Дело было зимним утром в приморском городке, за год до начала пандемии.
Я сидел в модном кафе – светлое дерево, панини, правильный капучино, – где проходили еженедельные встречи «Мини-музыкантов». То есть детей. Пятнадцать мам (некоторые на поздних сроках беременности) и два отца привели дошколят на занятие с Карен Бланк – музыкальным терапевтом, которая горит этим делом и описывает свою ключевую квалификацию так: «Я люблю музыку и люблю детей».
Карен ведет клуб «Мини-музыкантов» еще в одном месте, в восьми милях к востоку, в Дувре – депрессивном портовом городе, отравленном бедностью и запустением. Уроки там ориентированы на родителей, отчаянно пытающихся дать детям любое преимущество, которое позволит им выжить в этом жестоком мире. Здесь же, в благополучном Фолкстоне, на занятия приходит совсем другая публика.
Я разговорился с отцом двухлетнего Тоби, потому что малыш подошел ко мне и радостно поздоровался. Очевидно, для Тоби мир – приятное и безопасное место, полное приятных и неопасных людей. Его папа с аккуратно подстриженной бородкой носит хипстерский кардиган, кепку и подтяжки. Он недавно переехал сюда из Лондона ради близости к морю и высокого уровня жизни. Я не спросил, где он работает. Как бы то ни было, его работа позволяет ему по вторникам водить сына сюда.
Родители с карапузами полукругом расселись возле Карен, которая спела приветственную песенку, не забыв упомянуть в ней каждого ребенка:
Здравствуй, Рори, С нами становись в кружок, Хлоп-хлоп-хлоп! Здравствуй, Уиллоу, С нами становись в кружок, Хлоп-хлоп-хлоп! Здравствуй, Сандра…
И так далее. Дети в восторге и быстро включаются в процесс, за исключением одной насупившейся девочки, которая не хочет хлопать в ладоши и явно недолюбливает щекотку.
Урок посвящен приходу зимы, поэтому сопровождается разбрасыванием мягких тканевых снежинок и песнями о варежках и замерзших ножках. В самом кафе тепло, и так же тепло в домах, где эти дети живут со своими родителями, однако они уже достаточно взрослые, чтобы знать и помнить, как холодно бывает на улице. Возможно, кое-кто из них даже видел снег – разумеется, не здесь, а во время поездки куда-нибудь в Альпы или Шотландию.
Но даже если они не вполне понимают, что такое снег, ничего страшного – за малостью лет они в принципе мало что понимают в этом мире. Они поют песенки, хлопают в ладоши, трясут погремушками, и это позволяет им почувствовать: они что-то умеют. Они мини-музыканты.
Карен, их мама понарошку, и сама невелика ростом, но энергия бьет из нее фонтаном. Ее маленьким ученикам невдомек, что фонтанировать энергией ей нужно с осторожностью из-за синдрома хронической усталости. Завтра Карен отдохнет, но сегодня в своей футболке-поло с особой монограммой скачет среди детей, такая маленькая по сравнению со мной и такая большая по сравнению с ними.
Одна девочка все время отстает от остальных. Она поднимает ручки и взмахивает ими в воздухе, но не хлопает. Похоже, не успевает за ритмом, хотя понимает, что ей нужно что-то делать руками и что они у нее есть. Всего чуть больше двух лет назад она еще была зародышем.
Я не спрашивал, но вполне вероятно, что кое-кто из присутствующих на занятии родителей пытался приобщить детей к музыке еще до их рождения.
Вот уже несколько десятилетий бытует миф, что внутриутробное прослушивание музыки – особенно Моцарта – повышает интеллект будущего ребенка.
К сожалению, Моцарту гонорары от возросших продаж уже ни к чему, однако некоторые из ныне живущих композиторов успешно стригут купоны на этом поле. Музыкальные магазины и стриминговые сервисы предлагают ряд подборок вроде «Новая музыка для малышей в утробе: раннее развитие» или «Расслабляющая пренатальная музыка для развития мозга», чьи авторы выбирают себе говорящие названия наподобие «Гипнотерапия в родах» (Hypnotherapy Birthing) и «Академия музыки о природе для беременности» (Nature Music Pregnancy Academy). А одна компания, специализирующаяся на продажах классики будущим мамам, не постеснялась назвать себя «Малыш-гений» (Baby Genius).
Что могут слышать еще не родившиеся дети и что они об этом думают?
В первые несколько месяцев развития у эмбриона еще нет слуха. Поначалу он напоминает слизня или моллюска, затем превращается в странного крошечного гуманоида с декоративными, то есть совершенно нефункциональными ушами. Его слуховая система начинает реагировать на стимулы только на сроке примерно 18 недель.
Но акустика в материнской утробе, скажем так, отличается от акустики в концертном зале Куин Элизабет Холл в момент благоговейной тишины, когда поднятые руки дирижера готовы подать сигнал к рождению божественной мелодии. Там, в утробе, все жутко громко. Артерии и вены работают, словно завод, круглосуточно перекачивая кровь. Если записать звуки, которые слышны внутри человеческого тела, это будет похоже на саундтрек к фильму ужасов, а если все же выбирать музыкальный жанр, то на какую-то разновидность электронного авангарда типа индастриала.
С вами когда-нибудь случалось, что вы пропустили звонок в дверь или не услышали, как кто-то зовет вас с улицы, поскольку внутри было слишком много звуков? Примерно так же обстоят дела у плода. Мы не знаем точно, умеет ли плод думать, но точно известно, что он находится внутри пузыря с амниотической жидкостью, поэтому буквально своим лицом ощущает все происходящее, в том числе непрерывное бульканье, бурление и свист, издаваемые человеческими внутренностями.
Какие внешние звуки могут соперничать с таким аккомпанементом? Панк и тяжелый металл, пожалуй, пробились бы, а Моцарт, скорее всего, нет.
Одно «исследование», проведенное репродуктивной клиникой в Барселоне и легкомысленно растиражированное прессой и радиостанциями вроде Classic FM, утверждает, что эмбрионы обожают «Маленькую ночную серенаду» Моцарта, равнодушны к песне Адель Someone Like You и терпеть не могут композицию Y. M. C. A. коллектива Village People.
Я уверен, что решающий фактор в этом исследовании – не то, что думает о Village People плод, а то, что думает мать. В конце концов, именно ей пришлось слушать их музыку, а не мешанину абстрактных телесных шумов. Если уж выбирать какую-то спекулятивную теорию о том, что и как воздействует на еще не родившихся детей, я скорее поверю в ту, которая утверждает: на плод влияет настроение матери.
Так называемый эффект Моцарта основан на исследовании интеллекта, проведенном в начале 1990‐х психологом Фрэнсис Раушер. В исследовании приняли участие 36 студентов, которые прослушивали сонату Моцарта или «расслабляющую композицию», либо находились в тишине, после чего должны были выполнить ряд заданий на пространственное мышление. С одним из заданий, связанным со складыванием листков бумаги, слушатели Моцарта справились вроде бы лучше остальных.
Даже если оставить в покое саму идею тестирования интеллекта, к которой есть вопросы, результаты этого исследования были спорными и довольно сырыми. Сама Раушер была поражена тем, что ее имя стало появляться в газетах и журналах по всему миру, и чем больше становилось статей, тем дальше они были от реального исследования. Ее студенты постепенно превратились в детей, потом в младенцев, и наконец в эмбрионы. Открытое ею врéменное (и, возможно, случайное) улучшение способностей к сгибанию бумаги мутировало в устойчивое повышение общего интеллекта.
Последующие исследования показали, что эффекта Моцарта на самом деле не существует, и даже сама Раушер утверждала: «Нет доказательств, что прослушивание детьми классической музыки приведет к какому бы то ни было улучшению когнитивных способностей. По моему скромному мнению, это просто миф». Когда ее спросили, почему ее эксперимент подвергся такому чудовищному искажению и распространился повсюду, точно вирус, она предположила: «Думаю, родители очень хотят дать детям все возможности, какие только могут».
В бестселлере бывшего музыкального критика и необыкновенно успешного предпринимателя Дона Кэмпбелла «Эффект Моцарта для детей: как пробудить ум, здоровье и творческие способности вашего ребенка с помощью музыки» (The Mozart Effect® for Children: Awakening Your Child’s Mind, Health, and Creativity with Music) есть глава под названием «Гори, гори мой нейрончик». Очевидно, читателям / родителям пытаются внушить мысль, что нейроны в головах их детей так и засветятся интеллектуальной энергией. Однако рекламная стратегия книг и компакт-дисков Кэмпбелла строится не только на идее, которая была модной в 1990‐х, его бизнес-модель гораздо более продуманна. Второй столп, на котором держатся продажи, – извечное и такое же древнее, как самая первая колыбельная, желание новоиспеченных родителей сделать так, чтобы их маленькое сокровище наконец перестало кричать и уснуло.
Рондо, аллегро и вариации Моцарта, собранные Кэмпбеллом на первом диске Music for Newborns: A Bright Beginning предназначены для «пробуждения и стимуляции мозга»: изможденные родители могли утешиться тем, что их чрезмерно бодрый младенец хотя бы умнеет с каждой минутой. Эти оживленные композиции дополняются «умиротворяющими серенадами, которые нежно подготовят новорожденного ребенка (и новоиспеченных родителей) к глубокому, качественному сну…» Кэмпбелл выпустил широкий ассортимент компакт-дисков в таком духе – разнообразные серенады, анданте, адажио и ларгетто в подборках под названием Music for Babies Vol. 1: From Playtime to Sleepytime или Music for Babies Vol. 2: Nighty Night.
Такого рода предпринимательские идеи существовали еще на заре развития звукозаписи, а со временем был освоен весь классический репертуар – от Berceuse («Колыбельной») Шопена до Sandmännchen («Песочного человечка») и Wiegenlied («Колыбельной») Брамса. Все это волшебные мелодии, благодаря которым младенческие крики сменяются мирным посапыванием.
Существуют теории, что первой музыкой в истории человечества были песни матерей своим детям и что эти колыбельные стоят и у истоков языка. Мы не можем наведаться к нашим предкам-австралопитекам и проверить, так ли это, но два обобщения кажутся вполне резонными: (1) люди стремились угомонить вопящих младенцев на протяжении всей истории и (2) музыка, имеющая какое-то практическое применение, всегда была приоритетнее той, чья главная ценность заключалась только в ее художественных достоинствах.
Но вернемся в хипстерское кафе в Фолкстоне, где я наблюдал за «Мини-музыкантами». Без сомнения, родители, приводящие детей на такие занятия, искренне желают своим чадам развить повышенный интерес и любовь к музыке. Возможно, некоторую роль играет и необходимость ежедневно чем-то занимать детей, чтобы они куда-то выплеснули энергию и поскорее уснули вечером. С этой точки зрения пение и хлопание в ладоши эквивалентно посещению детской площадки в парке.
О проекте
О подписке