ГЛАВА ШЕСТАЯ

Рука Кристины, в это время теребившая плотную ткань штор в попытках впустить закатные лучи в комнату, застыла на месте. Девушка, не веря своим ушам, вопрошающе посмотрела на маркиза.

Тот делал вид, что не замечает её взгляда. Все его внимание было направлено на родителей Кристины.

– Забрать? – растянув губы в улыбке, переспросила Элеонора. – Куда? Зачем?

– Да-да, куда? – поддакивая жене, произнес барон.

Он, минутами ранее испытавший небывалое облегчение от осознания, что незваный гость – не человек, которому он задолжал, а всего лишь друг сына, снова начинал нервничать. Куда этот маркиз собрался забрать Кристину?

– В Лондон, – одаривая баронессу и её мужа блестящей улыбкой, ответил Генри.

– В Лондон? – в унисон вопросили родители Кристины.

Девушка едва не подпрыгнула. Не выдержав, Кристина покинула своё место и встала позади матери и отца.

– Да, в столицу нашей прекрасной Англии! – подтвердил Генри. Взгляд его скользнул по бледному лицу Кристины. Он не понимал, да и не особо желал понять, что стало причиной этой бледности – волнение ли девушки или её нежелание покидать родные стены.

Ей придется сделать это.

– Но позвольте узнать, в качестве кого наша дочь отправится в Лондон? – барон сжал свои сухие, тонкие ладони с такой силой, что под бледной кожей проступили синие вены.

– Я, кажется, догадалась, – взмахнув полными руками, оживленно выдохнула Элеонора. – Кристина будет гувернанткой.

– Гувернанткой? – переспросил Генри. Его темные брови поползли наверх.

– Я ошиблась? – баронесса захлопала глазами. – Тогда, мне в голову больше не идет ни одна идея, чем может заняться незамужняя, 18-летняя леди в Лондоне.

– А чем обычно занимаются леди в таком возрасте, да еще и в Лондоне? – желая подвести родителей Кристины к ответу, поинтересовался маркиз.

– Сейчас весна, близится сезон, и, конечно, они будут искать себе подходящую партию, для того чтобы выйти замуж, – Элеонора нахмурилась, а потом, едко рассмеявшись, добавила:

– Ну, неужели вы здесь, чтобы сказать, что Кристина поедет в Лондон для того, чтобы подыскать себе мужа?

– Именно так. Я здесь, чтобы забрать вашу дочь в Лондон и представить её свету, – Генри заметил, каким обескураженными стали лица четы Вудвиллов.

Кристина, чувствуя, как у неё подкашиваются ноги от услышанной новости, вцепилась дрожащими пальцами в мягкую обивку спинки стула. Сердце учащенно забилось в груди девушки. Страх, волнение и еще десяток разных, непонятных чувств, подобно волнам, подступали к ней.

Внезапно, комната наполнилась женским смехом, который больше по звуку напоминал кудахтанье.

Смеялась баронесса. Её одутловатое лицо покраснело, как помидорина. Пышная грудь едва не выбиралась из черного корсажа траурного платья. Элеонора, прижав к глазам носовой платок, шумно вздохнула и выдала:

– Милорд, прошу простить меня. Но эта идея кажется мне абсурдной. Я, как мать, знаю возможности своей дочери. Кристина не блещет красотой, изяществом и еще чем-либо привлекательным. Все это было у Джереми. С его гибелью мы с мужем смирились с тем, что наш род оборвется на нем.

Элеонора говорила уверенным тоном. Будто судьба той бледной девушки, нижняя губа которой сейчас тряслась от обиды, была давно уже предрешена. Будто это юное создание не имело право на выбор и хотя бы попытку обрести счастливую жизнь.

Генри почувствовал, как что-то обожгло ему грудь. Подавив в себе рвущиеся наружу циничные слова, маркиз произнес:

– Именно ваш сын взял с меня клятву. Клятву, что я помогу его сестре.

– Джереми? – Элеонора непонимающе посмотрела на маркиза, потом – на своего мужа.

– Я дал клятву вашему умирающему сыну, и я намерен сдержать её. – Генри, наконец, посмотрел прямо на Кристину. Её большие, выразительные глаза блестели от подступивших слёз.

– Кристина, вы меня слышите? Вы согласны поехать со мной? – говоря как можно мягче, обратился маркиз к девушке.

Вместо ответа Кристины раздался беспокойный голос барона:

– Да куда же она поедет?! Для того, чтобы собрать девушку на бальный сезон, нужно столько сбережений… У нас нет таких денег!

Да, Грегори говорил правду – они были на гране разорения. Одна из причин которой являлась его страсть к игре в покер. Но не это стало причиной его «заботы» о дочери. Кристина была единственной, кто отвлекала мать от частого ворчания, перетягивая её недовольство на себя. А еще девушка всегда терпеливо выслушивалась стенания отца на то, как несправедлива жизнь, и утешала мать, когда у неё случалась истерика по поводу гибели сына.

Кто же теперь будет выполнять эту роль?

– Моих средств хватит на то, чтобы подготовить Кристину к сезону, поэтому вопрос денег не должен вас волновать, – Генри выжидающе посмотрел на родителей девушки.

– Хм, но, милорд, вы совершенно забываете, что Кристине понадобится сопровождение, – Элеонора поджала губы.

– Ошибаетесь, я помню об этом, потому в лондонском доме Кристина будет жить под присмотром моей родственницы.

– Но весь путь до Лондона… – начал, было, барон, и Генри, изрядно устав от этой беседы, резко оборвал его:

– Думаю, мы с вами можем уладить этот момент. Я выпишу вам чек, чтобы вы смогли решить некоторые из своих проблем. А эту маленькую проблему – путь до Лондона, я возьму на себя.

Глаза Грегори заблестели от радости. Он уже не беспокоился о том, что его дочь покидает родные стены и отправляется в сомнительное путешествие с чужим мужчиной. Поднявшись, барон повернулся к жене и властным голосом (впервые за эти годы) сказал ей:

– Помоги собраться дочери в дорогу.

Элеонора, обескураженная тоном мужа, молчаливо качнула головой. Она, вслед за мужем, поднялась на ноги.

– Не стоит нагружать Кристину вещами. Все необходимое у неё будет в Лондоне. Мы поедем налегке, – Генри снова посмотрел на девушку, – Кристина, прошу вас, поторопитесь, хотелось бы выехать прежде, чем ночь наступит ночь.

Кристина невидящим взором смотрела на маркиза.

– Кристина, – повторил Генри, чувствуя, что начинает терять самообладание.

– Кристина, – резким голосом позвал дочь барон. Девушка вздрогнула и окинула отца потерянным взором.

– Кристина, немедленно собирайся, – видя, что дочь хочет что-то сказать, Грегори строго добавил:

– Ты должна поехать с этим благородным, честным человеком. Он даст тебе то, что мы не сможем тебе дать в этом захолустье.

Кристина, ища поддержки и тепла, перевела взгляд на мать. Элеонора, смерив дочь оценивающим взором, сказала:

– Никогда не думала, что от тебя будет толк. Но кто знает, может поехать в Лондон не такая уж и плохая затея. Поторопись, не дело, чтобы маркиз ждал тебя.

Небывалых усилий стоило Кристине, чтобы не разрыдаться. Чувствуя себя униженной, она, подхватив юбку платья, покорно качнула головой и поспешно покинула гостиную.

Спустя ровно четверть часа Кристина, облаченная в дорожное платье цвета кофе, спустилась на первый этаж. Её руки, затянутые в невероятно неудобные, темные перчатки, слегка подрагивали, когда девушка пыталась заправить под шляпку выбивающиеся пряди.

Генри, в это время ожидавший Кристину, мысленно выругался на её мать. Та одежда, что была на девушке, буквально уродовала её. Этот оттенок, форма, ткань… Маркиз, как настоящий ценитель прекрасного, мысленно записал в своей голове одну из первых целей – первым делом купить Кристине хотя бы пару светлых платьев элегантного фасона. Ибо видеть девушку в стенах своего дома в этом траурном наряде будет настоящим мучением для его глаз.

Кристина не помнила, как прощалась с родителями. Не запомнила их слов и даже не поняла, обняли ли они её на прощание. Словно кукла, она забралась внутрь экипажа. И лишь когда дверца его хлопнула громче, чем обычно, Кристина вздрогнула и будто стала пробуждаться. Оторвав взгляд от окна, девушка посмотрела на мужчину, сидевшего напротив.

В мягкой полутьме, его глаза поблескивали, как драгоценные сапфиры. Генри так же смотрел на Кристину. Дружелюбная улыбка тронула его губы, послышался мягкий, бархатистый голос:

– Теперь, Кристина, можете избавиться от мучающих вас перчаток и шляпки.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Кристина благодарно улыбнулась Генри. Быстрыми движениями, девушка стянула с рук перчатки, а затем – освободила свою голову от жесткой, давящей на виски, шляпки. Правда, волосы тут же своенравно выбились из прически, но это было привычным явлением, и вот уже Кристина ловкими пальцами поправила светлые пряди, возвращая их в пучок.

Сделав это, девушка с облегченным вздохом откинулась на упругую спинку сиденья. Экипаж как раз выехал с небольшой дорожки, что шла от дома Вудвиллов, на широкую дорогу и стал набирать скорость.

Теплый, пропитанный ароматом цветов и недавнего солнца, ветерок врывался через полуоткрытое окно. Кристина, не сдержавшись, сдвинула шторы в сторону и подставила лицо быстрым потокам воздуха, которые стали, лаская, скользить по её лицу. И вместе с ним, по щекам девушки полились горячие слезы. Все то, что Кристина сдерживала во время беседы с родителями, выбралось наружу.

Много вопросов было у Кристины к матери и отцу. Почему они считали её досадным приложением? И что она сделала такого, что о ней так думали? Почему все эти годы для них она была кем угодно, но никак не единственной, любимой дочерью?

Да, этих вопросов было немало. Но, ни один из них, Кристина не осмелилась задать своим родителям. И дело было не только в воспитании, а в страхе, что крылся в груди девушки. Она боялась услышать, что и так было очевидно для чужих глаз – младшая дочь четы Вудвиллов была ненужным ребенком для них.

Заметив, как подрагивают плечи Кристины, Генри обратился к ней ласковым голосом:

– Кристина, а расскажите что-нибудь о себе.

Девушка медленно обернулась и послала маркизу непонимающий взор.

– Что вы хотели бы узнать обо мне? – Кристина спешно стерла с левой щеки остатки слез и поудобнее села на сиденье.

– Да что угодно, – Генри расстегнул пуговицу жилета, – какие ваши увлечения? Что любите?

– Что я люблю? – Кристина, призадумавшись, чуть нахмурилась. Боль, что прежде клокотала в сердце девушки, начала притупляться. Мысли и чувства изменили свое направление.

– Да, что любите, – Генри с легкой улыбкой на губах смотрел на Кристину. Перемены, что происходили на его глазах, радовали мужчину.

Он не терпел женские слезы, но слезы, что маркиз видел минутой раньше, так отличались от тех, что довелось ему наблюдать прежде.

Эти слезы проливались не для чужих глаз. Не для того, чтобы вызвать жалость или же, смягчив мужское сердце, получить желаемое. Кристина плакала искренне и уж точно не хотела, чтобы он видел это.

– Я люблю мир, люблю мчаться верхом на коне и чувствовать, как ветер треплет мои волосы. Я люблю просыпаться утром от пения птиц, а перед сном самой большой радостью для меня является прогулка под звездами, – глядя куда-то перед собой, вдохновлено начала Кристина. – Я люблю читать, и неважно – утро или же ночь. Я люблю прогуливаться по лесу и собирать ягоды и цветы. Я люблю тишину и журчание ручья, а еще – пускать кораблики, и устраивать пикник на свежем воздухе. Я люблю…

Девушка, оборвав речь, посмотрела на маркиза. Мужчина, глядя на неё странным, непонятным взглядом, улыбался.

Ощущая смятение из-за своей излишней откровенности, Кристина тихо поинтересовалась:

– А что любите вы, милорд?

Маркиз поморщился:

– Кристина, прошу вас, когда мы наедине, называйте меня просто – Генри.

– Хорошо, – девушка, совладав со смущением, улыбнулась, – Генри, а что любите вы?

Теперь улыбка маркиза стала другой – завораживающей, притягательной, такой, что у Кристины сладко сжалось сердечко. Девушка, очарованная, не могла отвести взор в сторону. Все её тело наполнилось волнением. Это удивляло и пугало.

Кристина еще не догадывалась, что в этот момент ей улыбался обольститель. Та самая часть Генри, которую он надежно удерживал все это время, вылезла наружу.

– Что я люблю? – маркиз сверкнул синими глазами. – Многое из списка не для ваших ушей, Кристина. К тому же ни одно из занятий не подходит под слово – люблю. Мне нравится Лондон, общение с друзьями и игра в покер. Мне нравится заниматься своим бизнесом, да, я получаю удовольствие, решая те или иные проблемы, связанные с ним. И мне, как и вам, нравится ездить верхом на коне.

– Кстати, о коне… – Кристина, пропуская первые предложения маркиза мимо, взволнованно взмахнула ресницами, – я так и не успела сказать отцу, что Фредди убежал по моей вине.

– Не стоит беспокоиться об этом. Теперь у вашего отца есть возможность купить не одного молодого коня, – Генри задернул штору, – а Фредди, если ему было хорошо, найдет дорогу обратно.

– Вы ведь дали отцу деньги, зачем? – Кристина, перестав улыбаться, посмотрела на маркиза строгим взглядом. Обычно, женщины никогда не глядели так на Генри. Обожание, вожделение, восхищение, но не строгость было в их глазах.

– Скажем так, это жест человека, который хотел сделать что-то доброе, – совершенно не намереваясь поведать Кристине об истинных причинах своего поступка, мягко произнес маркиз. Девушке было ни к чему знать, что деньги просто отвлекли барона от его рассуждений относительно допустимости поездки дочери без сопровождения в обществе чужого мужчины.

– Вы так благородны, – взгляд Кристины наполнился теплом и искренней благодарностью. – Спасибо вам, Генри.

– Не стоит благодарностей, – маркиз подтянул к себе подушку, и подложил её между спиной и сиденьем. Вытянув перед собой ноги, мужчина произнес:

– Если вы не возражаете, Кристина, я немного подремлю.

– Не возражаю, конечно, – чувствуя облегчение от того, что Генри хотя бы по причине сна позволит ей побыть наедине с собой, спешно выпалила девушка.

– Вы тоже попробуйте отдохнуть и поспать. Если устроится поудобнее, в этом экипаже даже можно выспаться, – Генри, скрестив на груди руки, прикрыл веки.

Кристина, послушавшись совета Генри, попыталась с комфортом разместиться на своем месте. Подложив подушку сбоку, девушка, скинув обувь, легла на сиденье. Чтобы ноги уместились, она слегка поджала их и надежно спрятала под юбкой платья. Прислушалась к себе – в целом, было удобно. Сразу же захотелось спать. Движение экипажа добавило это ощущение.

Веки Кристины стали тяжелеть, тело, обмякнув, наполнилось приятной усталостью. День, который начался для девушки с первыми лучами солнца, подходил к завершению. Совсем скоро, Кристина, убаюканная покачиванием экипажа и сладким ароматом ночных цветов, погрузилась в сон.

Генри проснулся первым. Его взгляд, пробившийся через пелену сна, наткнулся на спящую напротив молодую девушку. Это была настолько милая картина, что маркиз улыбнулся. Подложив под округлую правую щеку ладони, на соседнем сиденье спала Кристина. Её волосы, окончательно выбившись из прически, теперь блестящим шелком лежали на плече девушки. Маркиз пригляделся к ним, пытаясь понять, какого же они оттенка. Нет, он ошибался думая, что оттенок волос Кристины – банально русый.

Волосы девушки смешали в себе нежный, светлый русый тон, а так же теплый, приятный глазу, золотисто-рыжий оттенок. На фоне белоснежной, гладкой кожи пряди были похожи на расплавленное золото. Конечно, в моде сейчас были холодные блондинки и яркие брюнетки, однако внутреннее чутье Генри подсказывало ему, что совсем скоро сотни модниц Лондона захотят иметь такой же цвет волос, как у Кристины. При условии, что он, маркиз Хантингдон, покажет всем, как хороша его подопечная.

Длинные ресницы, что прежде веером лежали на лице Кристины, затрепетали, и девушка распахнула глаза. В глубине серо-голубых глаз мелькнуло непонимание, которое совсем скоро уступило место смущению.

– И долго вы наблюдаете за мной? – медленно садясь, поинтересовалась Кристина. Волосы тут же игриво рассыпались по плечам, и девушка, ойкнув, принялась собирать их прическу.

– Совсем недолго, я и сам проснулся только что, – не желая смущать Кристину, маркиз отвел взор в сторону, а затем и вовсе выглянул в окно. Вдали показалась крыша таверны.

– Вы, верно, проголодались и хотите немного размять ноги? – Генри, планируя, каким временем они располагают, задал вопрос.

– Немного, а вот от прогулки я бы не отказалась, – Кристина, закончив с прической, поправила ворот платья. Как же раздражала эта грубая ткань! Хотелось сорвать её, чтобы избавиться от этих мучений!

– Тогда прошу вас, берите свои шляпку и перчатки, и мы позавтракаем с вами в таверне. Прошлым утром я с огромным удовольствием ел там наивкуснейший омлет со свежими булочками.