– Это чудовище вобрало в себя жизненные силы других ядовитых существ, собранных в одном месте для недолгого знакомства. Ядовитые твари: пауки, лягушки, жабы, скорпионы сражались за право быть остаться в живых в этой маленькой обители, которая стала для них сначала тюрьмой и навечно гробницей. Видимо змея проглотила и переварила всех, совладав с другими ядами, став даже сильнее. Пока чудовищная тварь была жива, у нее периодически забирали кровь и откачивали яд, чтобы отравить ненавистных людей. Другими словами, кто-то из ненавистников давал Вам пить кровь этой змеи. Могли подмешать в еду и питье кто угодно и видно, что случилось это достаточно давно. Сложно сказать, когда именно Вас поразил дух Гу, который преследовал, угнетая Ваше здоровье и лишая жизненных сил. Из-за него Вы не были способны зачать детей. Но только благодаря ему Вы смогли пережить отравление китайской кобры.

– Кто мог это сделать?

– Этот сосуд может приготовить только женщина, желающая мести.

– На что ты намекаешь?

– У меня нет никаких догадок. Вам лучше знать, кто желал причинить вред всей вашей семье. И этому врагу почти удалось достичь своей цели.

Желая как можно быстрее закончить неприятный разговор, телохранительница успела вовремя сменить тему:

– Кстати, господин, Вы открывали письмо, что прислали Вам из столицы в алом шелковом конверте? – Фэй сделала вид, что ее вовсе не интересует ответ цензора. Она сходила за чайником и разлила по чашкам зеленый женьшеневый чай.

Эти двое женщин все еще ревновали из-за того, что сердце цензора принадлежало другой женщине, которую он никак не мог забыть. Он проводил с ними ночи в наслаждениях, ценя удовольствие, но они понимали, что не смогут стать чем-то большим, пока его сердце было занято. И слуга рассказал много противоречивых историй о брачной жизни супруг. Они наверное даже ненавидели Дзинь Хуа, даже зная что она им больше не соперница, но даже мертвой она оставила такой неизгладимый след в сердце цензора. Она не просто оставила сердечную рану, которая не могла зажить со временем, она раскрыла бездну, которую невозможно было ничем заполнить.

– Итак, – цензор достал кожаный сверток, который внезапно вспомнил, куда положил, в котором обнаружился красный конверт с золотым тиснением. Полностью развернув складную ширму, чтобы все смогли ознакомиться с содержанием. Сообщение было не слишком информативным.

– Император решил вознаградить Вас женитьбой! – прочитав быстрее всех воскликнула Жожо.

– Примите наши поздравления, – без особой радости сухо поздравила телохранительница, сцепив обе руки в кулак в военном жесте.

– К сожалению, я не могу занять должность выше той, на которой нахожусь без официальной жены, Вы же это понимаете. Для Вас так даже будет лучше, если Вы займете почетное место официальных наложниц и будете получать жалование от меня, а не быть моими служанками, как считают Вас все остальные люди.

– Если этот вопрос решает за Вас Его Величество, то ждите того, что станете частью его семьи. Если Вам удастся породниться с императором, то все мы заживем совсем по-другому.

– Не стоит ожидать многого. И я не восторге от такой мысли – что в этом хорошего – породниться с императорской семьей? Да, каждый об этом мечтает. Богатство, почет, жизнь при дворе, полном ограничений и этикета. Он может подарить мне одну из своих ста четырнадцати наложниц, а это не обрадует никого из вас, в том числе и меня.

– Но разве наложницы императора не принадлежал ему одному? Или я чего-то не понимаю? – Жожо нахмурилась, ее отец был лекарем, которого несправедливо обвинили в отравлении, которого на самом деле не было. Закулисные интриги при дворе лишили множество жизней самых важных подданых.

– Если одна из них попадет в немилость, ее могут не просто сослать в Холодный дворец[2], но избавится таким вот образом, в качестве подарка другому человеку, подарив женщину, как ненужную вещь.

– Значит, быть наложницей императора – это еще хуже чем быть чьей-то служанкой!

– Пожалуй так, – не мог не согласиться цензор. – Это и есть «вдыхать Небесный аромат». У них нет никаких гарантий и ничего за душой. Нет своих вещей, хоть и живут они в отведенном им почетном крыле дворца. Эти женщины живут в золотых дворцах словно птицы в клетках. Это считается почетным, пока император вызывает в свои покои, выбирая твое имя, кинув дощечку на пол перед главным евнухом.

– Пожалуй, Вам тоже, господин Мин, скоро понадобятся такие дощечки, чтобы выбирать женщину на ночь! – разумно рассудила Фэй, которая могла без труда их сделать. – Если любовниц станет трое. Я с большим трудом терплю ее, – кивнув в сторону Жожо, призналась Фэй. – Не представляю, как сдержаться от кровопролития, если в поместье появятся еще женщины.

– Не трое, а четверо, – уточнил Шэн, более сведущий в этой теме. – К официальной жене полагается еще и официально подаренная наложница. Про Ваше существование хоть и известно, но наши отношения пока что тайна для всех остальных.

– Тогда скоро у Вас будет целый гарем, то дощечки точно понадобятся, – говоря это Жожо, по-видимому, уже начала ревновать к еще несуществующим соперницам и похоже, будет готовиться отравить каждую, кто будет занимать свободное время господина.

Как же страшно! Одна готова зарезать, вторая – отравить соперницу! Шэн Мин ужаснулся от мысли, что в будущем ему придется следить за порядком в этом ужасном змеином гадюшнике. При мысли об этом его почти затошнило.

– Ну я никогда не считал Вас моими служанками, хотя вы и без распоряжений исполняли мои просьбы и свои обязанности. И потом, я ни к чему Вас никогда не принуждал и не склонял потому, что уважаю мнение других людей. Но мне известно много случаев, когда мужья соблазняли служанок в своем поместье, а потом выгоняли их на улицу с животом, не желая признавать детей. Но мы отвлеклись. Похоже, что право выбора кандидатур на жену и наложницу Тянь Ши оставляет за собой.

– Гуань, ты называешь императора по имени – это непочтение! – поправила его внимательная к деталям телохранительница.

– Я его доверенное лицо, мне можно, – уверенно заявил Шэн, гордящийся своим исключительным и пользующийся бесконечным доверием императора.

– Важнее другое, это значит, что позднее, когда он определится с выбором Вам пришлют портрет предполагаемой супруги?

– Боюсь, что у меня уже есть догадки… И боюсь, меня вызовут во дворец и по всей видимости довольно скоро.

И цензор не ошибался в своих предположениях. Он вообще крайне редко в чем-то ошибался.

Все лето Линфэн Сию безостановочно щебетала своему отцу об обаятельном молодом человеке, который очаровал ее не только своими манерами и необычной внешностью, ее покорило его добродушие, чистое сердце и та спокойная уверенность, которую он излучал, производя впечатления человека решительного и благородного. Девушка была глубоко впечатлена и уверена, что данное слово этот человек сдержит любой ценой, несмотря на все преграды. Именно таким ей представлялся Гуань Шэн Мин – помощник Верховного цензора.

Явившись утром к отцу на поклон во дворце Небесного почтения, младшая внебрачная дочь Линфэн, поднося чашку с горячим чаем, осторожно поинтересовалась у своего отца Тянь Ши Хуан Ди:

– Отец, Вы подумали над моей просьбой?

– Мы отклонили уже столько выгодных браков: тайский принц, корейский посол, надзорный над шиланами[3] и каждого постигала незавидная участь: бесследно исчез, убит, тяжело заболел. Кто-то очень не хочет, чтобы ты снова покидала столицу. Пока даже Парчовая стража не в силах разгадать замысли наших врагов.

– Но отец… – начала знакомую песню дочь. – Как я могу полюбить незнакомца? Если я проживу всю жизнь несчастливо то сведу счеты с собственной жизнью! – дочь знала, что подобные угрозы хорошо помогают шантажировать, дабы получить желаемое.

– Ты принцесса и не можешь выйти замуж за помощника Верховного цензора, – зная о чем просит дочь, отец безапелляционно отказывал снова и снова по простой причине, видимо все еще никак не поддающейся непокорной дочери объяснению. – Он имеет высокий первый ранг, как у Наместников, но скользкое положение министров во дворце сделает ситуацию опрометчивой, шаткой и это решение будет не в нашу пользу… Будет выглядит так, словно я благоволю тайному цензору, невзирая на традиции. Другое дело, если кандидатурой будет Верховный цензор. При таком раскладе цензорат станет подконтрольным мне лично ведомством, не способным пойти против члена императорской семьи.

– Отец, он стар и говорят, жутко развратен! Недавно завел себе новую наложницу!! Говорят, она совсем молоденькая! И собирается взять еще одну наложницу, которая на сорок лет моложе его!

– Но он руководит работой Шести Ведомств, а не расследует частные случаи. Связь с ним укрепит нашу власть в управлении государством, а там глядишь он и помрет скоро, раз старый и развратный…

– Нет, только не этот старик! Почему тогда просто не назначить Гуань Шэн Мина Верховным цензором? – упрашивает дочь, считая, что у отца нет никаких препятствий к этому.

Но дело было в обычной выгоде, а это никогда расчетливые люди не упускают из виду. А великие стратеги тем более, они еще и просчитывают шаги других на всю игру вперед. Иной раз стоит пожертвовать пешкой ради победы, но только в самом конце игры.

– Это не так то просто претворить в жизнь. Это преемственная должность. Перед смертью Верховный цензор Джун Чэн должен написать завещательное распоряжение в котором он напишет имя в ком он видит своего приемника и обяжет условия, при которых тот займет его должность. С этим я не могу поспорить и это решение никак не зависит от меня. Таков высочайший порядок, таковы законы империи Тан!

– Тогда исправьте эти дурацкие законы! Разве сделать это не в Ваших силах если это так необходимо? – просит дочь и умоляюще преклоняет колени перед отцом.

– Устои нерушимы, мы обязаны им следовать. Я не могу так поступить.

– Но они безнадежно устарели!

– Неважно. «Правитель, который меняет закон не на благо народа, а для своей выгоды – не достойный правитель», – процитировал Тянь Ши известную фразу из изречений древних мудрецов, что так любят цитировать ученые, принимая участие в дебатах. – Во мне сразу же разочаруется народ и перестанет верить.

– Но это же в Вашей власти! Ничего не стоит издать соответствующий указ. Ну ради меня, прошу пожалуйста-а-а…

– Хватит со мной спорить и меня умолять! Мне виднее, что для тебя лучше! Я не желаю, чтобы столица погрузилась в хаос из-за того, что ты влюбилась не в того человека.

– Какой может быть хаос? Тем более из-за моего замужества?

– Его отец был лучшим министром дипломатии. Получается, что, идя по твоему указанию – я благоволю не волей долга, а следую воли чужого сердца, что неприемлемо для правителя, который только во вторую очередь отец, а в первую мудрый правитель. Это слишком невыгодный союз. Благоволить семье, чей отец был министром, означает, что я симпатизирую этому ведомству в целом. И я вовсе не хочу, чтобы другие министерства и управления ополчились против меня, что я не женю других своих дочерей на их сыновьях!!! Как ты не понимаешь очевидных вещей!?

– Глупый, глупый отец! – рассердилась дочь и грубо обозвав императора в стенах небесного покровителя повернулась к нему спиной и убежала с красным лицом, проглатывая горькие слезы. Манипуляция в очередной раз не удалась…

В эту ночь Шэн Мин друг за другом снились яркие, но странные сны. Сначала ему приснилась упомянутая желтая обезьяна. Мартышка сидела высоко на фруктовом дереве и кидалась в него почему-то камнями, а он никуда не мог убежать, даже сдвинуться с места, как это бывает часто во сне, когда пытаешься бежать, но что-то задерживает бег и ноги вязнут словно в болотной трясине.

В следующем сне ему привиделся Золотой дракон и Шэн тут же поинтересовался кто такая эта желтая обезьяна?

И Золотой дракон, моргая огромными янтарными глазами вместе с пламенем выдохнул ответ-загадку:

– Он, как и ты-ы-ы, тож-же челов-е-е-ек.

Всеобъемлюще. Понимал ли о чем именно спрашивал его цензор, имея в виду Желтую обезьяну, которая снова объявилась в столице.

Пришлось уточнить какую именно обезьяну он имел в виду на самом деле, после чего Золотой дракон ответил снова загадкой:

– Он скрывается за спиной твоего нового друга.

Следующий сон тоже был дичайшим. Грудь сдавило чем-то тяжелым, как будто положили каменную глыбу, стало тяжело дышать. Ему снилось, что на его груди восседало уродливое мрачное создание, темный дух, что пришел, чтобы его задушить.

Он уже не спал. В комнате было прохладно и душно не было. Но ощущение тяжести на груди никуда не исчезло. Он находился в своей кровати, в одиноком убежище, но на его груди лежала большая толстая жаба! От жабы исходил вполне уловимый «аромат» тухлой воды и чего-то еще резкого и удушливого… Это ему не приснилось!!! Гадкая жаба действительно была тяжелой!

Это все проделки Жожо с ее проверками проклятия!

Громкие крики, раздавшиеся ближе к утру, смогли разбудить даже обычно крепко спящего слугу.

Жожо встретила свое утро стоя на коленях перед кроватью цензора с извиняющимся видом, но не без лукавой улыбки. Фэй находилась в этой же комнате, в отдалении, чтобы иметь возможность обозревать всю картину целиком и в крайнем случае прийти к одному из них на помочь. Назревала очередная ссора, после которой очевидно, одна из женщин попадет в немилость.

– Ты виновата! Что ты скажешь в свое оправдание? – потребовал немедленного ответа Шэн Мин. – Я чуть не поседел раньше времени.

Недовольство мужчины можно было понять.

Жожо уткнулась глазами в пол и угрюмо молчала, боясь еще больше разгневать злящегося мужчину, лицо которого было хмурым как грозовое небо, готовое ударить молниями, покарав грешную землю.

– В конце-концов Вы отделались только одним испугом. Но говорят, это средство хорошо помогает от бессонницы.

– Жожо не желала причинить Вам зла, – заступилась за лекаря телохранительница. – Она взаправду считала, что наконец-то нашла эффективное средство!

– Нет, так не пойдет. Жожо, давай-ка я тебе напомню, что тот, кто верит в проклятья – обречен вечно блуждать в тумане! Я совершенно не понимаю Вас иногда – ведете себя как неразумные дети! Каждый раз выводите меня из равновесия! Мало мне в жизни потрясений, теперь еще и такое «лечение», от которого свихнуться можно! Если подобное хоть раз еще повториться – я Вас обоих выгоню и женюсь на принцессе!

Днем цензор посетил гостевую комнату, где разместили раненого монаха и Гуань провел еще одну разъяснительную беседу, пытаясь выпытать о его прошлом.

Гипноз на него не действовал. Довольно странно, раньше цензору не приходилось сталкиваться с подобным. Какую защиту носил при себе монах?

Впервые цензор встретился с человеком, на которого не действовало его воздействие золотого песка, и он не мог понять причину. Какого совершенствования успел достичь этот непонятно откуда взявшийся в этих горах странный монах? Какими техниками созерцания он владел? И что он скрывает за своей выдуманной историей, в которую трудно поверить? Они не такие простаки и много повидали в жизни, чтобы так легко вестись на обман.

Тогда цензор решив поинтересоваться у лекаря:

– Ты ведь осматривала его тело? При нем были какие-то защитные амулеты?

– Амулетов не заметила. Четки были, длинные, деревянные, буддийские. – А что?

– Не могу добиться от него правдивых слов.

– Ты не пробовал его расспрашивать? – мягко поинтересовалась Жожо.

– Я спрашивал. По -разному.

– Мы знаем, как ты обычно спрашиваешь… Ты в первую очередь забрасываешь человека вопросами, словно допрашиваешь и человеку сразу становится неуютно, при этом возникает странное ощущение, как будто он виноватым себя чувствует, пусть и ничего плохого в жизни не совершал. Но возьми меня – я убийца, Фэй убила стольких, что и не помнит точное количество, Би Эр – в прошлом вор. Ты… – Жожо немного растерялась. – Тебе тоже приходилось защищать свою жизнь. Никто не безгрешен. Человеку свойственно скрывать плохое и неприятное, зачем ворошить чужое прошлое?

– У меня плохое предчувствие насчет него.

– Какое?

– Что он принесет лишь беды.

– Не обязательно. Беды тебя сопровождали и раньше, но если у нас получилось избавиться от проклятия, то они тебя минуют.

Ван Би был простым и открытым от природе с широкой душой. Поэтому ему легче всего было поладить с монахом. Поболтав с ним совсем немного, тот охотно поделился с ним, тем, во что верил сам, увлекшись даосизмом, и поделился как в древнем трактате в храме узнал о би фа[4]. С помощью молитв и заклинаний ее священнослужители оказывают безграничное влияние на добрых божеств и духов шэнь, а также носителей зла, призраков – недобрых духов гуй, неизбежно влияющих на человеческие инь и ян, которых они олицетворяют. Поэтому в реальное существование Темного духа Гу, он очень даже верил. Встречи с ним, если предначертано судьбой – не избежать, а избавиться – крайне трудно. И никакие традиционные средства не помогут, особенно кошки и жабы.

[1] Шифу- наставник, учитель

[2] Холодный дворец- место забытых женщин, куда отсылали опальных наложниц императора, попавших в немилость

[3] Шилан – помощник начальника ведомства

[4] Би Фа – религиозная магия