II

Тусклое зарево редеющими полосами выбивалось сквозь густую хмарь, когда Плацтер наконец завидел впереди очертания города. Лоррод оказался именно тем маленьким пристанищем с дощатыми домиками, узкими дорогами и единственной заправкой на всю округу, которые Виктор всегда пересекал транзитом, но в которых никогда не останавливался. На въезде заприметилась лишь небольшая вывеска на низких черенках, которую нещадно колыхал ветер. На ней выцветшим рисунком красовалось перекрестие ружей в обрамлении то ли аконита, то ли какого другого растения. А за ними простирались прерии, блаженные и чистые, как весенние луга в Саванне. Их всадником пересекал на буланом жеребце индеец со вскинутым в руке томагавком. Символ города.

Виктор замедлился, въезжая в Лоррод. Он временами бросал косые взгляды на дорожную карту, которую раскрыл прямо над приборной панелью, выискивая полицейский участок. Палец с коротко остриженным ногтем, над которым бороздой тянулся выступающий гипонихий, ткнул в картографическую бумагу – по улице Черни Драйв. Плацтер вскинул голову. Редкие жители, одетые в характерные бушлаты с меховыми воротами и фетровыми шляпами с широкими полями, останавливались на тротуарах, у обочины, выглядывали из окон и провожали исступлёнными взглядами пришлого агента. Поначалу сонный и уставший Виктор решил – это потому, что его машину они не узнали среди соседских. Только позже до него дошло, что их пристальное внимание было направлено на кровь на стекле, а также вмятины на капоте и бампере.

Покосившиеся одноэтажные домики со стружечными крышами и ветхими подмостками тенями кутали в окнах остальных жителей. На некоторых подъездных дорожках ещё не был вычищен снег. Он, точно одеяло, подпирал своими пуховыми слоями колёса стареньких пикапов. Кое-где под мезонином высились одинокие косые ели в широких горшках, где-то ещё они росли прямо из неплодородной и влажной почвы, но до того низкорослые и плешивые, что Плацтеру невольно становилось неуютно в груди. Он снова вспомнил родную Саванну с солнечными утрами и раскидистыми ветвями дубов, обвитыми висящими стеблями мха. Заледенелые конечности тотчас соскучились по тёплой и влажной зиме. Но сердце следом тут же сжалось, стоило Виктору припомнить злополучную осень, когда он в последний раз бывал в родных местах. Перед взором всплыло осунувшееся лицо с острым подбородком и жёлтыми пятнами. А ещё эти глаза. Злобные глаза.

Плацтер, моргнув разок-другой, свернул с дороги, въезжая по подъездной аллее на парковку полицейского участка. Он увидел возле входа девушку – такую же низенькую и худощавую, как и ёлки, что показались выше на Черни Драйв. Служивая, кутаясь в бомбер, на рукаве которого приместилась нашивка Полицейского департамента Лоррода, пыталась укрыться от ветра, но, завидев машину федерала, двинулась навстречу. Одна её рука крепко удерживала стаканчик кофе. Редкие каштановые волосы, затянутые в тугой хвост, развевались под суровым ветром. Сперва из-за высокого ворота выглянул крючковатый нос, а затем и тонкие губы. На вид ей казалось не больше пятнадцати, но твёрдая походка свидетельствовала, что на службе она была уже не меньше лет пяти. Всё дело крылось в глазах – они сбивали с толку. Маленькие и глубоко посаженные, как у ребёнка, с аккуратной каёмкой тонких век, они заметно молодили свою обладательницу. Подбежав к "Джипу", служивая отворила дверь и пропустила вперёд федерального агента. Только покинув автомобиль и выпрямившись, Виктор заприметил, что она едва достигала ему груди.

– Здравствуйте, сэр! – прозвенел тонкий голосок. – Виктор Плацтер, да? Я лейтенант Бекки Коннелли, меня поставил за вами шериф.

– Здравствуйте, Бекки.

Перед Коннелли вытянулся долговязый федерал атлетического кроя с внушительным размахом плеч и непропорционально стройными ногами. Смуглая кожа с неглубокими морщинами выдавала в нём южанина, челюсти у него оказались такие же крепкие, как и руки, а широкая грудь раскрыла в нём бывшего спортсмена. На висках редким скопом блестели седые волоски. Несколько тёмных прядей слиплись от крови, и Бекки с тревогой уставилась на рану, а затем бросила взгляд на машину.

– О, мы уже выслали патрульную бригаду на место происшествия. – Коннелли кивнула на бампер и протянула федеральному агенту кофе в стаканчике. – А вам, думается мне, следует обработать рану. Я отвезу вас в госпиталь. Вы говорите, что пострадавшей была женщина?

– Мне не нужна медицинская помощь. И да, пострадавшей определённо была женщина. Нестарая, рыжая, стройная, а потому очень юркая, – раздражённо пробормотал Виктор и глотнул кофе. Тот уже остыл, однако почти тёплая жидкость всё же приятно увлажнила губы и глотку. – Значит, та территория уже входит в юрисдикцию вашего участка?

– Да. Но по вашим приметам мне не удалось узнать личность пострадавшей. Крайне маловероятно, но, может, она была приезжей?

– Возможно.

Виктор, достав папку с делами, закинул телефон в свою спортивную сумку, после чего захлопнул дверь машины и последовал за невысокой Бекки. Сжимая пальцами пузырёк, чмокнул губами и закинул несколько пилюль себе в рот. Лейтенант сначала помедлила, но затем протянула руку.

– Давайте вашу сумку, а то сейчас все бумаги рассыпаются.

– Где шериф? – Плацтер протянул сумку и шагнул вперёд.

– Он скоро должен вернуться. Направился домой к родителям Медвежонка-Джеки, – голос у Бекки дрогнул, и лейтенант осеклась. Закусив губу, она прочистила горло, в то время как детские глаза заволокла тоска. – То есть к родителям убитого.

– Окружного прокурора уже уведомили?

– Мы отправили запрос в офис, но ответа пока не получили.

Служивые вошли в главный корпус полицейского участка – приземистое здание с двумя этажами – один из которых оказался цокольным, – а также широкими окнами и стеклянными дверьми. Узкие коридоры с зеленовато-горчичными стенами стеснили Виктора с двух сторон, и он неотрывно рассматривал макушку лейтенанта, заворачивая за углы и минуя другие двери.

– Знаете, наверное, наша бригада ещё едет до того участка, где произошло столкновение.

– Это далеко. И ещё ветер. Как бы снег не нагрянул.

– Будет вам.

Бекки провела его в один из кабинетов – не менее узкий, чем коридор, – и Виктор заглянул внутрь. По одну сторону комнаты примостился стол с двумя стульями напротив друг друга и компьютером. По другую – архивный шкаф с металлическими выдвижными полками. На потолке в полумраке застыл вентилятор. Детектив, пропустив Бекки вперёд, сильнее толкнул дверь, и та с грохотом ударилась о вешалку на стене. Сейчас она пустовала.

– Я по поводу аварии…

– Послушайте, мистер Плацтер, – встряла Коннелли и уложила сумку федерального агента на стол. – Шериф не давал мне никаких указаний и тем более запретил заводить дело по поводу наезда на человека.

– Почему? Я ведь сбил её.

– Видите ли, – начала Коннелли, – только прошу, поймите нас правильно, но сейчас все обеспокоены убийством мальчика.

– И что? – смутился Виктор, когда Бекки усадила его на стул. – Разве это можно оставить просто так?

– Разумеется, нет. Ваш ночной звонок был запротоколирован. Мы лишь предлагаем повременить с делом. Речь о нескольких часах.

– Эти часы могут стать решающими для пострадавшей.

– Вы говорили, что не нашли тело. Наша бригада, конечно же, обыщет ещё всё вокруг…

– Вряд ли я её убил, – задумчиво произнёс Плацтер. – Тело не могло отбросить в лес так далеко. Но этот удар.

– Тогда, в чём состав? – мягко спросила Бекки и уселась напротив. – Сейчас у нас не так много ресурсов, а дело об убитом не ждёт.

Всякий раз слово "убитый" лейтенант произносила с такой натугой, что лицо её сразу же белело. Она беспокойно скребла руками, заламывая пальцы и стискивая ремень спортивной сумки. Плацтер догадался: в маленьком городке все знали мальчишку и, стало быть, искренне о нём горевали.

И всё же кто-то совершил показательную казнь.

– Вы видели мою машину? Я ей, должно быть, сломал немало костей. Весь капот в крови. Но она словно улизнула.

– Я понимаю ваши опасения, мистер Плацтер. Но вы уверены, что это была женщина? Вы ведь сказали, что всё произошло довольно быстро.

– По-вашему, что это было? – возмутился Виктор.

– Не поймите меня неправильно. В той части трассы за десятки миль вокруг нет ничего. – Бекки мрачно повторила, темнея лицом. – Ничего. Даже егери туда почти не суются. Это территория национального парка. Да и по той дороге, Дай Бог, проезжает одна машина в день. И тут, в четвёртый час ночи, в абсолютной темноте женщина вдруг выскакивает на дорогу, не замечая включённых фар? Они ведь были включены у вас?

– Конечно. Я же добрался до вас живым.

– Это мог быть карибу или какое-нибудь другое животное. Лось. Рысь. Возможно, волк.

– Лось? – усмехнулся Виктор. Он смял бумажный стаканчик кофе так сильно, что тёплая жидкость полилась из-за краёв на стол. – На моей машине кровь, но она не покорёженная всмятку.

– Тогда волк. – Бекки достала из полки стола бумажные полотенца и принялась протирать стол. – Они у нас буйные эту зиму.

– С какой стати волкам бросаться на внедорожники?

– Это мог быть волк с бешенством.

– У волка с бешенством хватит сил взобраться на капот, а не угодить под колёса? Каких размеров он должен достигать в холке?

– Вы ведь пробыли в пути больше суток. Вы могли хотеть спать или… – Бекки покосилась на таблетки в руках Плацтера. – Это могло быть действием лекарств. К тому же вам не помешает медицинская помощь.

– На лбу у меня просто царапина. Это во-первых. Во-вторых, на что это вы намекаете? – Виктор тут же сунул таблетки в боковой карман сумки. – Вы понимаете, что обвиняете федерального агента?

– Нет-нет! Вы неверно растолковали мои слова.

Лицо лейтенанта Коннелли вновь побледнело, и она уселась обратно. Голос её задрожал от волнения.

– Но если наш криминалист не найдёт тело, и никто не напишет заявления о пропаже, то, считай, о чём спор?

– Эта девушка от кого-то бежала. Вы сами видели кровь, она ранена.

– Давайте, вот как мы поступим, – податливо произнесла Коннелли, сжимая губы. – Я подам заявление на проведение анализа брызгов крови на вашем "Джипе". Если вы правы, и это кровь пострадавшей, она не могла уйти далеко. Возможно, нам даже удастся установить её личность. А пока ваша машина будет на экспертизе, я буду возить вас куда нужно. И мы поскорее найдём убийцу…

– Вы можете называть его Джеки, если вам так легче, – сдавшись, на вдохе тихо добавил Плацтер.

– Медвежонка-Джеки. Спасибо.

Виктор кивнул и устало откинулся на спинку сидения. Бекки сжимала кулаки на столе и пыталась выдавить из себя улыбку. Обруч на её голове едва сдерживал торчащие во все стороны волоски. Выглядела она забавно и нелепо, и Плацтер всерьёз усомнился в том, хватит ей ли компетентности разобраться с убийством.

– Где находится лаборатория?

– В Миннеаполисе.

– Боже правый, – протянул Виктор и закатил глаза. – Придётся долго ждать.

Коннелли на это виновато пожала плечами и оглядела кабинет, будто оказалась в нём впервые. Постучав пальцами по столешнице, она слегка оживилась.

– Я должна разместить вас. Шериф предложил вам комнату в своём доме.

– О, нет-нет-нет, – быстрее, чем того требовали нормы вежливости, пролепетал Виктор. – Здесь есть мотель?

– Да. Чуть выше от участка.

– Отлично. Остановлюсь там.

– Тогда давайте я провожу вас до туда. Вам лучше поскорее отдохнуть с дороги, а затем мы направимся вместе на место преступления, пока не стемнело. Шериф уже вызвал криминалиста. Он едет из соседнего города. И прошу вас, хотя бы промойте как следует рану, чтобы мы могли убедиться, что не нужно накладывать швы.

Плацтер кивнул. Его голова по-прежнему раскалывалась, веки тяжелели, и вязкий от сахара и сливок, но отнюдь не крепкий кофе так и остался недопитым. Виктор оглядел зелёные стены и только теперь заметил фотографию, висевшую за спиной Бекки. На ней запечатлелись двое рослых мужчин, один из которых удерживал двумя руками внушительного в размерах чира. Лейтенант, последовав за взглядом федерального агента, обернулась.

– Это наш шериф, Джереми Менхейм. Он любит порыбачить в маленьком озере неподалёку. Мне думалось, что кроме сомов там ничего не водится. Видать, ошиблась.

– А рядом с ним кто?

Крепкий станом и суровый взглядом незнакомец, стоявший по правую сторону от радостного рыбака, благодушно скрепил руки под брюшком. Его густые волосы обрамляли круглое лицо с приплюснутым кривым носом и выпученными холодными глазами.

– Это Саллес, то есть преподобный О'Каллахан. Он заведует здешним приходом.

– Вот оно что.

Виктор недовольно поджал губы и тут же поднялся с места. Бекки поспешила за ним, подхватив сумку и протянув ему папку с бумагами.

– Значит, он дружит с шерифом?

– Да. Их деды вместе приехали в эти края и построили город.

– Неужели?

– Так принято говорить.

Коннелли сопроводила пришлого к своей патрульной машине. Он помог ей забросить сумку на пассажирское сидение, а затем уселся сам.

– Тут можно и пешком дойти, но морозы стоят лютые, – усмехнулась Бекки, вставляя ключ зажигания. – А вы и без того легко одеты. Ещё не хватало слечь с пневмонией.

– Я закалённый, – бросил Виктор через плечо, разглядывая дорогу.

– Не к здешним морозам, поверьте. К ним привыкнуть уж никак нельзя. Странные тут холода. Никогда от них не отогреться, даже летом. Вот некоторые бездумно пытаются согреться с бренди и поэтому безвылазно торчат в барах, а кто-то не выходит из дома вообще. Но ничего не помогает, – заметила служивая, и голос её заметно помрачнел. – Кстати, какой у вас размер одежды и обуви?

– Зачем вам нужен мой размер?

– Вы ведь не собираетесь ходить в этом тоненьком пальтишко по лесу? Да и я всю дорогу слышу, как хлюпают ваши туфли.