2. Болгарская Церковь в 1918–1941 гг.

Во время Первой мировой войны 1914–1918 гг., в которую Болгария вступила в 1915 г. на стороне Германии, вместе с болгарскими войсками в Македонию и в Эгейскую Фракию вернулись на свои прежние кафедры и болгарские архиереи, однако после поражения коалиции противников Антанты осенью 1918 г. они вновь были вынуждены покинуть эти епархии. Сотни тысяч беженцев устремились в Болгарию. По договору, подписанному в пригороде Парижа Нёйи-сюр-Сен 27 ноября 1919 г., Болгарская Церковь потеряла большую часть Струмицкой епархии в Македонии и некоторые пограничные округа Софийской епархии, а по Севрскому (1920 г.) и Лозаннскому (1923 г.) договорам – отошедшую к Греции Маронийскую епархию в Западной (Эгейской, Беломорской) Фракии. В результате экзархат сохранил за пределами страны лишь Одринскую и соседнюю временную Лозенградскую епархии в турецкой части Восточной Фракии^[23]

Условия договора в Нёйи-сюр-Сен болгарская общественность восприняла как «вторую национальную катастрофу». Крушение национального идеала вызвало глубокий духовный кризис в обществе. В мае 1920 – июне 1923 гг. у власти находилось левое правительство Болгарского земледельческого народного союза во главе с А. Стамболийским. В 1923 г. вспыхнул острый гражданский конфликт, наиболее ярким проявлением которого стал террористический акт в кафедральном соборе Святой Недели в Софии. Храм был взорван коммунистами, при этом погибло 150 человек. Кроме того, страна находилась в экономическом кризисе из-за тяжелых потерь в войнах и наложенных на Болгарию огромных репараций.

В атмосфере общественного смятения, охватившего народ после трех войн – двух Балканских и Первой мировой, Болгарская Православная Церковь старалась поднять религиозный уровень народа через деятельную жизнь приходских и других церковных обществ, развитие монашества и т. п.^[24]. Создавались христианские общества молодежи, церковные хоры, проводились миссионерские проповеди по всей стране. В 1920-1930-е гг. заметно усилился приток болгарских паломников на Святую Землю, который, по свидетельству иностранных журналистов в Палестине, занял место прекратившегося после начала Первой мировой войны потока русских паломников^[25].

В эти трудные для нее годы Болгарская Церковь при активном участии русских эмигрантов прилагала значительные усилия для развития духовного учебного дела. Она содержала две семинарии: Софийскую и Пловдивскую, организовывала богословско-пастырские курсы для повышения квалификации священников, при этом существовавшая в 1921–1935 гг. в Черепишском монастыре школа переросла в Богословско-пастырский институт, действовавший до 1948 гг. В 1923 г. начал работу богословский факультет Софийского университета, на котором в основном преподавали воспитанники российских духовных академий^[26].

Еще в законе о народном просвещении, принятом Болгарским Народным собранием в июле 1921 г., предусматривалось открытие в Софийском университете богословского факультета^[27]. В ноябре 1922 г. ученый совет университета назначил профессором кафедры систематического богословия доктора богословия архимандрита Евфимия (Сапунджиева), выпускника Киевской духовной академии, в январе 1923 г. профессором кафедры церковного права – протопресвитера доктора богословия и права Стефана Цанкова, а профессором по кафедре

Священного Писания Нового Завета – русского протопресвитера Александра Рождественского. Основателем факультета фактически был его первый декан – протопресвитер Стефан Цанков, один из крупнейших православных богословов первой половины XX века^[28].

Учебные занятия на богословском факультете начались в сентябре 1923 г.^[29] При этом Болгарская Церковь пригласила преподавать нескольких известных русских богословов: Н. Н. Глубоковского, протопресвитера Александра Рождественского, М. Э. Поснова, протопресвитера Георгия Шавельского и др. И вскоре богословский факультет Софийского университета стал элитным духовным учебным заведением. Правда, существенное влияние на жизнь факультета оказывали возникшие на Западе церковные течения, прежде всего экуменическое движение. Как преподавательская, так и студенческая среда была разделена на два противоборствующих лагеря: «либералов» («западников»), которых возглавляли декан о. Стефан Цанков и профессор Д. Дюльгеров, и «консерваторов» («русофилов») во главе с архимандриитом Евфимием (Сапунджиевым)^[30].

После окончания Первой мировой войны возникло движение за проведение в Болгарской Церкви реформ, которые позволили бы расширить роль мирян, в том числе женщин, и усовершенствовать соборную систему церковного управления. Среди участников движения были как рядовые священнослужители и миряне, так и часть архиереев, однако некоторые его представители выступали за изменение облачения духовенства, литургического языка (введение болгарского вместо церковно-славянского), церковного календаря, образования и тому подобного по западным протестантским образцам.

В феврале 1921 г. был открыт II Церковный Народный Собор, который работал около года – до февраля 1922 г. Согласно разработанному в ходе заседаний новому уставу экзархата, Церковный Народный Собор рассматривался как высший законодательный орган Болгарской Православной Церкви. Устав представлял собой подробное и систематическое изложение болгарского церковного права; высшим принципом церковного управления объявлялось соборное начало, то есть участие в управлении священников и мирян на всех уровнях при сохранении первенствующего положения архиереев^[31].

Устав был утвержден Архиерейским Собором и 24 января 1923 г. одобрен Народным собранием (болгарским парламентом), но так и остался неутвержденным из-за резкого изменения политической ситуации в стране. После свержения в результате государственного переворота 9 июня 1923 г. правительства А. Стамболийского реформа устава ограничилась законодательными распоряжениями, которыми в прежний вариант документа был внесен ряд поправок, в основном о составе Священного Синода и выборах экзарха. В дальнейшем, вплоть до 1939 г., Болгарская Церковь неоднократно предпринимала попытки внести рассмотрение нового церковного устава в повестку дня Народного собрания, однако они не увенчались успехом^[32].

Послевоенные условия давали Болгарской Православной Церкви возможность освободиться от неопределенных обязанностей «гаранта национального единства» и «защитницы национально-религиозного пространства», однако этого не произошло. Одной из причин неудачи переговоров с Константинопольской Патриархией о ликвидации схизмы при посредничестве Иерусалимского патриарха в 1931 и 1936 гг. был отказ Болгарской Церкви признать подчинение юрисдикции Вселенского и Сербского Патриархатов фактически отошедших от экзархата епархий, а также официально перенести кафедру экзарха из Константинополя (Стамбула) в Софию. Национальные приоритеты у болгарских иерархов еще преобладали над каноническими, что способствовало продолжению изоляции экзархата от остальной части православного мира.

Лишь три Православные Церкви к началу Второй мировой войны установили евхаристическое общение с Болгарским экзархатом: в 1923 г. (окончательно в 1933 г.) – Румынская, в 1924 г. – Зарубежная Русская и в 1930 г. – Сербская. Румынская Церковь посланием от 12 декабря 1923 г. уведомила Болгарский Синод о том, что она решила войти в полные официальные и богослужебные отношения с Болгарской Церковью. С 1922 г. Румынская Церковь снабжала Болгарский экзархат святым миром, а с 1933 г. вошла в полное евхаристическое общение с ней.

Особенно активно в 1920-е – 1930-е гг. развивались связи с Сербской Православной Церковью. В 1927 г. сербский делегат на Балканской конференции Церквей Нови-Садский епископ Ириней совершил литургию совместно с болгарским духовенством в храме св. кн. Александра Невского в Софии. В 1937 г. в этом же храме была отслужена литургия тремя сербскими иерархами – митрополитом Нишским Досифеем и митрополитом Охридским Николаем (Велимировичем) и епископом Нови-Садским Иринеем совместно с болгарскими архиереями. Кроме того, в октябре 1939 г. Сербская Церковь передала Болгарской Экзархии 25 литров святого мира^[33].

Благожелательно относилась к Болгарской Церкви и Иерусалимская Церковь. Иерусалимский патриарх Дамиан летом 1930 г. предложил свое посредничество в деле примирения Болгарской Церкви с Константинопольским Патриархатом. На Предсоборном присутствии Православных Церквей в Ватопедском монастыре на Афоне в октябре 1930 г. именно Иерусалимская Патриархия была определена посредником между Вселенским Патриархатом и Болгарским экзархатом. При ее посредничестве впервые с 1872 г. возобновилась официальная связь между ними. В апреле 1931 г. в Иерусалиме состоялись переговоры между Синодом Иерусалимской Патриархии и уполномоченным представителем Болгарского Синода и были выработаны условия примирения между Вселенской Патриархией и Болгарской Церковью, которые позднее, в 1945 г., послужили основанием для снятия схизмы. В 1936 г. переговоры продолжились, однако дальнейшие сложные политические события отложили на девять лет окончательное разрешение болгаро-греческого церковного конфликта^[34].

Многовековые связи Болгарской и Русской Церквей сохранялись и после Октябрьской революции 1917 г. Так, в 1922 г. Болгарский Синод определил внести в ектении, произносимые во время совершения литургии, моления о благосостоянии Российской Православной Церкви и всего русского народа. В 1920-1930-е гг., несмотря на настоятельные просьбы польских властей, Болгарский Синод решительно отказался признать автокефалию Польской Православной Церкви и сделал это, лишь получив согласие Московской Патриархии в 1948 г.