Прошло уже немало времени, но, даже сейчас, оглядываясь назад – я ясно вижу ее перед собой. Четкий изящный профиль, окаймленный длинными светлыми волосами. Тонкие нервные пальцы, непрерывно теребящие падающий спереди локон. Изящный с маленькой горбинкой нос, неповторимый разлет серо-голубых глаз и почти никакой косметики. Мне она чем-то напомнила фройляйн с картины немецкого романтика. Фройляйн, переодетую в разбойницу. На ней были светлые узкие джинсы и куртка, а за плечами с лихой небрежностью висел рюкзачок. Свободные руки непрерывно накручивали на указательный палец кончики волос и, распуская, вновь брались за дело.

– Мне сказали, у вас есть свободное место, – сказала она мягким голосом, прерывая мой оценивающий взгляд.

– Да, да… – Я спохватилась и, отодвинувшись, пропустила ее. – Проходите.

Девушка оставила в покое волосы и, скинув с себя рюкзачок, вошла в купе.

– Здесь не занято? – Она показала на нижнюю полку напротив меня.

– Нет, здесь никого нет, – ответила я, не сводя с нее глаз.

Сон как рукой сняло. Вне всякого сомнения – это была Она.

Девушка присела, и большие нежные глаза стали внимательно меня рассматривать.

– Дина… – представилась она, и протянула мне длинную узкую ладонь.

– Ира… – Я легонько сжала ее руку, и, чтобы скрыть нахлынувшее на меня смущение, вскочила. – Извините, вы располагайтесь, а я выйду ненадолго. Чай все не несут. – и с застывшей улыбкой пулей вылетела из купе…

Пройдя в конец вагона, я остановилась в тамбуре, и закурила. Сердце бешено колотилось, руки – как будто кур воровала… Черт-черт-черт… Зачем… Эй, там наверху!.. Ну, кто тебя просил, а?.. Я прикрыла глаза и на экране своего монитора увидела Ее парижские фотографии…

Наш бурный виртуальный роман начался года два назад. Тогда я впервые прикоснулась к грезам, рожденным из слов и образов невидимого собеседника. Под черным бархатом ночи самые простые и обычные слова сплетались в волшебные кружева и звенели серебряными колокольчиками. Ее письма – ласковые, пронзительно нежные, невидимыми пальцами касались моей души и наполняли ее тайной радостью и очарованием. Десятки раз я перечитывала ее строки, медленно и не спеша, словно пробуя молодое виноградное вино, и каждый раз пьянела от их искристой пронзительной легкости и сладкой щемящей нежности… Так пролетел месяц, одним вздохом, опалив огненными крыльями сердце, а в конце разбросал осколки под мои босые ноги. Ибо в какой-то момент, она замолчала и я напрасно неделями сидела в чате, искала в каждом новом нике знакомые черточки, рыскала по разным доскам, не находила себе места и вывела на рекорд трафик хотмэйла, но так и не нашла ее. Проклиная все на свете – начиная от клавиатуры до Билла Гейтса, я изводила себя бессонными ночами и немереным количеством сигарет, пока не почувствовала что захожу слишком далеко и инстинкт самосохранения не дал первый звоночек. Будь у меня ее телефон или адрес, я, не задумываясь, сорвалась бы и приехала к ней. Но все наши телефонные разговоры начинались с ее звонка, а адреса ее я так и не успела узнать. Единственное что меня немного успокоило – как-то косвенным образом мне удалось узнать, что она жива и здорова, но в инете уже не появляется…

Проходило время и раны понемногу начали затягиваться… Но самое удивительное то, что в глубине меня по-прежнему жило теплое светлое чувство к ней. И по сей день, если услужливая память соизволит мне напомнить хотя бы строчку из ее письма, хотя бы звук ее голоса по телефону – оживает внутренний камертон и вновь звенит серебро ее слов…

Теперь я думаю, вы в состоянии понять меня и тот шок, который я испытала, узнав в случайной попутчице свою виртуальную любовь. Пытаясь унять предательскую дрожь рук, и как следует успокоиться, я закурила еще одну сигарету, приводя мысли в порядок и беря власть над расшалившимися нервами.

Тук – ту-ту-тук – тук, – стучали подо мной колеса…

Узнала ли она меня? Сомнительно. За прошедшее время я очень изменилась, повзрослела, сменила прическу. Да и та пара фотографий, которые я отослала, были из-за спешки небрежно отсканированы и не блистали особым качеством… Что же мне делать? Притвориться, что я ее не узнала или открыться?.. Ладно, пускай все течет само собой, – решила я… Пора было возвращаться.

Когда я вошла в купе, на столике дымился чай и в воздухе висел крепкий запах мандаринов.

– Куда же вы пропали? – Ее глаза светились в предвкушении уютной вечеринки. – Чай уже готов. Я составлю вам компанию. Вы не возражаете?

– Конечно же, нет, – ответила я, присаживаясь напротив. – Извините, жутко захотелось курить.

– А я вот бросила, – с гордостью произнесла она. – А можно мы с вами на ты?

– Отчего же, нет… Давай…

Я чувствовала, как напряжение спадает и уходит вместе со страхом быть узнанной. Мы мило стали болтать о пустяках, понемногу рассказывая друг о друге и делясь впечатлениями от Питера…

Через полчаса я знала, что она в России уже пару недель и завтра вечером улетает с матерью обратно домой в Вену, где в будущем году заканчивает университет. Что она обожает кошек, мороженное, старые иконы, походы и маленькие веселые компании, вроде нашей. Было странно легко и весело. Согревшись чаем, мы перешли на более крепкий напиток, и после третьей рюмки коньяка я словила себя на мысли, что мне неудержимо хочется открыться ей.

– Дина, хочешь, я тебе что-то скажу, – порывалась я прервать очередной рассказ.

– Ирка, ну ты послушай, послушай… что дальше-то было…

Я молча кивала, тут же забывала о своем желании и с глупой довольной улыбкой, немного пьяная от вина и косая вдрызг от счастья впитывала утекающие минуты с жадностью скряги, собиравшего рассыпанные золотые.

Полутьма… Свет бегущий по стенкам купе от фонарей за окном… Голова моя лежит у нее на коленях, и кончики льняных волос щекочут мое лицо. Я вдыхаю нежный мандариновый запах ее рук, приглаживающих мою непослушную челку… Милые, близоруко прищуренные глаза ласково и внимательно смотрят на меня.

– Знаешь, а я ведь тебя знала и раньше, – тихо шепчу я.

Она загадочно улыбнулась и прижала палец к моим губам.

– Тсс!.. Тихо, милая… не говори ничего… не надо…

Затем убрала палец, наклонилась, и ее мягкие горячие губы поцеловали меня. Если у меня и были еще какие-то мысли и желания, то они вмиг испарились. Мир беззвучно рассыпался на маленькие кусочки, и волна нежности накрыла меня…

Москва встретила нас своей обычной равнодушной суетой, кричащими вывесками и лицом провинциального сноба. Холодный ветер гонял по асфальту редкие осенние листья. Я сидела в машине вполоборота, к ней лицом, положив подбородок на левую руку и, молча, смотрела на нее. Как будто сговорившись, мы почти ничего не говорили друг другу, словно опасаясь вспугнуть что-то неуловимое, бесконечно дорогое и беззащитное, витающее вокруг нас… И каждый понимал, что пора было возвращаться в реальность, где только бог мог знать, есть ли для нас в этом сумасшедшем мире уголок или только места в первом ряду «иллюзиона».

Машина, взвизгнув тормозами, остановилась у «Савой». Рассчитавшись с шофером, мы вышли на улицу.

Я подняла воротник плаща, прячась от пронзительного колючего ветра.

– Напиши, когда приедешь…

– Обязательно… – кивнула она и глаза, немножко грустные и усталые, вдруг вспыхнули таинственным светом.

– Вот, чуть не забыла… Это тебе… – сказала она, что-то достала из кармана и вложила в мою руку.

– Что это?

– Так, безделушка на память…

Она быстро чмокнула меня и исчезла за дверями отеля.

Я проводила ее долгим прощальным взглядом, потом раскрыла ладонь. На ней лежал смешной игрушечный котенок.

Домой не хотелось. Мелкий озноб от прохлады осеннего утра загнал меня в первый попавшийся по дороге бар. Заказав чашечку кофе, я присела за свободный столик и, поставив перед собой игрушечного котенка, стала бездумно вертеть его в руках. Внизу, у него на брюшке я заметила какую-то надпись. Я присмотрелась. Мелкими неровными буквами был выведен… мой старый ник!..

Кофе уже остыло, а я все растерянно смотрела на надпись, на улыбающегося котенка, и машинально поглаживая его искусственную шерстку, грустно улыбалась ему в ответ…

Прямо с порога меня перехватил звонок телефона.

– Кира, как ты? Как доехала?

– Все нормально, ма… Я только что вошла.

– А я звоню, звоню… уж и на вокзал позвонила… думала, может поезд задержали… а тебя все нет и нет, – взволнованно щебетала мама.

– Мам, ну все… все хорошо.

– Ладно… Ты зайдешь сегодня к нам?

– Не знаю… Я позвоню попозже.

– Ну, тогда давай отдыхай, детка.

– Мам, ну ты опять за свое… – Я жутко не любила, когда она меня так называла.

– Не ворчи… Да… Тут тебя на днях какая-то девушка спрашивала.

– Кто?

– Не знаю… Раза три звонила… Я ей сказала, что ты в Питере… В пятницу утром будешь.

Сердце у меня замерло.

– Она сказала, как ее зовут?

– Я не разобрала точно… то ли Тина, то ли Дина.

Я в изнеможении опустила трубку, потом вновь поднесла ее к уху.

– Кира, Кирочка, что ты молчишь?

– Извини, Ма, у меня ключи выпали…

– Ну ладно, целую тебя… Звони… – и короткие гудки в трубке.

Вечером, так никуда и не выбравшись из дома, я сидела в углу на своем любимом диване. Рядом на только что распечатанных листах, лениво устраивался кот. Накормленный свежим мясом, он уже не с таким ужасом вспоминал «Вискас», который несколько дней в него впихивала соседка.

Резкий звук телефонного звонка спас бедолагу от трепки.

– Алло, Москва?

– Да.

– Минуточку, сейчас будете говорить с Петербургом…

– Алло?..

Шорох в трубке и до боли знакомый голос.

– Это ты?.. – выдохнула я.

– Я… Как ты там?..