Глава вторая

Из подъезда вышла молодая женщина лет тридцати, среднего роста, худощавая, с интеллигентными чертами лица. На ней был легкий белый сарафан, с разбросанными по нему ромашками. Она держала за руку сынишку, и они направились в сторону детской площадки. Щурясь от яркого солнца, Алла тяжело вздохнула и подумала, что было бы замечательно, если бы Стас был сейчас с ними. За последнее время он сильно изменился и не был уже тем романтичным юношей, с которым она когда-то познакомилась. Ей все чаще приходилось сталкиваться с его невниманием, раздражением и внезапными вспышками гнева…

– Мама, мамочка! Можно я пойду играть в песочницу? – перебил ее размышления звонкий голосок сынишки.

– Конечно, родной мой!

Улыбка заиграла на ее губах: «Как же он похож на своего отца: такой же упрямый, принципиальный! И, даже, несмотря на свой пятилетний возраст, складывает слова в рифмы, беря пример с папы».

Мысли плавно перенеслись в морозный зимний день их знакомства. Это было около семи лет назад, в канун Нового года. Она возвращалась из университета, где на празднике играла роль снежинки. И-под пальто виднелось белое платье, расшитое бусинами и бисером, которое они с мамой шили две ночи подряд. Ее мама замечательно шила, и Алла часто поражала своих подружек новыми нарядами. Мороз кусал за щеки, и она торопилась домой. Поскользнувшись, Алла упала в сугроб, ее это очень рассмешило, и она звонко засмеялась.

– Какая очаровательная снежинка! Разрешите я вас украду, у этого сугроба, – раздался приятный мужской голос.

Она подняла зеленые глаза, и встретилась с внимательным взглядом карих теплых глаз. Перед ней стоял симпатичный молодой человек в военной форме.

– Позволяю, крадите! – ответила ему задорно Алла.

Через год они поженились.

Очнувшись от своих воспоминаний, Алла заметила, что к ним приближается её подруга Светлана с дочкой Анечкой.

– Максим, – окликнула Алла сына, – смотри, кто пришел!

Мальчишка подбежал, поздоровался и, взяв за руку девочку, повел ее кататься на горку.

Алла с подругой присели на лавочку в тенечек и облегченно вздохнули.

– Ну и жарища сегодня! – протянула Светлана, – пока с Анютой мороженое ели, было еще ничего, а сейчас опять невыносимо жарко! Она у меня целый день на мороженом и воде, никакого режима.

– Да, Максима тоже есть не заставишь. Я наготовила, а есть некому… Стас целыми днями где-то пропадает. Думала, пока он в отпуске, хоть будет больше времени уделять семье. Макс сильно по нему скучает.

Проболтав минут сорок, подруги договорились встретиться вечером у Аллы и продолжить разговор за бокалом вина.

В девять вечера из часов выскочила кукушка… Девять раз она выдала негромкое: «ку-ку» и исчезла за пластмассовыми дверцами. В это время Максим уже спал, наевшись своего любимого вишневого пирога, который Алла успела приготовить утром, и накупавшись со своими желтыми уточками.

Максим часто болел, и, устав от бесконечных больничных, Алла оставила работу в музыкальной школе и стала преподавать детям игру на фортепьяно на дому. Это решение дало ей возможность больше уделять внимания своей семье. Но ей очень не хватало помощи Стаса.

Вздохнув, Алла налила себе кофе. Дожидаясь Свету, она подошла к окну. На улице поднялся сильный ветер, небо заволокло серыми тучами, сверкнула молния, и где-то послышался раскат грома. За окном все заторопилось… Мужчина, сошедший со ступеней трамвая, уже держал наготове свой зонт, но никак не решался его раскрыть, так как ветер в два счета мог бы с ним расправиться. Девушка, державшая ребенка за руку, приблизившись к пешеходному переходу, взяла его на руки и прибавила шаг. Старушка тянула за собой двухколесную тележку, с которой она, наверное, ходила за продуктами. В этот момент на асфальт стали опускаться крупные капли дождя, и песчаная буря, разыгравшаяся пару минут назад из дворовой пыли и песка, закончилась. Аллу передернуло от разыгравшейся непогоды, она задернула шторы и перевела взгляд на часы, стрелки показывали десять минут десятого. Сделав из кружки небольшой глоток, она вздрогнула от раздавшегося дверного звонка.

– Ну и погода, – воскликнула Света, вся запыхавшаяся и растрепанная, – ты только посмотри, что стало с моей укладкой! Кстати, где можно зонтик посушить? – продолжала тараторить Светлана.

– Оставь его в коридоре! Главное, чтоб Севостьянов в темноте на него не рухнул и не поломал, – с какой-то внутренней горечью ответила ей подруга и пригласила пройти на кухню.

На кухне Света взяла управление в свои руки:

– Ну, что ты прям сама не своя? Садись, я накрою. Скажи мне только, где у тебя бокалы? И, могу ли я убрать бутылку в холодильник, а то теплое вино – это редкостная гадость…

– Бокалы в стеклянном шкафу, холодильник перед тобой.

– Перестань ты так убиваться, я тебе на площадке говорить не стала, а сейчас скажу: у Стаса в карауле что-то приключилось.

– С чего ты взяла?

– Вчера мне звонил Егоров, и попросил меня подготовить приказ о увольнении одного бойца.

– Егоров – это начальник части?

– Да.

– Прости, но я не понимаю, для чего ты мне это рассказываешь. В чем смысл?

– Давай выпьем, я тебе объясню.

Подруги пригубили вино, и Светлана продолжила:

– Понимаешь, Алл, в части, где служит твой муж, произошло, что-то очень серьезное, так-как насчет одного из сотрудников звонит сам начальник части с просьбой о его увольнении.

– Ну, и что тут необычного?

– А необычное в этой ситуации то, что с просьбой об увольнении сотрудника, начальник части, как правило, не звонит никогда. Этот процесс происходит в другом порядке: сотрудник пишет рапорт, командир подписывает, после боец едет в отдел кадров. Я тебе не сказала еще самое главное! Сотрудник этот в скором времени должен был получить офицера, понимаешь?

– Честно, ничего не понимаю: причем тут офицер, увольнение, начальник части, и мой муж!?

– А я тебе поясню. Боец этот подчиненный твоего мужа, с его расчета! И, как я тебе уже ранее сказала, увольняться он, как я понимаю, не очень-то и хотел. Уволили его, подруга, понимаешь? Уволили… Случилось у них что-то.

Не успела Светлана договорить, как в замочной скважине повернулся ключ, открылась дверь, и на пороге появился Стас. Он был пьян. Швырнув спортивную сумку в угол, он, не разуваясь, прошел на кухню. В руке Севостьянов держал розу.

Алла обиженно посмотрела на мужа:

– Ну, и где ты шлялся?

– Я был у мамы, – ответил ей Стас.

– Не ври мне, я ей звонила…

– А я специально попросил маму соврать, – ответил Севостьянов и протянул жене розу, – я купил тебе цветок.

– Да иди ты, знаешь куда, вместе с розой своей…

– Куда?

– Куда-нибудь подальше от меня…

– А вот возьму, и уйду, – со злостью ответил Севостьянов.

– Не кричи, разбудишь ребенка, – произнесла Алла, и добавила, – Максим весь вечер ждал папу, а папе на сына наплевать! Он все друзей своих боится обидеть, пьет с ними и лазит по всяким потаскухам.

– Алла, мне, наверное, лучше уйти?

– Нет, Света, останься! Пусть эта пьянь валит отсюда.

– Стас, а что у вас вчера случилось в части? – спросила Светлана у Севостьянова.

– Да ничего особенного, просто Астахов надумал уйти.

– Гена Астахов ушел? Да этого просто не может быть! Я не так давно разговаривала с Мариной. Это, Светочка, его супруга. Так вот, Марина мне сказала, что он весь светится от счастья! Ждет в пожарке повышения по службе, и в охране зарплату добавили. Он работает на второй работе, стал делать ей дорогие подарки, не то, что этот паразит, принес цветок, а он уже засох наполовину.

– Стас, что у вас там произошло? Мне казалось, что Астахов и не думал об увольнении. И почему вдруг Егоров сам звонил мне? Кто заставил написать рапорт, Егоров или ты?

– Да, что вы знаете о службе? – вспылил Севостьянов и швырнул цветок в сторону жены.

– А ты расскажи нам, поделись, так сказать, своими переживаниями, и может быть мы тебя поймем, я все-таки с тобой в одном звании, и делаем мы, по сути, одно и тоже дело, – предложила Севостьянову Светлана.

– Одно и тоже, говоришь? Я каждый день лезу в пекло, а ты знаешь, Светка, как это – в пекло? Когда отправляешь группу и не знаешь, вернуться они или нет, а гаражи, Светочка, гаражи… Знаешь сколько там наших ребят полегло?

– Знаю, Стас.

– Конечно, знаешь… по сводкам, по личным делам… Но, если бы ты только видела, как глупо мы порою погибаем… Когда идет расчет на гаражи, а там пропан, который за всю мою службу ни разу никого еще не пощадил. Ты выйди из кадров своих, сходи к девчонкам в центральный узел связи, пусть они тебе расскажут, а лучше дадут послушать отрывок радиообмена, напряжение повиснет у тебя тогда, когда ты поймешь, что кто-то долго не выходит на связь… Лично у меня, Светочка, в этот момент сжимаются яйца. Сигов остался в квартире, спасая плешивого пса, не выходил на связь, а когда пришли на помощь, оказалось, что он уже погиб.

– Ты не говорил об этом, – выдавила из себя Алла.

– А я стараюсь не нести домой, а просто заливаю горькой водкой. Так вот, Сигов спас тогда ребенка, вытащил его через окно по лестнице, а пацан возьми и скажи: там остался мой Джек… Илюха рванул за Джеком, и пса не спас, и сам навечно там остался… А на шинном заводе, помнишь, Светка, пятый номер был? Так вот, прапорщик там без вести пропал. Искали его, Света, ты помнишь сколько мы его искали?

– Где-то полгода.

– Девять месяцев, девочки, девять месяцев… А нашли только две пуговицы от боевки, – оборвал Севостьянов и заплакал. А это были первоклассные тушилы! И они никогда бы не позарились на чужое… каждый из них оставил на пожаре свое: свою психику, свое здоровье, свою жизнь, наконец… Не место Астахову в нашем коллективе и точка.

– Стас, ну ты прости меня! Я не знаю, просто, как мне быть! Тебя целыми днями нет, ты то на службе, то кому-то помогаешь переехать, то у мамы, то тебя просят кого-то подменить, а то просто пьешь с друзьями… А, как мне быть? Что мне делать? Я выходила замуж не для того, чтоб быть постоянно одной.

– А ты не одна, ты с нашим сыном! А сейчас я спать, дико устал, тяжелая смена была.

– Стас, но ты мне так и не ответил, что случилось с Геной? – продолжила жена.

– С Геной все хорошо! Он жив и здоров, и я вас уверяю, что его жизни больше ничего не угрожает. Все, спокойной ночи! Разговор окончен.

– Так и не сказал, – промолвила Алла, как только муж ушел.

– А я тебе говорю, дорогая, что все у них там не просто… Ладно наливай уже! – добавила Светлана.

– Не знаю, может быть он прав! Может у него стресс, а я на него давлю?

– Может быть и так! Ты же знаешь, что у меня нет сейчас мужчины, а стало быть я и воспринимаю все абсолютно по-другому. Прости меня, подруга, но мне пора, боюсь, что дочурка проснется, а меня рядом нет.

– Балуешь ты ее, Света.

– А кто ее, кроме меня, побалует?

Подруги еще посидели, поболтав обо всем понемногу. Допив вино, Светлана засобиралась домой, было уже поздно. Алла, проводив подругу, убралась на кухне, подняла брошенную розу и поставила в вазу.