там чертова скорая? Дело плохо!

Пострадавший резко распахнул глаза и хрипло втянул воздух. Ривер посмотрела на него и задохнулась собственным вскриком: глаза незнакомца и впрямь светились. Уже через секунду он крепко зажмурился. Новый приступ кашля последовал за первым, и пострадавший развернулся набок, прикрыв рот рукой. На ладони тоже осталась кровь.

От одной мысли о том, какую боль может сейчас испытывать этот человек, Ривер пробрала дрожь, но она не позволила себе проявить свои чувства. Нельзя было пугать пострадавшего еще сильнее.

– Сэр, вам нельзя двигаться, дождитесь помощи, – строго проговорила какая-то женщина. – Вы можете сделать себе хуже.

Он не слушал наставлений. Вместо того он вновь уставился на Ривер, в глазах мелькнул непритворный ужас.

– Кровь… моя? – прохрипел он.

Ривер едва могла совладать с собой, она не знала, как себя вести. Правый глаз все еще щипало, приходилось прикрывать его, чтобы не слезился. Капли крови остались у нее на носу и щеке.

– Да… – пролепетала Ривер, тут же приподняв рукав куртки и постаравшись отереть кровь рукой. – Но не волнуйтесь, все будет хорошо. Сэр, вам надо…

– Не трогай! – прорычал пострадавший, ухватив ее за голое предплечье. В груди у него захрипело, он снова закашлялся.

Не находя себе места от бессильного сочувствия, Ривер наклонилась ближе к нему. Она не пыталась вырвать свою руку из его хватки – это была единственная поддержка, которую она могла ему оказать.

– Сэр, прошу вас, успокойтесь. Скорая уже в пути, вам помогут. Постарайтесь не двигаться, вы пострадали в аварии…

– Теперь Харриссон придет за мной… «Крест» найдет меня… – в голосе мужчины послышалось отчаяние.

– Сэр? – тупо переспросила Ривер.

Глаза незнакомца закатились, он потерял сознание. Ривер успела ухватить его за плащ и постаралась не дать ему удариться головой об асфальт. Она предположила, что у него может начаться что-то вроде эпилептического припадка, поэтому подготовилась пережидать приступ и беречь его голову от травм, но ничего подобного не произошло.

Большая часть людей переместилась к внедорожнику, из которого тоже донеслись стоны: водитель приходил в себя, но был все еще заблокирован в машине.

– Мисс, вам помочь? – поинтересовалась женщина, склонившись к Ривер. Девушка постаралась сесть на асфальте так, чтобы поддерживать голову пострадавшего и не дать ему удариться, если он придет в себя или все же забьется в судорогах.

– Нет, я тут справлюсь. Дождусь скорую. Лучше проверьте водителя.

Почти все прохожие столпились возле машины, боясь возгорания и соображая, можно ли осторожно открыть дверь, не навредив водителю. Ривер облегченно вздохнула: ей не хотелось столпотворения рядом. Вопреки ожиданиям, оно не поддерживало, а давило.

Ривер с сочувствием посмотрела на изможденное лицо пострадавшего. Всего минуту назад он просто шел по улице, у него наверняка были какие-то планы на Рождество, а теперь он может не выжить. Разве это справедливо?

Пока в голове Ривер зрела злость на жестокость высших сил, мужчина снова зашевелился.

– Твой глаз… – прохрипел он, приходя в себя. Он будто и не заметил, что терял сознание. – Моя кровь… попала… мне так жаль…

Ривер удивилась.

– Сэр, вы чем-то больны? – с опаской спросила она.

– Нет.

Облегчение наступило мгновенно. Ривер постаралась ободряюще улыбнуться.

– Тогда не беспокойтесь об этом. И не разговаривайте, берегите силы.

– Моя кровь… она… прости меня. – Его речь оборвалась болезненным стоном. Растрепавшиеся волосы упали ему на лицо, и Ривер поспешила убрать их, чтобы пострадавший не сделал этого сам.

– Держитесь. Все будет хорошо, – мягко прошептала она.