Цитаты из книги «Тихий Дон»

На следующий день утром он снова пришел, поздоровался как ни в чем не бывало, сел у окна, провожая глазами каждое движение Дуняшки

– Хватит! Некогда мне с тобой гутарить, шел бы ты домой. – У меня домов, как у зайца теремов, – усмехнулся Мишка и встал.

Ильинична промолчала, но, видя, что гость и не думает уходить, сурово сказала:

– А Митрий Коршунов – сват ваш – не душегуб? А Григорий кто? Про сынка-то ты молчишь, а уж он-то душегуб настоящий, без подмесу! – Не бреши! – Со вчерашнего дня не брешу. Ну а кто он, по-твоему? Сколько он наших загубил, об этом ты знаешь? То-то и оно! Коли такое прозвище ты, тетушка, даешь всем, кто на войне был, тогда все мы душегубы. Все дело в том, за что души губить и какие, – значительно сказал Мишка.

– Какая я тебе мамаша? – вспыхнула Ильинична. – Сучку кличь мамашей! Мишка закурил снова, спокойно спросил:

Тоже, нашла душегуба! Я, бывало, ягнока или поросенка не могу зарезать и зараз знаю, что не зарежу. У меня на эту живность рука не налегает. Другие, бывало, режут – и то я уши заткну и ухожу куда-нибудь подальше, чтобы и не слыхать и не видать. – А свата… – Дался вам этот сват! – досадливо перебил Мишка. – От него пользы было, как от козла молока, а вреду много. Говорил ему: выходи из дому, не пошел, ну и лег на том месте. Злой я на них, на этих старых чертей! Животную не могу убить, – может, со зла только, а такую, вы меня извиняйте, пакость, как этот ваш сват или другой какой вражина, – могу сколько угодно! На них, на врагов, какие зря на белом свете живут, у меня рука твердая!

– А свата Коршунова? Старика мирного убивать, это – тоже война? – А как же? – удивился Мишка. – Конечно война! Знаю я этих мирных! Такой мирный дома сидит, портки в руках дер

Не с чего моим глазам зажмуряться! А ежели б Петро меня поймал, что бы он сделал? Думаешь, в маковку поцеловал бы? Он бы тоже меня убил. Не для того мы на энтих буграх сходились, чтобы нянькаться один с другим! На то она и война.

– Как тебе только совесть дозволяет приходить к нам, бесстыжие твои глаза?! – сказала она. – И ты у меня ишо спрашиваешь?! Душегуб ты!.. Мишка заметно побледнел. Он ждал этого разговора. Слегка заикаясь от волнения, он сказал:

– Чего вы лютуете на меня, тетушка? Дорогу я вам перешел или что? Ильинична повернулась от печки, словно ужаленная.