В потемках комната, обвисшие обои,
нежданный дождь кривляется в окне,
нахохлившись, синица на заборе
купается в весенней пелене.
Уснувший телефон не отвечает,
не светится зеленое табло,
без связи он по прежнему скучает,
и нам с ним, как всегда, не повезло.
В затворничестве жить пока надежней,
чем лбом ломиться в запертую дверь,
я занят ерундой пустопорожней,
приткнувшись в раздраженьи на постель.
Не радует наш лес на темном взгорке
и дождь наслал навязчивый мотив,
повсюду лишь сороки – тараторки,
выказывают сольный примитив.
Пожалуй мне пора, к чему раздоры,
кота втащу упрямого в авто,
проскочим вместе плотные заторы,
чтоб вновь сыграть в житейское лото.
Ты обручем стянула мысль мою,
надсадно прокричала что -то в ухо,
ты видишь, я пока еще стою,
уйди, прошу, несносная старуха!
Мне птичка до зари подарит трель,
я жду, когда рассвет уже над лесом
постелет мне цветочную постель,
и солнце глянет сверху с интересом.
Я выйду по росе, прижмусь к траве
всем телом, каждой клеточкой отдельно,
мне хочется остаться в сентябре,
и просьба для тебя не запредельна.
Ты рано притащилась, сгинь пока,
настанет день, я сам тебя окликну,
рассей над жизнью скорби облака,
а я к своим желаниям привыкну…
Я снял в прихожей башмаки,
повесил пыльную тужурку,
молчат жилища – тупики,
Лишь шум машин по переулку.
В квартире – стойкий полумрак,
и блики по полу играют,
над дверью крашеный косяк,
да тени под ноги ныряют.
Я не был здесь примерно год,
исчез от распрей и упреков,
и ты устала от невзгод
и от соседских кривотолков.
Я свет зажечь не тороплюсь,
пройду к окну, открою шторы,
обилью пыли удивлюсь,
она кругом сплела узоры.
Тебя здесь не было давно,
с тех пор, как я уехал, видно,
но где -то в мыслях все равно
за нас с тобой вдвойне обидно,
Что не сложилось, не срослось;
звонить и каяться не стану,
мы целый год прожили врозь,
не бередить же нашу рану.
Весь вечер в кресле просижу,
и вспомню лучшее, что было,
и все по полкам разложу,
чтоб наваждение остыло.
Открыв тетрадь с записками давнишними,
с которой я кокетничал порой,
искал следы запретного и лишнего,
Чтоб с чистым сердцем выбросить долой.
Печное пламя съест мои амбиции,
страница за страницей, боже мой!
мечтания, сомнения, традиции,
сметет мгновенно огненной метлой.
Лишь искорки в трубе и память цепкая
оставят привкус давнего в ночи,
пропала и любовь, и дружба крепкая,
и ныне это прошлое горчит.
Не жалко слез, они – из подсознания,
дожил я до серебряных волос,
придут когда -то сроки расставания,
а слезы от бессилья – не всерьез.
Да! Язык мой остер и безжалостен,
просверлил он бумагу насквозь,
этот день и не плох, и не радостен,
просто жить нам приспичило врозь.
Я с блокнотом сольюсь, трону прошлое,
нацарапаю символов вязь,
подчинюсь подсознанью дотошному,
только б снова не вляпаться в грязь.
Новоспасскую пристань обрадую,
Да взберусь на большой теплоход,
не стою, не лежу и не падаю,
просто скрыться спешу от забот.
Подыщу себе место укромное,
благо, в будни народ при делах,
в вышине – небо в перьях огромное,
значит, дождик кипит в закромах.
Я попробую снять наваждение,
уплыву в незнакомый край
как прекрасны свободы мгновения,
бесподобен цветущий май.
Майское утро в тумане обманчивом,
лес неподвижен, ни ветра, ни солнца,
птиц щебетанье – в порыве запальчивом,
радует звуком в проеме оконца.
Где -то по гнездам – птенцов оравы,
всех прокормить, как всегда, проблема,
всюду лесные блаженствуют травы,
нужно косить, но возникла дилемма —
Или, расслабиться, сердцу внимая,
иль норовистую выбрать косилку?
жалко весну, мы в концовку мая
вместе с судьбой проложили тропинку.
Выберу третье – вздремну, помечтаю,
вытянусь в струнку на мягкой качалке,
тихо в заоблачном сне полетаю,
день, надо думать, не будет жарким.
Вижу прогалы в затянутом небе,
ночью загадывать буду желанья,
мне б посидеть на воде и хлебе,
чтобы приблизить свои ожиданья.
Заприметил я стать стыдливую,
только парус осталось поднять
накатила любовь лавиною,
не сумеют нас в лодке догнать.
Заготовленный клок материи
на верхушку, как флаг, подниму
нам зеленые волны поверили,
не позволят пойти ко дну.
Разозленные толпы завистников,
сбились кучей на том берегу,
я далек от пророков и мистиков,
но устрою отпор врагу.
Ялик мчится, с волной беседуя,
вот он – плес и дремучий бор
в деревеньку свою приеду я,
на любимый тобой косогор.
Параллели сошлись в единое,
и желанья – в одну полосу,
а пристанище наше родимое
сбережет твою стать и красу.
Свой трон во дворе вижу чаще и чаще,
зовет он обнять исхудавшие чресла,
нет времени в жизни любимей и слаще,
чем эта забота усталого кресла.
Действительность тянет меня в нирвану,
куда с костылями, в душе разбитой,
я встану ступнями на мягкую траву,
и сердце наполню природной палитрой…
Сосед – горемыка врубил косилку,
какие тут могут возникнуть полеты?
в субботу и даль отдает лесопилкой,
когда же жильцы отдохнут от работы?
Душе нужно просто принять катаклизмы,
а я наберусь в понедельник флюидов
природа очнется от шумной жизни
приезжих из города эрудитов.
Ждут – не дождутся добытые строчки
выхода к небу, в словесной плотности
разные знаки – тире и точки
в пору заката моей беззаботности.
Все, что написано, волны бумажные
выплеснут в мир, рассыпаясь веером,
мысли ненужные, в меру продажные,
где -то живут между югом и севером.
Нет расстояний для них нехоженых,
с волнами разных людей смыкаются,
дней не считают в скитаньях прожитых,
вечно они по просторам шляются.
Все мы затихнем в последней плоскости,
больше ни слов, ни шарад – молчание,
волны заполнят земные пропасти,
смысла не видя в своем шатании…
Сегодня первое июня и среда,
да, лето накатило, так всегда,
а крыши от росы еще ржавеют,
и стекла по утрам пока потеют —
не беда.
Я утром, в три, таращился на свет,
валялся на тахте полураздет,
душа в потемках явственно дрожала,
как будто мне блаженства обещала —
в обед.
Растаял сон в глазах, встаю, бодрясь,
своей разгульной жизни устыдясь,
ступлю на пол прохладный и приятный,
взгляну на Лик суровый и занятный —
помолясь.
Все начинается с утра и вот – среда
меня не обманула, как всегда,
в свой мир непредсказуемый пустила,
соломки где -то даже подстелила —
без труда…
Надолго я видениями жив,
пришел к реке, а там – шуршанье ив,
как будто в измерении другом
и поле, и река, и этот дом,
мои босые ноги землю трут,
они меня в сомненья заведут,
а речка тихо всплесками гоняет,
под корни с наслаждением ныряет,
меня освободив от суеты.
А ты?
Со мной дождавшись темноты,
подол встряхнула мятый,
а цветы
привстали после пресса и, вздыхая,
тебя вдогонку тихо попрекая,
расправили бутоны и листы
и я пойду, я день провел не зря,
себя слегка за вольности коря,
тебе сказав от силы полсловца,
не потеряв от близости лица,
Достоинства в любви не уронив,
я все еще в податливости ив,
любовными видениями жив,
иду домой мотивчик напевая…
Деревья на погосте, видно, спят,
не смея шевелить своей листвою,
они стоят, как памятники, в ряд,
прижатые небесной синевою.
Я, силясь вспомнить, где и кто лежит,
Зайду в аллею скорбную у храма
здесь Дух святой их души сторожит,
его я вижу словно из тумана.
Иду, молчу, я знаю, что найду
могилу эту там, у самой стенки,
уняв в коленях дрожь, едва бреду,
кругом приметив скорбные оттенки.
Сияет день, но дальше – полумрак,
ведь сколько лет прошло, а не забылось,
как ты прошел сквозь стену просто так,
и смерть, тебя приняв, не удивилась.
А мы с тобой – ровесники, друзья,
и сколько б мы могли еще судачить
о жизни, о проблемах бытия,
и пиво пить на загородной даче.
Но нет тебя, а я один, как перст,
десяток лет судачу в одиночку,
пока ведь для себя земли окрест
не вижу, понадеясь на отсрочку…
2.06.16г
Я мальчишкой сражался на палках,
и каменья бросал во врагов,
все катилось ни шатко, ни валко,
много в жизни я сделал кругов.
Сколько обуви я перемерил,
сколько помню былых удальцов,
но до старости вовсе не верил
в предсказанья чужих мудрецов.
Временная узда бесконечна,
и до срока быть может мила,
только жизнь на земле быстротечна,
и во многом увы тяжела…
Я тебя обниму на счастье,
ты мне правильный путь укажешь,
по ступеням наверх все ненастья,
все узлы по дороге развяжешь.
Принесешь мне желаемый выбор,
разольешься горячей лавой,
не хочу быть льстецом и пронырой,
чтоб закончить житье канавой.
Ты одна мне укажешь правду,
не позволишь в делах усомниться,
никогда не позволив азарту
с середины горы скатиться.
Да покажешь мне тайные тропы,
к совершенству идти поможешь
ты, как истинная Пенелопа,
Лучшей доли дождаться сможешь.
Мы не зря столько лет в упряжке,
наши чувства судьба не гложет,
ведь по сути, мы две неваляшки,
нас беда уронить не может…
О проекте
О подписке