Я бра опять зажгу средь ночи,
на стол с часами посмотрю,
так – каждый раз, уж нету мочи
встречать, не выспавшись, зарю.
 
 
Мурашки скачут от озноба,
и в горле наледью першит,
ну где же ты, моя хвороба?
но дом молчание хранит.
 
 
Придется встать, задобрить печку,
дровишек свежих принести,
открыть задвижку за колечко,
огонь желанный развести.
 
 
Весь ритуал займет минуты,
и дым прорвется на простор,
но только грустно почему – то,
быть одному здесь до сих пор.
 
 
За дверью – мерзкая погода,
унылый дождик моросит,
я здесь живу всего полгода,
но время мысли не щадит.
 
 
Мне в город ехать неохота,
там жизнь, традиции храня,
быть может радует кого – то,
но только, к счастью, не меня.
 
 
Уж раз не сплю, согрею чайник,
медку на блюдечке махну,
достану дедов подстаканник,
попью отвар, как в старину.
 

 
Золотое плетенье любви окрыляет,
и эмоции рвутся теперь через край,
ведь о благе подаренном кто не мечтает,
ты чутью своему до конца доверяй.
 
 
Да! Любовь безгранична и ум будоражит,
в нашем мире шальном все стремится к любви,
кто же сказку на сон тебе в детстве расскажет,
и о чем тебе в парке споют соловьи?
 
 
Все пронизано светом простых желаний,
Да и смысл нашей жизни в любви неземной,
вижу блеск ее хрупких, хрустальных граней,
даже выбор сердечный дарован судьбой
 

 
Распятая улица стихла под вечер,
машин кавалькады исчезли вдали,
фонарики светят, как белые свечи,
а с неба снежок небольшой повалил.
 
 
Горит светофора зеленый лучик,
я думать сейчас ни о чем не могу,
возможно утерян от сердца ключик,
устал тебя ждать на другом берегу.
 
 
Зажечься хочу в стеариновом небе,
и, что мне обычный  фонарный свет
я думать забыл о насущном хлебе,
пойму и прощу свой любовный бред.
 
 
Сугробом пушистым паду на колени,
пытаясь тебя, как всегда, понять,
расправили крылья вечерние тени,
устал я о близости нашей мечтать.
 
 
Ты, может, идешь из метро в ту минуту,
и снег каблучками примнешь на ходу,
сгорела свеча, лишь посеяв смуту,
случайно любовь загасив, на беду.
 

 
Я в дождь сегодня окунулся,
спасибо лесу вековому!
Примерил плащ, тепло обулся,
ходить не мыслю по-другому.
 
 
Свернув с дороги рядом с елью,
отметив взглядом ориентиры,
лесной был принят колыбелью,
и оказался в ярком мире.
 
 
А дождь – прогулке не помеха,
люблю  я пешие походы,
пройдусь к оврагу, так, для смеха,
не убоясь плохой погоды.
 
 
Грибов не видно, очень редко
замечу что-то для корзинки,
возьму то место на заметку,
мне здесь понравилось в лощинке…
 
 
Стоит пузатый чайник в печке,
ведь крепкий чай всегда в подмогу,
присяду с трубкой на крылечке,
в раздумьях глядя на дорогу.
 

 
Мы кружево любви плели в постели,
поток желаний вырвался в астрал,
куда-то все заботы улетели,
и месяц в небе ярко засверкал.
 
 
Такое вдруг пришло души сплетенье
и легкость ощущений, словно сон,
вокруг пылает звездное скопление,
и кажется нам домом небосклон.
 
 
Любовь стремится вырваться из плена,
но мы закрутим кружево сильней,
как будто нам приснилась эта сцена,
и мы плывём средь ласковых огней.
 
 
Чуть пустоты и может охлажденья,
с тобой мы не стремимся привлекать,
но ждём в ночи повторного мгновенья,
чтоб чарами земными обладать…
 

 
Нам к счастью прикоснуться не терпелось,
в наш город вновь нагрянула весна,
ты ярко в платье розовом смотрелась,
я вижу, что в меня ты влюблена.
 
 
Прическа хороша и глаз фиалки,
тебе я преподнес букет цветов,
мы долго разговаривали в парке,
о судьбах наших много было слов.
 
 
Я чувствовал раскованность и легкость,
тебе со мной, как прежде, хорошо,
ушла и не вернулась больше робость,
мы оба дождались любви большой.
 
 
В тот вечер ты в моем осталась доме,
исчезли все сомненья в тот же миг,
промчалась ночь в неистовой истоме,
в нас дух любви чарующий проник…
 

 
Бег по росе и яркой сочной травушке,
кругом цветов изысканный ковер,
валяемся с беспечностью в муравушке,
язык на шутки дерзок и остер.
 
 
Вон там, за той поляной и березами,
речушка протекает под мостом,
мир полнится жуками и стрекозами
и рыбным, неприметным омутком.
 
 
Вода сияет явной беззаботностью,
такое только в детстве может быть,
мы речку одолеем вместе с легкостью,
ну, что нам двадцать метров переплыть?
 
 
Кругом кувшинки желтые, красивые,
сорву одну, чтоб высушить потом,
бежит в простор течение ленивое,
над речкой ивы кажутся зонтом.
 
 
Обратно по полянке, возбужденные,
летим сквозь время радостно гуртом,
теперь уж не вернуть года зеленые,
а было счастье в мире непростом…
 

 
Зачем в прихожей шарканье сапог,
и жесты под мелодию сонета?
тебе не стоит видеть мой порог,
и мину неизвестного поэта.
 
 
Стою в носках, слегка остолбенев,
смотрю поверх тебя на паутину,
и слов не нахожу, лишь побледнев,
как с облака фиксируя картину.
 
 
Зачем ко мне пришла? – Неверен путь
с тобой иль без тебя – одна морока…
ты будешь постоянно правду гнуть,
поскольку влюблена и одинока.
 
 
Тебе небесный нужен эталон,
и где же его взять, я весь «в миноре»,
тебе подходит нежный купидон,
которого не слышно в разговоре.
 
 
Прости, что не пускаю тебя в дом,
визит мне твой совсем не интересен,
живу я в измерении другом,
и мир мой без любви и так чудесен…
 

 
Вот и январь покатил в историю,
год предыдущий почил в веках,
новым денькам уступил территорию,
вызвав в сердцах и надежду и страх.
 
 
Как оно будет, о чем печалиться,
где разыскать своим мыслям приют
бродит в тумане земля – красавица,
ждет, когда яркие дни  придут.
 
 
Сами мы знамо об этом не ведаем,
съехала жизни тропа набекрень,
скоро мы лиха земного отведаем,
нам бы раздвинуть тревоги тень.
 
 
Впору о жизни задуматься каждому,
что в нашем мире пора изменить,
что нужно сделать для дела важного,
чтобы браваду в себе истребить…
 

 
Зачем вдруг сны тревожные приходят,
уводят в мглу за грани пониманья
они с нечистой силой дружбу водят,
и душат все разумные желанья.
 
 
Тебя я много лет уже не видел,
но помню глаз твоих очарованье,
быть может, я тебя тогда обидел,
навлек случайно боли и страданья.
 
 
Теперь же мне показывают сцены
далеких лет, оплаченных любовью
я в этом лабиринте вижу стены тоски своей,
 наполненные скорбью.
 
 
Уйдите, сны, прошу! И пощадите,
как зыбко всё вокруг и как тревожно,
и душу бесприютную простите,
ведь время вспять отправить невозможно…
 

 
Уже казалось: время не придет
зимы роскошной; вы тому не верьте,
ведь все пошло как раз наоборот,
январь смягчился снежной круговертью.
 
 
Метель засыплет тёмные дворы,
покроет крыши радостным сияньем,
зима придёт до мартовской поры,
порадовав нас длительным свиданьем.
 
 
Снежок из рваных туч зашелестит,
закружит хороводами снежинок,
мороз, как раньше, осень победит,
и кончится тот странный поединок…
 

 
Я вгляжусь в нашу даль белесую,
прогуляюсь к истоку ручья,
метров триста пройти по лесу,
где нога не ступала ничья.
 
 
Только мелких следов паутина,
видно, живность спешит к воде,
да с откоса глядит рябина,
не оставив пернатых в беде.
 
 
Снегири еще вглубь не добрались,
не склевали ее красоту,
гроздья ягод на ветках остались,
снежной шапкой склонясь на ветру.
 
 
Я сорву горсть мороженых ягод,
на ладони – карминный цвет,
скоро тени над лесом лягут,
и погаснет под небом свет.
 
 
В снежной наледи облако мчится,
по низинке ломая лед,
это мой ручеек клубится,
пробивая дорогу вперед.
 
 
Пенной массы кривые ажуры,
приглушенные шум и плеск,
ледяных сталактитов фигуры,
и искрящихся капель блеск.
 
 
Бьет фонтаном ручей бесшабашный,
вырвав струи из самой земли,
он бежит надо льдом бесстрашный,
и замрет ненадолго вдали…
 

 
Зимний вечер огарком расплющился,
догорел фитилек до конца,
долгий день в подсознании разрушился
по небесной задумке Творца.
 
 
Я стою у окна в неподвижности,
засмотревшись на уличный зуд
наш район не замечен в престижности,
и окрестности, вроде, не врут.
 
 
Смог над нашим проспектом колышется,
разгулялся в колоннах машин,
хорошо, что хоть  звуки не слышатся
от шуршанья шипованных шин.
 
 
И куда же людей – то шарахает,
в столь почтенный, вечерний час
мегаполис трещит и ахает,
от наплыва постылых гримас.
 
 
Мне не хочется жить в этой странности,
растеряв даже веру в богов,
в этом мире расчета и жадности
среди тысяч слепых дураков…
 

 
Расползлись суматошные хляби,
разломав весь настрой на куски
мне б понять, что случилось хотя бы,
да лекарство принять от тоски.
 
 
Растянулось пространство в изгибах,
и во тьме бродит свечки свет,
куча мыслей в мозгу сварливых,
то – ли голый я – то – ли нет.
 
 
Может, в сером мирке затаиться,
или сходу влететь в поворот,
слышу мрак за спиной глумится,
веселя подневольный народ.
 
 
Ведь тоска – это пришлое дело,
глянешь в душу – кругом воронье,
вот и сердце опять заболело,
всюду пьяный пиар и вранье.
 
 
Убежать от себя нету мочи,
словно путы сошлись на ногах,
как же каверзны зимние ночи,
одиночество, хляби и страх…
 

 
Уже пространство след твой замело,
и, как ни странно, мир не обвалился,
меня несчастье в память привело,
и криз в мозгах, уж точно, не случился.
 
 
Ведь нас с тобой не баловал амур,
душевных струн не тронула разлука,
твой тонкий и изысканный гламур
со мной делил отчаянье и скуку.
 
 
Я в домик свой заснеженный зайду,
раздвину занавески у окошка,
порядок между делом наведу,
весь мусор за тобой сгребу немножко.
 
 
Помаду, пузырьки и прочий хлам,
я выброшу без жалости в помойку
и силы все до капельки отдам,
чтоб эту кутерьму осилить стойко.
 
 
А утром все следы былых обид
снежок припорошит, улыбку пряча
быть может, Бог за все меня простит,
и в жизни, наконец, сверкнет удача.
 

 
Зима – плутовка вновь набедокурила,
крутнулась вьюгой, чтобы поиграть,
идет со мной жена, гляжу, зажмурилась,
пытаясь снежный вал не замечать.
 
 
Душа её в моей душе покоится,
и нам не страшно стынуть на ветру
куда ни глянь – застыла гололедица,
покрыв дорогу рано поутру.
 
 
Ты в дом мой навсегда пришла, красавица,
оставив сердце в длительный залог,
нам жизнь такая очень даже нравится,
судьба отмерит нам немалый срок.
 
 
Года, замедлив ход, вовсю стараются,
и звезды в небе ратуют за нас,
пусть чувства наши прежними останутся,