23

Канзас Тернпайк

24 декабря 2003 года

Вопреки ожиданиям Ривер, первое время в пути ее похититель молчал, будто не считал нужным ничего объяснять. Сама девушка заговорить не решалась. От пережитого стресса у нее болела голова, а в животе стояла легкая дурнота, и сейчас все силы уходили на то, чтобы сохранить последние крупицы самообладания. Вырваться она не пыталась: ее молчаливый спутник заблокировал двери сразу же, как сел за руль. Да и как вырваться из машины, несущейся на полном ходу, даже если дверь можно открыть?

Оставив мысли о бегстве, Ривер задумчиво уставилась в окно. Чем дальше она уезжала от Лоренса, тем сильнее становилось беспокойство за Криса. Как он? Пришел ли в себя? Вызвал ли кто-нибудь скорую?

Следом ей стало тревожно за родителей. Она боялась, что мать хватит удар от жутких новостей, и заранее винила во всем себя. Почему она просто не попросила таксиста подвезти ее прямо к дому?

Горькая обида ожгла глаза слезами. Ривер тихо всхлипнула и утерла дрожащими руками лицо.

– В чем дело? – сухо поинтересовался водитель.

Ривер вздрогнула, услышав его грубый голос, но страх быстро сменился злостью.

– Вы еще спрашиваете! – воскликнула она. – Я еду в машине с вооруженным незнакомцем, который ударил моего друга, а мне – угрожал! Вы увезли меня из города, а там остались мои родители, которые наверняка в панике, и мой друг, которому нужна помощь! Всем им может грозить опасность. Вдруг этот ваш Декоре, – она неловко перекатила имя на языке, не до конца уверенная, что произнесла его правильно, – вернется? Вы не вызвали ни скорую, ни полицию! И мне не дали этого сделать. Моих родителей ни о чем не предупредили, ничего им не объяснили! Меня вы попросту похитили, а Криса бросили! И вы еще спрашиваете, в чем дело?!

Водитель выслушал ее с пугающей бесстрастностью. Когда Ривер закончила свою тираду и взяла паузу, чтобы отдышаться, он спросил:

– У тебя есть телефон?

Ривер не ожидала этого вопроса. Недоуменно уставившись на водителя, она ответила машинально, не догадавшись солгать:

– Да… в кармане.

– Дай его мне. Только без глупостей.

Ривер поморщилась, уже решив, что самую большую глупость совершила только что – дав честный ответ и лишив себя последней возможности вызвать помощь. Досадуя на саму себя за несообразительность, она нашарила в кармане джинсов телефон и послушно протянула его водителю. Тот наощупь набрал «911», не отрывая взгляда от дороги. Ответ оператора последовал незамедлительно.

– На Лорен-Стрит, 766 слышались выстрелы. Два. Возможно, нужна скорая. Нет, я не знаю, пострадал ли кто-то. Случайно. Да, благодарю, я вас понял. Что? Мое имя? Конечно, записывайте, – отрапортовал он, однако, когда пришла пора называть имя, нажал на сброс, открыл окно и вышвырнул телефон прочь.

Ривер ахнула и уже приготовилась возмущаться, но вовремя прикусила язык, вспомнив о пистолете. Не следовало раздражать вооруженного человека.

– Скорая и полиция уже на месте, так что с твоим другом все будет хорошо, – невозмутимо сказал мужчина.

Ривер поджала губы и кивнула, не зная, что еще ответить. В конце концов, не благодарить же его за великодушие.

– Как ты себя чувствуешь? – явно не без опаски поинтересовался водитель несколько минут спустя.

Ривер нахмурилась, прислушиваясь к собственным ощущениям.

– Сносно, – передернула плечами она.

– Подробнее. – Мужчина говорил спокойно, но Ривер поняла, что это приказ, а не вежливая просьба.

– Я жутко напугана. Возможно, приобрела пару седых волос, лишилась куртки и телефона, ничего не ела, хотя вряд ли после всего этого смогу хоть кусок проглотить. Еще я устала, и вряд ли ноги меня удержат, когда я выйду из машины, – отчиталась она.

Мужчина ухмыльнулся в ответ.

– Хорошо. Ничто из описанного не свидетельствует о необратимых изменениях.

– Не пора ли рассказать мне, о каких изменениях речь? – нетерпеливо спросила Ривер.

Некоторое время водитель молчал, собираясь с мыслями.

– Думаю, начать следует не с этого, – нехотя заговорил он. – А с того, что ты вообще знаешь о существе, которое на тебя напало.

Ривер вздохнула.

– До сегодняшнего… то есть, до вчерашнего дня я о его существовании-то ничего не знала. Произошла авария.

– Об аварии мне известно, – перебил мужчина. – Ее засняли на видео.

– Да. Мы с Крисом наткнулись на него, когда искали сведения о вампирах. Я бы никогда в жизни не подумала, что буду всерьез искать нечто подобное, если б не эти два следа на руке. – Она закатала рукав и вновь присмотрелась к заживающим точкам. Водитель тоже взглянул на них, но быстро отвел взгляд. Ривер затруднялась однозначно трактовать его реакцию. – Мне просто не приходило в голову, от чего еще мог остаться подобный след, кроме вампирских клыков, учитывая, что укусил меня человек. Не знаю, насколько правдивы старые легенды, но в мифах, фильмах и книгах говорится, что укус вампира способен обратить человека в ему подобного. Это действительно так?

Мужчина покачал головой.

– Не совсем. В организме вампиров содержится особый яд, который отравляет человеческий организм, воздействует на психику и даже изменяет физиологию. Этот яд обрекает свою жертву на мгновенную зависимость от крови вампира, фактически превращает его в послушного раба того, кто его заразил. Мы называем их «перевертышами» или просто зараженными. Они кратковременно приобретают физическую силу и выносливость, как у вампиров или даже больше, у них появляются навязчивые идеи, и эти твари готовы пойти на все, чтобы угодить своему новому хозяину.

– Как жутко, – шепнула Ривер, поморщившись. От мысли, что ее может ждать такая судьба, у нее по спине пробежал холодок.

– Жутко не только это, – кивнул водитель, не поворачиваясь к ней. – «Перевертыши» очень агрессивны. Если заразившего их вампира не оказывается рядом, они начинают рвать на части всех, кого видят в радиусе поражения, и напиваются людской крови, которая нисколько не продлевает им жизнь.

Ривер задрожала.

– И я стану таким монстром? – отчаянно воскликнула она, не в силах больше выносить неизвестность собственной судьбы.

Мужчина ответил не сразу, и в двухсекундную паузу Ривер едва не потеряла сознание от страха. Наконец, водитель сказал:

– Ты должна была уже им стать. Обыкновенно изменения начинаются в первые несколько часов. Как минимум, возникают первые симптомы. Зачастую человек начинает резче реагировать на запах и свет, у него изменяется восприятие вкуса еды. В горле пересыхает, начинается сильная жажда, которую не удается утолить, сколько ни выпей воды. Может появиться сильная дрожь, предшествующая потере сознания. Вокруг раны от укуса начинается некроз, ткани постепенно отмирают, почти полностью исчезает чувствительность к боли. В первые двенадцать часов должно проявиться хоть что-то из этого. В истории не было зафиксировано ни одного случая, когда изменения наступали позже.

Ривер нахмурилась, позволив себе облегченно выдохнуть, хотя тревога до конца не оставила ее.

– В истории, – повторила она. – Вы сами уже видели подобное?

– На моем веку вампиры перестали плодить «перевертышей», потому что не были способны поддерживать их существование, не привлекая внимания. Но сведения о «перевертышах» у меня есть, их подробно фиксировали мои предки.

– Ваши предки… они – кто? Потомственные охотники на вампиров? – осторожно поинтересовалась Ривер, видя, что похититель готов поговорить.

– Можно сказать и так.

– В сети мы наткнулись на упоминания одной организации, которая прислала своего сотрудника на место происшествия, когда какой-то парень назвал себя вампиром и напал на девушку. Прокусил ей горло. Вы из этой организации, ведь так? «Харриссонский Крест», кажется.

Он вздохнул.

– Да. Я являюсь ее фактическим руководителем. Меня зовут Джеймс.

Ривер вспомнила это имя, в статье его указывали.

– Джеймс Харриссон?

– Да. Я выезжал на множество таких происшествий, надеясь напасть на след той твари, что укусила тебя.

– Декоре, – уточнила Ривер. – Так вы его назвали.

– Валиант Декоре, – помрачнев, кивнул Джеймс. – На данный момент он последний из своего вида. Остальных тварей за минувший век стерли с лица земли. К счастью, их рождалось не так много.

Ривер пыталась сосредоточиться на словах Харриссона, но почти все ее мысли заняло одно имя. Валиант Декоре. Она не могла отделаться от воспоминаний об аварии. Она помнила отчаяние, с которым Валиант Декоре спросил о крови. Выходит, он боялся, что Ривер заразится его ядом. Беспокойство выглядело искренним. Отчего же он решил все же укусить ее? Инстинктивно? Ривер не могла забыть его нетерпеливый, требовательный и даже испуганный взгляд в доме Криса. Зачем он явился? Что собирался делать? По мнению Ривер, он вел себя противоречиво. При этом Джеймс Харриссон неприкрыто представлял его в самых мрачных красках, и Ривер невольно чувствовала сопротивление перед принятием такой однобокой правды. Ее мать всегда говорила, что не бывает однозначно хороших и однозначно плохих людей. Когда кого-то выставляют в недвусмысленных красках, это повод для сомнений. Ривер внутренне соглашалась со словами своей матери.

– Так вампирами, выходит, не становятся, а рождаются? – спросила она, не желая затягивать паузу. Не стоило упускать возможность расспросить Харриссона, пока он не пригрозил ей пистолетом и не велел замолчать.

– Да, – ответил он. – И они не бессмертны, вопреки мифам. Они просто живут намного дольше человека: в их организме ускорены и усилены процессы регенерации клеток, старение происходит в несколько раз медленнее, чем у людей. Они сильны и очень быстры, а также обладают природной способностью гипнотизировать свою жертву.

– Зачем им жертвы? – спросила Ривер, вспоминая об укусе. – Просто инстинкт охотника? Или им действительно нужна кровь?

Харриссон пожал плечами и ответил с заметной неохотой:

– Я не знаю всего. Мы не успели детально их изучить, нашей целью было «избавление мира от вампирской заразы». Но все же кое-какие знания мы о них накопили. Например, нашли первые упоминания и уголок планеты, где они появились.

– И где же? – поинтересовалась Ривер. Она предпочла пока придержать свой предыдущий вопрос, который Харриссон беззастенчиво проигнорировал. Если бы не видимое отвращение к заученным словам о «вампирской заразе», она сочла бы его простым фанатиком, но пока мнение о нем складывалось не менее противоречивое, чем о Валианте Декоре.

– Предположительно, в Малайзии, – ответил Харриссон.

Ривер недоуменно распахнула глаза, ожидая услышать что угодно, но не это. Легенды о вампирах ассоциировались у нее с Европой, в частности, с Трансильванией.

– И когда же они там появились?

– Очень и очень давно. Точной даты я тебе назвать не могу, да и никто не может. Во всяком случае, они появились явно позже людей.

– Кто же они? – спросила Ривер. – Люди, которые заключили договор с дьяволом? Или с каким-то другим злом?

Харриссон усмехнулся.

– В основе наших знаний о вампирах лежит более научный подход, хотя церковникам, которые начали с нами сотрудничать, хватало и версии с дьяволом. В ходе изучения вампиров мы пришли к выводу, что они – люди, претерпевшие устойчивую мутацию, связанную с одним заболеванием.

– С каким?

– Ксеродерма пигментная. Или XP². Знаешь, что это?

Ривер нахмурилась, почти обиженно.

– Мой отец врач, – буркнула она.

– Значит, знаешь, – кивнул Джеймс. – Вампиры на органическом уровне научились адаптировать это отклонение себе на пользу. С течением времени мутация передавалась, укоренялась, укреплялась и изменяла их генетический код. Именно эта мутация развила в них все те способности, о которых говорят в мифах и легендах. Правда, фантазеры приписали вампирам множество несуществующих качеств, но часть из того, что известно каждому школьнику, хоть раз слышавшему о графе Дракуле, действительно имеет место. В особенности это касается их нужды в жертвах, о которой ты спрашивала. Насколько мне известно, их тела довольно быстро расходуют железо и нуждаются в постоянном его восполнении извне. Лучше всего для этого подходит…

– Человеческая кровь, – тихо закончила Ривер.

– Да.

На некоторое время в салоне вновь повисло тяжелое молчание. Ривер нарушила его первой.

– А что происходит с «перевертышами»? Вы говорите, что они тоже приобретают силу и выносливость.

– Яд вампира убивает их. Организм начинает стремительно разлагаться заживо. ХР словно проявляется в ускоренном, очень ускоренном темпе. И если вампирам для восполнения баланса требуется человеческая кровь, то «перевертышам» нужна кровь их, если можно так выразиться, создателя.

– А вампиры просто не могут отдавать ее много, – поняла Ривер.

– Ты быстро схватываешь, – улыбнулся Харриссон, и Ривер машинально ответила тем же: улыбка этого человека оказалась обаятельной. Правда, судя по всему, он редко ее демонстрировал.

– Я только не могу понять: почему же у меня не началось никаких изменений? – задумчиво спросила Ривер. – Я переволновалась, да, но чувствую себя вполне хорошо. На запах или вкус реагирую по-прежнему, головокружения или потери сознания не было, сухости во рту тоже… ну, разве что, кофе перепила за эту ночь. Да и следы от укуса не вызывают опасений. А ведь при этом он не только укусил меня – после аварии он закашлялся, и его кровь попала мне в глаз. Какое-то время его немного жгло, как если бы туда попала мыльная вода, но это быстро прошло.

Ривер осеклась, побоявшись, что Харриссон вновь сочтет ее опасной и достанет пистолет, но он сохранил невозмутимость.

– Ответа на этот вопрос у меня нет, – сказал он.

– Его и у Валианта Декоре не было. – Ривер пожала плечами. – Когда Крис попытался меня загородить, этот ваш Декоре приказал держаться от меня подальше, потому что я опасна, но потом он растерялся: не увидел во мне никаких перемен. Он, похоже, был к этому совсем не готов.

– Вот как, – нахмурился Джеймс.

– Но он все равно хотел увести меня с собой.

– Не хотел привлекать внимания «Креста», это понятно. Похоже, он не знал о том, что ваша встреча попала на чью-то видеокамеру, поэтому надеялся быстро прибрать за собой.

– То есть… убить меня?

– Скорее всего, да, – кивнул Джеймс, выразившись будничным тоном, будто говорил о погоде на завтрашний день. – Сейчас на Декоре сконцентрировано все внимание «Креста», поэтому он старается скрываться как можно тщательнее. «Перевертыш» сейчас был бы слишком рискованным, слишком бесконтрольным, поэтому от тебя следовало избавиться.

Ривер сглотнула подступивший к горлу ком.

– Но ведь ничего не изменилось. Значит, я ему больше не нужна, я не представляю для него угрозы!

– Если в ближайшее время ты не изменишься, выходит, ты действительно не станешь «перевертышем», – нахмурился Джеймс. – Но в этом случае ты будешь представлять для него еще больший интерес.

– Что? – Ривер ахнула. – Почему?

Харриссону потребовалось некоторое время, чтобы найти нужные слова. Ривер отчего-то показалось, что этот ответ дается ему тяжело.

– У меня есть одна теория, но в ней слишком много допущений, – вздохнул он и резко стал выглядеть старше и изможденнее. – Истории о том, что человек может превратиться в вампира, скорее всего, имеют первоисточник. Среди вампиров, которых удавалось изловить моим предшественникам, ходили легенды, что не каждый зараженный становился «перевертышем». В единичных случаях человек действительно может стать вампиром. Яд изменяет, но не убивает его.

– Но со мной ничего такого не произошло! – запротестовала Ривер. Перспектива стать вампиром вовсе ее не привлекала. Еще не хватало, чтобы ее хотели уничтожить, как Валианта Декоре.

– Пока – не произошло, – уточнил Харриссон.

– Я не стала бояться света или хотеть выпить чьей-то крови, – упорствовала Ривер.

– Вампиры не настолько боятся света, как ты думаешь, – покачал головой Харриссон. – Они к нему чувствительны, и он их изматывает. Если они ранены, ультрафиолет становится для них дополнительным угнетающим фактором, но не сжигает их, как показывают в кино.

Ривер тяжело вздохнула.

– И вы, значит, собираетесь проверять, насколько я стану чувствительной к свету? И, если я стану вампиром, вы меня убьете?

– Пока что ты не даешь ни малейшего повода причинять тебе вред, – спокойно сказал Джеймс. Ривер удивляло, с какой обыденностью, без малейшей дрожи в голосе он говорит обо всем этом. – Я никогда не видел, чтобы человек превращался в вампира. К тому же, как я уже сказал, это только теория, ничем не подтвержденная. Я даже сомневаюсь, что такое превращение вообще возможно. Скорее всего, у тебя иммунитет к яду, поэтому изменений и не произошло. Проблема в том, что Декоре может подумать иначе. Он может счесть тебя потенциальным кандидатом в вампиры и начать выслеживать.

Ривер страдальчески поморщилась.

– Но зачем? Я не хочу становиться вампиром!

– А Декоре хочет сохранить свой вид. Ты дала ему повод думать, что с твоей помощью это можно сделать, так что он не отступится.

– То есть, я теперь приманка для последнего вампира? – воскликнула Ривер. В ее голосе звучало возмущение, как если бы все эти события происходили по прихоти Харриссона, и он мог все изменить.

– Потому я тебя и увез. Я хочу уберечь тебя от Декоре, – сказал Джеймс. Что-то в его тоне кольнуло Ривер, хотя она и не поняла, что именно. – Пожалуй, только я могу это сделать. У полиции нет навыков борьбы с вампирами.

Ривер вздохнула. Некоторое время она молчала, пребывая в собственных мыслях, затем вымученно улыбнулась.

– Что ж, выходит, мне повезло, что вы прибыли до того, как он забрал меня.

Харриссон вздрогнул, услышав эти слова. Его правая рука – будто неосознанно – потянулась к левой верхней стороне груди, ближе к ключице, а лицо побледнело.

– Мистер Харриссон? – обеспокоенно обратилась Ривер. – Вы в порядке?

– Да, – тут же отозвался он, совладав с собой. Рука вновь легла на руль. – Да, все хорошо. Ты права: важно, что я успел.

Но его голос дрожал, Ривер это слышала. Ее потянуло спросить, в чем дело, но она не решилась. Что-то подсказывало ей, что Харриссон не станет делиться с нею личными переживаниями. В том, что переживания были именно личными и непосредственно касались Валианта Декоре, Ривер не сомневалась.