Вот и первый снежок, а за ним – непогода,
это первый звонок уходящей поры,
снег набился пластом у родного порога
из огромной небесной, туманной дыры.
 
 
Вьется сизый дымок из трубы торопливо,
сильный ветер его прижимает к земле
расплескалось в округе волшебное диво,
ворвалась в нашу осень зима в октябре.
 
 
С теплых крыш устремилась капель тараторя,
разгоняя с ухмылкой газонную пыль
у кормушки синицы столпились, споря,
разыграв на террасе смешной водевиль.
 
 
Рановато зима вдруг расправила крылья,
ведь придут очень скоро погожие дни,
и растает снежок от немого бессилья,
и октябрь избежит колдовской западни.
 

 
Твой загадочный взгляд и нежен и хрупок,
а дыханье твое еле слышно в ночи,
легкий смех и глаза, под цвет незабудок,
ты в любви мне признайся, скажи, не молчи.
 
 
Сколько лет я любуюсь твоим отражением,
это фото цветное всегда на виду,
мне поздравить хотелось тебя с рождением,
только сотовый номер никак не найду.
 
 
Мне бы взяться за трубку, услышать твой голос,
да с волненьем вглядеться в ушедшую даль,
ощутить на ладонях твой ласковый волос,
и забыть, наконец-то, разлуки печаль.
 
 
Но не стоит тревожить запретные выси,
мне бы к свету взлететь из кромешной тьмы,
я тревожить устал запоздалые мысли,
жаль, что прошлое в нас – лишь зигзаг судьбы.
 

 
Затихла округа от первого снега,
лишь шелест снежинок с утра по земле,
знаком мне маршрут временного  бега
в бестактном кружении дней в октябре.
 
 
Огонь разыгрался забавно в печурке,
тепло разнося от чугунных боков,
и блики играют на стенках в жмурки,
сбежав от пылающих в топке дров.
 
 
За окнами снежная крупка шепталась,
и лес чуть заметен в неясной дали,
зима ненадолго у нас задержалась,
придут еще с солнцем погожие дни.
 
 
Смотрю, и листва не везде облетела,
и в грядки еще не посажен чеснок,
природа, возможно, слегка заболела,
совсем не усвоив осенний урок.
 

 
Сердце стремится в края заповедные,
всюду мелькание ярких полос,
слева и справа – богатства несметные,
мир несравненных кудрявых берез.
 
 
Даль впечатляет от духа осеннего,
словно возник золотой коридор,
в свете удачного дня последнего,
виден в прощальном витке простор.
 
 
Сколько же мест на Руси неизведанных,
встав на распутье, вокруг оглянись-
много друзей у природы преданных,
многим мечталось постигнуть высь.
 
 
Как хорошо средь березок ласковых!
Осень прекрасна в своем ремесле.
Мне она душу тревожит красками,
вновь поклонюсь я родимой земле.
 

 
Время бездарно, как вихрь, пролетело,
мне невозможно его  удержать,
эта осенняя хлябь надоела,
трудно в потемках чего-то ждать.
 
 
Все, чем я жил, унесла непогода,
что же октябрь сулит впереди?
вижу, без солнца поникла природа,
вновь зарядили сплошные дожди.
 
 
Люди устали, разъехались тихо,
тут еще снег повалил невпопад,
в нашем краю дует ветер лихо,
да скромно улегся у ног листопад.
 
 
В город собраться – минутное дело,
вещи в багажник с утра покидать,
только душа от сомнений сомлела-
может, остаться, октябрь переждать?
 

 
Люблю тебя одну, горю желанием,
к ногам твоим запальчиво упасть,
придет последний день моим страданиям,
возникнет в сердце огненная страсть.
 
 
Замрут в сознании горести и споры,
печальный век нам встретиться помог,
умчит нас далеко уютный скорый,
и море вдруг разляжется у ног.
 
 
А звёзды нам укажут тропку в счастье,
вернутся вновь улыбчивые дни,
в судьбе исчезнут черные напасти,
зажгутся в небе яркие огни.
 
 
Дай руку мне свою, судьбы опора,
нам вместе в долгий путь идти вдвоем,
откроем дали светлого простора,
где каждый миг до мелочи знаком.
 

 
Чем дальше в даль, тем больше очевидно,
что время убыстряет жизни бег,
становится до жалости обидно,
как с возрастом дряхлеет человек.
 
 
Беспомощность витает в невозвратном,
в потоке серых будней и причуд,
в полете временном, почти закатном,
часы мои без устали бегут.
 
 
Мне в синь простора двинуться охота,
подальше от знакомых берегов,
грести с усильем до седьмого  пота,
минуя бухты встречных островов.
 
 
Я брошу весла в далях океана,
расправлю спину, воздуха глотну,
и странником морским навечно стану,
найдя свою волшебную страну.
 

 
Какая расточительность в словах,
несет меня за край раздумий пришлых,
в моих давно устроенных делах
не нужно осложнений в жизни лишних.
 
 
Я стойко не желаю перемен,
душа в объятьях радужных уснула,
мой путь наверх давно благословен,
но явь в своих причудах обманула.
 
 
Я босым за околицей пройдусь,
на поле запах зарослей полыни,
дороге пыльной грустно улыбнусь,
и плес увижу, словно на картине.
 
 
Спущусь по косогору в тёмный лог,
тропинка приведет меня к заливу,
сниму с цепи заржавленный замок,
пущусь на лодке к дальнему обрыву.
 
 
Приятно жить без груза, налегке,
забуду, наконец, о вечном долге,
и буду плыть бездумно по реке,
в забытом согревающем восторге.
 

 
Стало быстро смеркаться вечером,
да и утром – кромешная тьма,
во дворе вижу делать нечего,
я рассвета дождусь у окна.
 
 
На березках кудряшки осыпались,
и в кленовых листочках газон,
до обеда мы в пробках мыкались,
чтоб услышать лесной перезвон.
 
 
За калиткой маршрут проверенный,
в сотне метров – сосновый бор,
перед нами наш мир затерянный,
и лесов необъятных простор.
 
 
Мы глядим в это чудо ранимое,
только здесь можно душу лечить,
ведь осеннее время любимое
мы надолго должны сохранить.
 

 
Торшеру на полу не страшен сумрак,
разгонит ночь и, в радужном кольце,
меня растормошит от разных думок,
вернет на миг улыбку на лице.
 
 
Присяду у стола на стул скрипучий,
блокнотик полистаю второпях,
когда еще придет счастливый случай,
излить свои страдания в стихах.
 
 
Столешница блестит в потоке света,
тупая ручка ждет творений час,
ночная тишь с опаской ждет рассвета,
а мне пора обдумать свой рассказ…
 
 
Бегут скупые строчки по бумаге,
листы укроют много разных слов
я полон несгибаемой отваги,
рассказ свой дописать до петухов.
 

 
Шевеленье листвы на пригорке,
легкий ветер, летящий прочь,
я с собакой на ранней зорьке
прогоняю в осадок ночь.
 
 
Закружилась пора золотая,
приутих заторможенный лес,
в небе клином мелькнула стая
говорливых земных чудес.
 
 
По болоту брусника и клюква,
вызывает большой интерес
на поляне трава пожухла-
то зима набирает вес.
 
 
Мой Леон встрепенулся в раже,
словно видит на взлете дичь,
ветерок ему след подскажет,
мне такого чутья не постичь.
 
 
А собака рванула по кругу,
подняла задремавших  птиц,
только лай ошарашил округу,
да спугнул ошалелых синиц.
 
 
Не охотник я, страсть нелепа,
мне ружье не пришлось носить,
всё ж дороже глядеть на небо,
и с Леоном по лесу бродить.
 

 
Устав кружить, пойду к родному дому,
где все с былых времен в моих мечтах,
я в пояс поклонюсь крыльцу родному,
с трудом преодолев душевный страх.
 
 
Пойду наверх по лестнице скрипучей,
я в детстве здесь у бабушки бывал,
быть может, это тот последний случай,
когда я слушал память и молчал.
 
 
Года со мной сыграли злую шутку,
ушедшее возникло в полный рост,
родные будто вышли на минутку,
я к ним еще заеду на погост…
 
 
За домом- палисадник и беседка,
на ветке восседает черный грач,
стоит у дома старая соседка,
и слышен издалёка яблонь плач…
 

 
Я пространство прощупаю взглядом,
вроде, нет изменений случайных,
лишь бы ты находилась рядом,
в ореоле сияний тайных.
 
 
Я готов пострадать за муки,
перебраться поближе к выси,
только б не было больше разлуки,
и во мне не печалились мысли.
 
 
Ты приходишь все реже и реже,
я тревожусь во сне не напрасно,
лезут в сердце сомнения те же,
может, видеть тебя опасно?
 
 
Ты ушла в голубые просторы,
за границу туманных скоплений,
иногда раздвигая шторы
в яркий образ моих сновидений.
 
 
Подскажи, как мне жить на свете,
что для встреч наших сделать нужно?
Я нуждаюсь в твоем совете,
одному тяжело и душно…
 

 
Под серебряным, перистым небом
вдруг возник ветерок ошалелый,
завтра тучи пригонит со снегом,
и покроет все краской белой.
 
 
Разрыдаются хляби осенние,
с листопадом устроив кружение,
оголив все красоты прежние
под свое монотонное пение.
 
 
Под ногами разлягутся лужицы,
что надолго такое – не верится
мне с погодой такой не дружится,
лучше б сразу пришла метелица.
 
 
Занедужило небо угрюмое,
вижу, скоро пейзаж сломается,
начинается время трудное,
уж зима, как всегда, постарается…
 

 
Как же все исчезает внезапно,
сколько жил я в плену  иллюзий
не вернуть все, как было, обратно,
кто то взял – и мирок мой сузил.
 
 
Отбирал навсегда любимых,
наплевал откровенно в душу,
насовал кучу дел примитивных,
возжелав мою жизнь порушить.
 
 
Оглянулся окрест – я последний,
от родных лишь кресты да могилы
вот он, срок подступил предельный,
за спиной нет привычного тыла.
 
 
Если б знать, что судьба готовит,
где-то там, может, есть продолженье?
а иначе и жить  не стоит,
не по нраву мне грёз наважденье…
 

 
Вдоль забора ты гордо прошла,
моего не заметив взгляда,
далеко тебя жизнь увела
от вишневого майского сада.
 
 
Я смотрю тебе вслед, не моргнув,
мой вопрос в пустоту – почему же
не вернулась судьба, обманув?
видно, ей кто-то лучший нужен.
 
 
Я хочу тебя вечно любить…
но весна скоро лета коснется,
поведет путеводная нить
в темный сумрак меня от солнца.
 
 
Заунывные хлынут дожди,
и зима снежный след оставит
ты весной в старый сад приходи,
может, сердце твое растает.