Глава третья
И потом…

Лето выдалось беспокойное. Во-первых, у Васнецовых гостили родственники. Гостили помногу и подолгу. Мама даже сказала Дине, что никогда у них не было такого количества родни, как в этом году. «Прям-таки очень урожайный год!» – добавила она с непроницаемым лицом.

– Как же так, – удивилась Дина, – они же не могли появиться так внезапно. Они же родились давно…

Мама посмотрела на нее со странным выражением лица и посоветовала прочитать Джерома Клапку Джерома.

– Я не буду его читать, – отмахнулась Дина.

– Почему это? – удивилась мама.

– Мне его имя не нравится.

– Хорошо, не читай, – мама устало вздохнула, – только запомни, что есть такая штука, как ирония, английский юмор и еврейские анекдоты.

– Я не люблю еврейские анекдоты, – сказала Дина.

Тут уже вмешался папа:

– А что с ними-то не так?

– Они об одном и том же, – сморщила нос Дина. – Или о жадности, или про язык.

– Кхм, – кашлянул папа.

Тема шуток была закрыта, а гости продолжали приезжать.

В середине лета у Дины вскочил прыщ. Вскочил на самом видном месте – на лбу. Мама помазала его салициловым спиртом, но прыщ и не думал проходить.

– Знаешь, давай-ка ты ее к дерматологу отвези, – сказал папа, присмотревшись к прыщу, – будет жаль, если запустим это.

К дерматологу они вошли вместе – мама и Дина. Мама поздоровалась и сказала игриво:

– Сделайте нас красивыми!

Дине стало неприятно. Получалось, что сейчас она уродина.

Врач попалась умная:

– Девочка у вас и так красивая, а эту штуку мы просто удалим.

«Штуку» удалили, и еще недели две Дина не показывалась на солнце и разглядывала в зеркало красный выпуклый след. «Хоть бы к школе прошло!» – думала она про себя.

Иногда Дине звонил Бахметьев. Обычно звонок раздавался часов в девять вечера. Дина тащила телефон в свою комнату, укладывалась на диван и накрывала голову подушкой. Ей не хотелось, чтобы ее разговоры с Олегом слышали родители. В этих разговорах не было ничего неприличного, но однажды после такого «сеанса связи» мама посмотрела на раскрасневшуюся Дину и заметила:

– Что вы там обсуждаете, что ты такая возбужденная выползаешь из своей комнаты?

Дина покраснела еще гуще. Мама сказала так, что она сразу почувствовала себя преступницей. А во-вторых, прозвучал намек на что-то неприличное. Дине стало стыдно, тем более и папа все слышал.

– Мама, тебе, как всегда, показалось, – ответила дерзко Дина.

Но мама уже потеряла интерес к проблеме.

Став старше, Дина Васнецова поняла, что порой мама произносила подобное просто так, на всякий случай, для острастки.

Наконец наступил август, они с родителями поехали отдыхать на озеро Селигер. Там было веселее, чем в Москве или на даче в селе Тучково. На Селигере было шумно и беспокойно – ловили рыбу, пели песни, жгли костры и прыгали через них, танцевали, ходили за грибами. Все это было бы ужасно весело, если бы только не одно «но»… Все это надо было делать гурьбой. А Дина не переносила «колхоз». Она могла немного побыть в компании, но большую часть времени предпочитала проводить либо одна, либо с подругой. Поэтому уже в конце первой недели она заскучала. Мама, желая приобщить дочку к коллективу, однажды сказала Дине:

– Смотри, вон тот мальчик в куртке желтой… Кажется, он твой ровесник. Симпатичный. И все норовит тебе помочь – то ведро, то удочки принесет. Ты заметила?

Ничего подобного Дина не замечала, но с этого момента стала за мальчиком приглядывать, чаще менять наряды и не пропускать ни единого общего мероприятия. Впрочем, мальчик как-то посмотрел на Динин советский спортивный костюм и громко фыркнул. Дина сразу потеряла к нему интерес, утешив себя мыслью: «Подумаешь! Очень скоро я увижу Бахметьева. Он – совсем другое дело!»

Впрочем, за неделю за отъезда она умудрилась влюбиться в местного священника. Тот был хорош собой и полностью погружен в дела вверенного ему прихода. Дина ходила вокруг да около церкви. Прихожан было тогда еще мало, и высокая рыжеволосая Дина очень бросалась в глаза. Впрочем, батюшка ее совершенно не замечал, и, чтобы исправить это недоразумение, Дина явилась как-то в церковь в очень вызывающем наряде. Там шло отпевание, и строгие блюстительницы нравов ее не успели выгнать. Зато Дину заметил батюшка, который, увидев ее длинные ноги и открытые плечи, от неожиданности стукнул покойника по носу кадилом. Благодарение Богу, скорбящие этого не заметили. Зато родителям донесли, что Дина Васнецова бегает в церковь в полуголом виде.

– Наконец-то лето закончилось. Я просто не знаю, что с нашей дочерью делать, – сказала мама отцу. Она даже не предполагала, что все еще впереди.

Первое сентября пришлось на понедельник. Накануне, в воскресенье, девочки теперь уже восьмого «А» собрались в парке.

– Я считаю, что так поступить лучше всего. Всем сразу ничего не сделают. Ну, поорут и отстанут. Зато как люди придем первого сентября, – решительно говорила Ирка.

Большая часть поддержала ее возгласами. Самые осторожные коротко выразили сомнение.

– Могут что-нибудь сделать, – сказала Ионкина.

– Ничего не сделают. И потом, первого сентября больше трех уроков не бывает. Подумаешь, три урока.

Речь шла о том, чтобы прийти в школу не в форме. Ходили слухи, причем подтвержденные, что в двух соседних школах форму отменили. Разрешили ходить в обычной одежде. Конечно, надо было соблюдать строгость – ничего вызывающего, но надевать эти осточертевшие коричневые платья с фартуками или синие пиджаки с унылыми юбками не надо было. Мальчикам разрешили ходить в темных брюках. Чему они очень обрадовались – джинсы тоже были темными. В школе, где училась Дина, по-прежнему все было строго. И, хотя времена уже были перестроечные, вольнодумство проникало во все сферы жизни, в классах пытались поддерживать порядок.

– Вы не думайте, что я такой косный, – сказал завуч на общем собрании учеников и родителей, – я просто думаю о том, что конкуренция в нарядах неизбежна и не у всех может оказаться модная и красивая одежда.

– Он прав, – сказала мама Дине, – он смотрит в корень.

Дина ничего не ответила. На первый учебный день у нее были свои планы. У нее хранился журнал, где была сфотографирована певица Сандра. Многие говорили, что Дина на нее похожа. Дине это льстило, хотя она и признавалась себе, что певица Сандра – это очень удачный вариант такого типа внешности. А сама Дина – сильно ухудшенный. И нос у нее крупнее, и овал лица не такой, и глаза маленькие. Но если Дину Васнецову причесать, накрасить и подобающе одеть, то сходство с Сандрой обнаруживалось! Все лето Дина выпрашивала позволения подстричься. Мама считала волосы дочери украшением, богатством и свидетельством добропорядочности. Поэтому отвечала отказом. Дина дулась, приводила доводы, притаскивала журналы и показывала, как все замечательно будет у нее на голове, но мама была непреклонна.

– Обычная коса, не туго заплетенная, – вот лучшее украшение девушки, – отвечала она.

Наверное, так бы все и закончилось ничем, если бы папа, присутствующий при очередном споре, не произнес:

– Господи, да пусть подстрижется. Ну, восьмой класс, взрослые люди уже. Она же все понимает уже. Да, Дина?

– Да, папа, – ошалела от счастья Васнецова.

Она побежала звонить Ирке и слышала, как папа сказал маме:

– Во-первых, она совсем взрослая, а за это лето так изменилась, просто не узнать. Во-вторых, ты не удержишь ее – смотри, что вокруг происходит. Жизнь меняется на глазах. Так лучше мы будем в курсе ее желаний. Хуже, если она взбунтуется.

Мама ничего не ответила, но Дина уже знала, что вопрос решен.

Стрижку ей сделали точь-в-точь как у певицы Сандры на той фотографии – длина сохранилась, но все подстрижено лесенкой и взбито в этакое облако. Челка тоже была приподнята и тоже взбита. «Мама умрет от ужаса!» – подумала Дина, глядя на себя в зеркало.

Мама если и пришла в ужас, то виду не подала. Видимо, вняла папиным словам. И только осторожно спросила:

– Ты так первого сентября хочешь пойти?

– Да, – кивнула гривой Дина.

– Но в форме и с этой прической ты будешь выглядеть смешно, – осторожно сказала мама.

– А я не в форме пойду, – бойко сказала Васнецова, – мы договорились прийти в обычной, но нарядной одежде. Понимаешь, во-первых, форму вот-вот отменят. Во-вторых, мы потом решили пойти на бульвары погулять. В-третьих, мам, как же эта форма надоела!

Мама покачала головой и поинтересовалась:

– И что же ты наденешь?

Дина на минуту задумалась: «Вдруг мама поможет? Ведь с прической прокатило!»

– Я хочу так, как на той фотографии. Как Сандра.

– Да? Ну хорошо… – сказала мама задумчиво. – Ну, неси ее сюда. Подумаем.

Вечером накануне первого сентября в комнате Дины была приготовлена белая рубашка с кружевами и широкими подплечниками. Пуговицы у этой блузки были круглые, сделанные из старых бусин. Еще висел широкий черный пиджак и узкая черная юбка. Короткие летние сапожки одолжила мама.

– Да, сногсшибательно, только если тебя не выгонят из школы, – сказал папа, увидев Дину в таком наряде.

– Не выгонят.

Утро понедельника было в меру прохладное, пиджак очень пригодился. Глаза Дина красить не стала, но тени чуть заметные наложила. «Мало ли, это у меня от усталости!» – подмигнула она сама себе в зеркало. Цветы, которые она несла для классной руководительницы, несколько смягчали картину – с ними вид у Дины не был таким вызывающим. По дороге она встретила Ирку, которая была в блестящих бирюзовых лосинах, футболке, завязанной на боку, и длинном «жатом» плаще. Ее плечи, как и плечи Дины, казались огромными.

– Здорово, – оценила подруга наряд Дины.

– Тебе тоже хорошо, – великодушно ответила Васнецова, хотя Иркины ноги в бирюзовой блестящей лайкре смотрелись уж очень вызывающе.

– Волобуев умрет, он меня в таком еще не видел.

– А вы с ним встречались уже? После каникул? – спросила Дина.

– Да, он как приехал от тетки, позвонил сразу. Он же у тетки был в Анапе. А ты Бахметьева видела?

– Нет. Наверное, еще не приехал.

– Слушай, а он тебе летом звонил? – почему-то шепотом спросила Ирка.

– Да, конечно, – Дина улыбнулась. Их с Бахметьевым разговоры «под подушкой» были самыми лучшими летними воспоминаниями. Олег звонил ей часто, беседовали они долго и всегда очень интересно. Сейчас Дину волновало только то, что Бахметьев не позвонил ей вчера. «Наверное, уже приехал. Или задерживается. А вдруг он влюбился в кого-нибудь на этих своих раскопках?!» – беспокоилась она. Спасением от разных не очень приятных мыслей был только этот наряд и новая прическа. Обильно сбрызнутые лаком, ее волосы сверкали на утреннем солнце, как запутанный моток проволоки.

У входа в школу уже шеренгами выстроились классы. Нарядные учителя внушительной группой стояли на ступеньках крыльца, этакой импровизированной трибуне. Цветов было много, и привычная мелодия школьного вальса будила окрестности.

– Ой, Дина! – вдруг воскликнула Ирка. – А все пришли в форме!

– Да ладно! – Дину прошиб пот. Хороши они будут в своих дискотечных нарядах среди строгих школьных платьев.

– Правда! Вот же… – Ирка чуть выругалась. Она вообще-то была воспитанной, но в особых случаях позволяла себе «нехорошие» слова. Васнецова обычно одергивала ее, но сейчас, пожалуй, присоединилась бы к оценке происшедшего.

– Может, они вчера не успели позвонить? Поздно уже было. Или утром им не дали одеться, как мы планировали? – попыталась как-то оправдать одноклассниц Дина.

Но Ирка только что-то прошипела в ответ. Положение было катастрофическим. Васнецова понимала, что выглядят они сейчас не просто вызывающе, а пошло-вызывающе. И не спасет, например, ее ни юбка приличной длины, ни блузка, застегнутая под горлом. «Хоть брошь сниму!» Дина принялась отстегивать брошку в виде подсолнуха.

– Ладно, была не была, – сказала Ирка, и они ступили на школьный двор. Младшие классы они миновали без проблем – там все были заняты друг другом. Пятый и шестой их просто не узнали в этом обличье. А старшие взревели, увидев их.

– Что вы орете? – гаркнула Ирка. – Идиоты.

– Васнецова, ты звезда эстрады у нас? – захихикал один из братьев Мутовкиных.

– Да, ты очень догадлив, – ответила Дина.

Она чувствовала себя ужасно. «Сейчас при всем классе выволочку устроят. И надо будет молчать и улыбаться, а хочется сказать все, что думаешь. А что я думаю? Я думаю, что все это фигня. Какая разница, как кто одет. К тому же мне идет и эта прическа, и эта юбка. А мамины сапожки вообще класс! Таких нет ни у кого. Они же из Франции!» – думала Дина и незаметно оглядывала одноклассников. Среди них Бахметьева не было. «Ну, скорее всего, он еще не приехал. Он всегда позже всех после каникул возвращается. Это хорошо! Не будет свидетелем моего позора. Наши учителя любят непременно унизить при всех!» – подумала Дина. И вдруг поняла, что ей стало совершенно все равно, как отреагирует на их выходку руководство школы и классная руководительница.

– Дина и Ира отличились сегодня, но мы сделаем вид, что не заметили, – вполголоса проговорил завуч, неслышно подошедший к ним.

– Такое трудно не заметить, – хмыкнула классная руководительница, – просто бьет в глаза.

– Но мы сделаем скидку на праздничный день. И выразим надежду, что в дальнейшем девушки в школу будут ходить в форме, – опять миролюбиво заметил завуч.

– Но мы будем внимательно следить за этим, – упрямо гнула свою репрессивную линию классная руководительница.

– Мы больше не будем, – сказала Ирка.

Она в своих бирюзовых лосинах выглядела очень несчастной. К тому же на уроке сидеть в верхней одежде не разрешалось. Поэтому ей предстояло снять с себя длинный тонкий плащ и оказаться перед одноклассниками в обтягивающих ее пышные формы одеждах. Дина тут подумала, что ей повезло: и выглядит она модно и не очень вызывающе, и не очень-то влетело. Снова пришла ей мысль о том, как их школе повезло с завучем по воспитательной работе.

Линейка прошла быстро, первоклашки замерзли – и все быстро разбежались по классам. Дина чувствовала себя уверенно и теперь, устраиваясь за партой, насмешливо оглядывала остальных девиц.

– Что это вы форму надели? Договаривались же… – спросила она тихо у Чаманской, которая по обыкновению заняла место на передней парте.

– А что ты у меня спрашиваешь? Я вообще всегда в форме хожу, – зашептала та.

– Ах да, да, – язвительно прошипела Дина.

– Васнецова, не отвлекайся! И Чаманскую не отвлекай! Я сейчас вам расскажу, какие новшества нас ожидают в восьмом классе, – одернула ее классная руководительница, – а нас ожидают…

В этот момент дверь класса открылась и появился Олег Бахметьев. Класс радостно зашумел. Не то чтобы все рады были его видеть, просто очень не хотелось впрягаться в эту нудную учебную лямку.

– Олег, очень рада тебя видеть! Хоть и опоздавшего! – воскликнула классная руководительница.

– Извините, – улыбнулся Бахметьев, – я сяду?

– Да, конечно!

Олег прошел к незанятой парте и тихо отодвинул стул.

– Дина, я сейчас умру! Ты его видела?! Это же просто Ален Делон! Господи, какой он красивый стал! – зашептала Ирка, обращаясь к Дине.

Дина ничего не могла ответить. Она растерялась. В класс вошел совсем другой человек. Не тот высокий, приятной наружности аккуратный мальчик. В класс вошел красивый, статный и очень раскованный юноша. Походка, жесты, улыбка – все было иное. Совсем не школьное. «Он – потрясающий!» – подумала Дина и тут же вспомнила, что Бахметьев не позвонил ей, когда вернулся в Москву. «А я идиотка. Надо же так вырядиться! Тоже мне – Сандра!» Васнецова ругала себя страшными словами и впервые в жизни пожалела, что не послушалась маму, – сидела бы сейчас в форме, как все нормальные люди.

Тем временем классная руководительница тщетно старалась призвать всех к порядку.

– Так, если все нагляделись на Бахметьева, мы можем продолжить, – говорила она, хлопая в ладоши.