Отзывы на книги автора «Мо Янь»

У китайцев, надо признать, весьма своеобразное чувство юмора. Юмор этот довольно чёрный, временами кровавый и почти всегда тяготеющий к абсурду. Китайский папа может отлить пианино их стали, если его дочке нужно заниматься, а денежек на настоящий инструмент нет (фильм «Стальное пианино»). Китайская жена может развестись с мужем из корыстных побуждений, а потом много лет подряд заставлять его жениться на ней ещё раз («Я не Пань Цзиньлянь» Лю Чжэньюнь). Китайская бабушка может воспитывать малолетнюю внучку при помощи палки и удивляться, что её обвиняют в жестоком обращении с детьми («Это я — ирландка?» Гиш Чжэнь). А что вытворяет китайская тётушка, я даже говорить не буду… («Постмодернистская жизнь моей тёти»).
Зная всё это, я относительно спокойно переносила все странности поведения героев Мо Яня. Иначе читать его было бы почти невыносимо: кровь в его книге льётся реками, человеческая жизнь ничего не стоит, а ближайшие родственники относятся друг к другу так, как будто они злейшие враги.
На самом деле, история Китая ХХ века ещё страшнее, это знают все, кто читал «Диких лебедей» Юн Чжан. Кровь стынет в жилах – куда там фильмам ужасов. Так что Мо Янь – большой гуманист. Во-первых, уже в начале он приводит краткий перечень героев с описанием их краткой судьбы (почти все кончили плохо), так что знаешь, к чему готовиться. Во-вторых, действительно, описывает всё с юмором, хотя это и юмор висельника. В-третьих, пишет частную историю – историю одной семьи, так что подлинный масштаб бедствий остаётся за кадром.
Но выводы, к которым приходишь, прочитав огромный том Нобелевского лауреата, неутешительны. Всё зло, которое происходит вокруг, творят самые обычные люди и творят обычно из самых мелких и низменных побуждений. Дело не в политическом строе, не в том, какой год на дворе, и не в том, какие супостаты напали на твою страну. Это тоже важно, но гораздо важнее твоё ближайшее окружение. С ним тебе приходится сталкиваться ежедневно.

Потрясающая книга, пожалуй, лучшая, что я читала в этом году.
Для меня это книга о любви: от простой любви между мужчиной и женщиной, до любви к людям, к родной стране, к миру. И пусть мир жесток к людям, которые жаждут любить, но любовь как птица возрождается вновь и вновь.
Конечно, историческая тема, и тема смерти занимают в романе больше места, чем любовь, и это правильно, таков порядок устройства жизни.
Очень больно за китайский народ, много горя, много страданий, от жадности сильных слишком больно слабым. Несправедливо.
Мои фавориты это Цинь Дин и Мэйнян. Они прекрасны, со своими сомнениями и недостатками, но прекрасны.
Сунь Бин, думаю, все-таки главный герой, и символ и просто герой. Когда нет сил не протестовать против несправедливости, но и нет сил победить в протесте открыто, люди ищут иные способы борьбы и протестуют даже умирая. Это очень больно, но правдиво.
Мо Янь поразил своими яркими сравнениями, неожиданной иронией и комизмом, среди крови и трагедий, но это единственный способ сохранить рассудок в жестоком мире: находить мгновения забыть плохое, и вспомнить что живой… по ходу чтения постоянно хотелось петь и в голове то и дело всплывали строки известных мне песен, которые конечно не были известны автору, но они гармонично дополняли его текст в моей голове.
Мяу.

На склоне лет рассказчик книги Кэдоу в ходе встречи с одним известным человеком решает поведать миру историю его тётушки, а вместе с этим и, в целом, жизнь страны в тот период.

С первых страниц читатель следит за жизнью маленького Кэдоу и знакомится с его родственниками, среди которых будет и знаменитая тётушка Вань Синь, которая по долгу службы, будучи акушеркой, и призвания сначала помогала женщинам разрешиться от бремени, а затем взяла на себя нелёгкую обязанность продвигать в массы партийную линию по сокращению рождаемости в стране.

В ходе рассказа читатель знакомится с жизнью простого населения страны, некоторыми обычаями, традициями и культурой, а также основными моментами почему было принято нелёгкое решение о снижении рождаемости, контроле этого вопроса со стороны государства и каким образом эти решения претворялись в жизнь и воспринимались гражданами.

Первая часть романа, когда идёт знакомство с главными героями и их жизнью, достаточно интересная. Но чем дальше, тем больше в тексте появляется сумбура и непонятных вещей, а концовка какой-то абсурдной пьесой, призванной рассказать историю тётушки, окончательно разочаровывает.

Мне роман показался слишком неровным, переполненным различными литературными приёмами, которые не всегда идут на пользу читательскому восприятию содержания текста. По крайней мере, в отношении меня так получилось.

Об этой книге не рецензии, а диссертации писать нужно. Я старалась, читала, читала, но ничего так и не поняла, точнее поняла, что ничего не понимаю, но получаю от этого невообразимый кайф. Садомазохизм какой-то, - этот галлюциногенный реализм Мо Яня. Хотя по мне так это чистый постмодернизм. Правда я сужу с европейской точки зрения, а как у них там на Востоке с постмодерном - не знаю. Сразу ощутила серьёзную брешь в университетском образовании - ни восточную философию, ни восточную литературу мы не изучали. По мне так это серьёзное упущение. Но мы же Россия, якобы европоцентричная страна! Хотя как же русские похожи на китайцев, а китайцы на русских - по мне так одно лицо. Страна вина одна. Родственная.

Что-то я совсем о другом. Вернёмся к книге. "Страна вина" - это по сути своей непотребное произведение, содержащее в себе множество секса, насилия, еды и поедания всяческих "деликатесов" вроде младенцев (здравствуй, Рабле! ты до такого и не додумался!), женщин-истеричек, карликов (привет, дорогой Грасс! твой Оскар с МоЯневскими карликами и рядом не стоит - духовным ростом не вышел) и прочих нелицеприятных моментов типа смерти следователя Дина Гоуэра в сточной канаве с дерьмом (и вас помянем, уважаемый Бахтин, с вашим разбором народной смеховой культуры средневековья и Ренессанса: что рот, что другое отверстие - всё одно). В связи с Бахтиным стоило бы назвать "Страну вина" гротескным реализмом, да уж нет, другое здесь, другое.

Мо Янь воплощает в своей книге восточную народную культуру, беря за основу различные древнейшие легенды. Но легенды и вся эта народная культура оказываются сдобрены коммунистическими лозунгами Мао Цзэдуна и приправлены детективным сюжетом, а также любовным сексуальным романчиком. (Намешал, что диву даёшься - ядреная постмодернистская смесь!) Кроме того, весь роман - это ода вину во всевозможных его проявлениях. Вино исследуется со всех сторон: и как его готовить, и его история, и какие религии как к нему относятся, и как оно описано в китайских легендах, и какие рецепты его можно изобрести, и к чему оно может привести - к оргазму, к просветлению, к смерти в сточной канаве, - словом вино исследовано от и до, и даже поперек, и вглубь, и вширь, и наискосок.

А какая у романа структура! Мо Янь, этакий хитрец, пытается в своей книге написать про то, как создаётся эта самая книга, как она пишется. Для этого он вводит в повествования самого себя - и в результате у нас имеется "Мо Янь - автор" и "Мо Янь - герой". Повествование романа "Страна вина" он прерывает письмами Ли Идоу, Кандидата, изучающего вино, который называет себя учеником Мо Яня и пишет великому писателю с той целью, чтобы тот прочитал и оценил его рассказы, - а также письмами "Мо Яня - героя", который в свою очередь критикует рассказы Ли Идоу и рассказывает о том, что задумал книгу "Страна вина". Кстати, рассказы Ли Идоу вы тоже получите удовольствие прочитать, т.к. они в книге также приведены. И, кстати сказать, ученик в какой-то момент даже превосходит учителя в художественности своих произведений. Хотя, какой ученик? какой учитель? Книга ведь одна! Или не одна?..

В общем, читайте (или пейте, кому как нравится) книгу "Страна вина" и наслаждайтесь своим замешательством. Оно гарантировано. И будет его немало.

Обожаю Мо Яня, но с этой книгой никак не мы не могли подружиться, в несколько заходов и подходов к ней подбиралась, бросала. Не верила, что не справлюсь, возращалась, бросала, короче танцы с бубнами в течение года, наверное. И вот этим летом все-таки полюбили друг друга дело пошло. Конечно, символизм, сюрреализм, галлюценногенный реализм, треш и пьяный угар, но просто надо быть на этой волне и все получится.

Где-то в рецензиях тут видела, что Мо Яня написал такое после событий на площади Тяньаньмэнь, это кстати, помогло мне понять, зачем это все затеяно.

В общем, конечно, это все на любителя, не самая топовая для меня работа Мо Яня, но о содеянном не жалею

Рассказ в книге ведется от лица мужчины, но повествование рассказывает (по большей части) о его тетушке. Она работает акушером и ведет и блюдет политику: одна семья - один ребенок.
Рассказываются разные (ужасающие) истории о том, как тетушка поступает с женщинами, которые не хотят делать аборт (в том числе и аборт на поздних сроках беременности).

Сам язык книги мне не очень понравился. Суховато.

Во второй части книги герой думает и говорит о том, что он пишет пьесу. В финале идет сама пьеса посвящённая событиям Китая во второй половине 20 века. Говорится о той же политике, о том, что должен быть один ребенок в семье. О том, что большинство хотят мальчика, а не девочку.
Пьеса мне не очень понравилась. Я пыталась представить это на сцене, как-то мне кажется слишком сумбурно.

Читается книга не приятно и тягостно. Удовольствия я от книги не смогла получить. Нового для себя я тоже ничего не открыла.
Думаю, что советовать ее не буду.

Говоря о книгах Мо Яня, мало рассказать о сюжете и персонажах, ведь он из тех авторов, кто облекает свои произведения в несколько необычные формы. Вроде бы и основаны его книги на реальной истории Китая, но зачастую эта реальность имеет очень фантасмагоричный вид.

Все повествование сфокусировано на предстоящей казни Сунь Бина – бывшего главы театральной труппы, который поднял народ на борьбу против беспредела немецких солдат и служащих, прокладывающих в начале 20 века железную дорогу через его родной уезд Гаоми. Смертная казнь в Китае была призвана не столько наказать, сколько устрашить, чтобы другим неповадно было, а значит, она должна быть максимально мучительной и тянуться как можно дольше. Вот и достигли китайские палачи в своем ремесле небывалого мастерства, это вам не голову топором оттяпать и даже не на костре сжечь, у китайцев все гораздо замысловатее. Жестокости в книге очень много, автор подробно описывает некоторые казни, так что особо впечатлительным читателям надо иметь это в виду.

Главных героев здесь несколько, это сам Сунь Бин, его дочь Сунь Мэйнян, заслуженный палач империи Чжао Цзя, он же по совместительству свекр Сунь Мэйнян и глава уезда Гаоми Цянь Дин, по совместительству любовник Сунь Мэйнян. Из этого списка видно, что и жертву, и палача, и представителя власти связывают непростые отношения. Еще интересный момент – на протяжении всего повествования каждый из них по нескольку раз получит право голоса и каждому из них читатель сможет заглянуть в душу. Особенно интересно следить за рассуждениями палача Чжао Цзя. Работа у него далеко не для каждого, особенно учитывая китайскую специфику, но он воспринимает ее как важное и ответственное дело, а жертву – всего лишь набор мышц и костей, над которыми с ювелирной точностью надо провести определенные манипуляции.

В книге много народного фольклора, а именно театра маоцян (переводится как прекрасные мелодии) – музыкальный спектакль, который условно называют оперой. Поскольку слог «мао» имеет так же значение «кошка», труппа Сунь Бина использует в своих постановках костюмы кошек. В послесловии к книге автор пишет, что во времена его детства историю Сунь Бина уже адаптировали для маоцян, т.е. она имеет под собой реальные исторические корни.

Это уже четвертая, прочитанная мной книга автора, и пока она лучшая из всего, что я у него читала. Автор очень специфический, понравится далеко не всем, но мне его необычный стиль повествования пришелся очень по вкусу.

И этот запах…Мой папа тоже всегда вино называл обезьяним. Потому что искренне верил, что в советские годы все алкаши были винниками. Спиться он не смог (еще бы, при такой жене), но веру мне внушил и я тоже всю жизнь старался избегать вина. Как оказалось – не зря. Хотя читать «Страну вина» трезвым довольно сложно. Но среди следователей много алкоголиков и, как оказалось, среди китайских следователей тоже. Не уверен, что китайцам ввиду врожденной долбанутости, вообще следует пить. Это Кетай, товарищи, Кетай однако. Made in China. Гарантия 1000 китайских лет.

Что ж за запах…Почему это следует читать? Это бессмысленнее, чем стандартный постмодернизм, длиннее, чем обычная современная проза, более странно, чем все японцы вместе взятые, грязнее, чем самая ужасающая чернуха. Мо Яня рекомендуется читать по вечерам тем, кто хочет похудеть, но при этом не имеет проблем с ночными кошмарами. Как-то я поверил, что в китайское вино добавляют мочу, и больше никогда не буду его пить.

А запах…Прогорклый, кислый, сгнивший. Литература – это вино. Пьем мы или читаем – мы теряем чувство реальности. Даже если, как нам кажется, мы его не теряем, то только в пределах той структуры реализма, что преподносит нам автор. Вкусы бывают разные. Кто-то конченый алкаш с самого детства. В юности пьет портвейн канистрами, со временем переходит на английскую классику. Кто-то лечится от алкоголизма всю жизнь, но безуспешно. Плюется от современного российского вина и постмодернизма. Хвала Дионису.

Ох, какой запах…Дорогие китайские друзья! Спешу довести до вашего сведения, что длительное время только и делал, что читал этого вашего Мо Яня. Этот неповторимый процесс, если пользоваться его терминологией, очень схож с наслаждением поедания чарующего «Дракон и феникс, являющие добрый знак», изготовленного из пиписек осла и ослицы в момент соития. Кто я теперь – один из ослов или уже ослица, восхищающаяся, раболепствующая, раздающая Нобелевские премии – этого я не могу знать. Но знаю точно, что правильным курсом идем товарищи! Вперед, в светлое китайское будущее! Привет Мао.

Что за адский запах? Кроме предсказуемого и часто встречающегося слова «вино», лекций на тему виноделия, переписок и восхвалений автора, у Мо Яня есть еще пара слов-паразитов типа «пиписька» и «теща». В прямом и переносном смысле. Если второе бесспорно, то первое очень сомнительно. Пиписьки следует любить. Как свои, так и чужие. Прочитав 72 процента текста, я наткнулся на обнадеживающую фразу «история наша вот-вот начнется». «Вино – величайшее изобретение человечества. Без него бы не было Библии, египетских пирамид, Великой Китайской стены, музыки, крепостей и т.д.»

А запах? А, это Мо Янь насрал.

Оценка книге сложилась у меня следующим образом - за труды (писанину) автору, за объем и немного странной действительности места, где происходят события. Два с половиной в этом случае - вполне заслуженная награда. Потому что я готова была поставить ноль и более не размышлять над этим.
Что за странный полет фантазии, что за история - меня действительно поразило - жаль, что только в плохом смысле. Не увидела и не вижу я истории, чего-то, о чем стоило писать и читать. Странная (до предела) деревня, где все помешаны на МЯСЕ. У меня даже была идея подсчитать, сколько раз это слово упоминается в книге - интересно, никто не это не сделал? Сложилось ощущение, что все жители немного психически нездоровы (а гг в особенности) - мясо - смысл жизни, его едят тазами, его обожают, с его помощью соревнуются. Мясо равно благополучие, статус, уровень. Понятно, что в некой степени это можно воспринять как аллегорию, но я так устала сразу читать это все, что в итоге перешла на аудио - легче не стало.
Параллельно с раздражающей темой мясо - нищета и богатство жителей - колоссальный социальный дисбаланс, течение обычной (иногда достаточно коррумпированной) жизни, некоторые интересные моменты жизни китайского общества. Но все это для меня не перевесило общее отвращение к книге.
Получилось - нет, нет и нет - пусть пройдет мимо и забудется этот нелицеприятный опыт.

Думаешь, политике государства можно противостоять? По мне, так ничего у тебя не выйдет.

Что нобелиант из Китая Мо Янь жесток к своим героям и не расположен щадить чувств читателя знает всякий, кто знаком с его книгами. Это предельно физиологичная и натуралистичная проза, где описание табуированных вещей с омерзительными подробностями скорее норма, чем исключение. Каковые особенности делают встречу с его книгами серьезным испытанием для читателя, воспитанного в условно европейской традиции, и к чему нужно заранее приготовиться. Примерно как настраиваясь окунуться в крещенскую прорубь не ожидаешь тех же ощущений, как от купания в теплой ванне, но скорее испытываешь себя: смогу ли?

Впрочем, возможно дело в серьезных ментальных и культурных различиях между нами и жителями Поднебесной, все китайские авторы кого я читала, отличаются несколько даже нарочитой откровенность в областях, обычно не принятых к обсуждению: физиологические акты, вроде испражнения с подробным описанием процесса, конечного продукта и того, что с ним можно сделать в дальнейшем; смерть не как сакральный акт, но телесная, с разными степенями разложения. Полное отсутствие деликатности в разговорах на эти темы, вызванное не желанием напугать или шокировать, как это было бы у европейского автора, а непониманием, что такого-то?

Наверняка у европейцев есть немало того, что в свою очередь ввергает китайцев в состояние когнитивного диссонанса и культурного шока, но даже такая естественная и интернациональная вещь, как еда и пищевые привычки часто за пределами понимания. Тухлые яйца и ласточкины гнезда не те деликатесы, которыми стремятся приобщиться к великой китайской культуре европейцы, а кулинарные эксперименты с поеданием ящериц, змей, насекомых, летучих мышей - и вовсе дорого обошлись человечеству. Обо всем этом стоит помнить, пускаясь в авантюру с чтением или прослушиванием, как было в моем случае, Мо Яня.

"Большая грудь, широкий зад" шестой роман уже известного и отмеченного множеством наград писателя (хотя до Нобеля еще далеко, он будет только через шестнадцать лет). История семьи Шаньгуань от конца тридцатых до конца девяностых прошлого века. Они не только бедны, но отмечены той несчастливой многодетностью, которая в аграрном Китае воспринималась родом проклятия, в семье семь дочерей и ни одного сына. И вот, восьмые роды, последний шанс для жены утвердиться в звании женатой матроны, свекровь ей не помогает, потому как у них - так совпало - в первый раз ослица жеребится и помощь нужнее там.

И снова родится девочка, но постой-ка, она не одна, следом мальчишка. Рыжий. Вы ж понимаете. что подобная аномалия в случае Китая невозможна, если только не вмешается некто сильно посторонний. А учитывая ревность матушки в христианстве, и то, что пастором в деревне Далань служит шведский миссионер Мюррей, как раз рыжий - не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сложить два и два. Может оно и к лучшему. что детки мертвые. Хотя там все совсем не так просто, муж импотент вынуждал супругу рожать от других, но не от рыжего же, блин, шведа!

И надо было так совпасть, что в этот самый день японская армия вторгается в Китай, глава семьи гибнет, но японский врач спасает близнецов, которые вовсе не мертвые, и вся история, которая развернется перед нами позже, рассказана мальчиком Дзиньтуном. Не самым надежным рассказчиком, отмеченным к тому же аномальным пристрастием к женской груди. У него какое-то психосоматическое расстройство, когда твердая пища отторгается и человек, давно вышедший из младенческого возраста, может питаться только молоком, что приводит к фетишизации груди. Как по мне, вся эта история с сиськами редкая хрень, но Мо Янь вообще не мой автор, как вы наверняка догадались.

И вот в случае, когда материал вызывает отторжение, бесценна возможность опереться на руку или, как в случае аудиокниги - на голос друга, человека, который проходит это испытание вместе с тобой. Игорь Князев, в чьем исполнении я слушала книгу, подходит на роль проводника и спутника в этом странствии идеально. Возвращаясь к содержанию, "Большая грудь, широкий зад" обычная для семейной саги "судьба семьи в судьбе страны". Рассказ обо всех восьми дочерях, напоминающий отчасти "Тихий дон" Шолохова, частью бабелевскую "Конармию", но очень густо окрашенные национальным колоритом и на порядок более жестокие. Стоит также помнить, что это магический реализм с разного рода оборотнями и прочим "то чего на белом свете ваабче не может быть".

Одна из сестер становится женой торговца опием и вообще мутного типа, в неразберихе военного времени переживавшего взлеты и падения. Вторая выходит за командира сопротивления и тоже проходит с ним через множество испытаний. Третья влюбляется в угнанного японцами в плен птицелова и после его исчезновения становится птицей-оборотнем. Четвертая продает себя в публичный дом, чтобы спасти от голода родных, такое сонямармеладовастайл. Пятая делается коммунисткой. Шестая выходит замуж за американца из союзнической армии. Седьмую продают русской графине Ростовой ̶н̶а̶ ̶о̶п̶ы̶т̶ы̶ для удочерения. Восьмая, слепая от рождения, утопилась в трудные времена, не желая быть обузой. Ну, такое.

Вторая Мировая и неразбериха, сродни Гражданской нашей истории. После, Культурная революция с ее кошмарами, голод, лишения, доносы, травля, аресты и лагеря. Постепенный курс на социализм с человеческим лицом, становление и расцвет бизнеса - и все через историю семьи. Стилистическая особенность романа - практически абсолютное отсутствие рефлексии. Мыслей, чувств, мотивации поступков мы не видим на этих семи с лишним сотнях страниц. Только действие, через которое должны составлять собственное мнение о движениях загадочной китайской души. И если говорить о новаторском. необычном, то неотрефлексированность текста , пожалуй, главное.

Понравился мне роман? Абсолютно нет. Но это не значит, что он плох. Скорее - что я не тот. читатель, какой может оценить его по достоинству, возможно он ждет именно вас.