Цитаты из книги «Венерин волос»

И еще всех поразило благоухание. А запахи – это ведь язык Бога.

Он должен был увести ее у Тристана – из их Рима в другой.

Никакой загробной жизни нет и быть не может – все живое умирает, и никакое воскрешение невозможно. Простая логика: если Бог есть, то нет смерти, если есть смерть, то нет Бога”.

И даже сам толмач оказывался копией какого-то утерянного оригинала.

И вот теперь толмач был в Риме, а все опять оказывалось копией – и скульптуры в ватиканских музеях, и статуи ангелов Бернини на Ponte San Angelo[12], и Марк Аврелий на Капитолийском холме, и египетский обелиск перед Santa Trinità dei Monti[13], а настоящее снова нужно было где-то ходить и искать.

Почти все скульптуры были копиями с каких-то исчезнувших оригиналов. Даже тот самый Аполлон Бельведерский. Хотя для толмача он был копией с того Аполлона, который стоял на снегу в Останкине и которого он когда-то обстреливал снежками.

Они плутали по ватиканским музеям и оказались в длинной пустынной галерее: ряды белых изваяний вдоль стен. Безжизненные тела. Руки, ноги, головы, груди, животы – все это было найдено в земле, а теперь выставлено для опознания.

Толмач знал, что нельзя читать чужие письма и файлы. И открыл его. Это оказался дневник, который она вела. Сперва толмач хотел закрыть файл, не читая. Потом стал читать.

знать, что завтра будет утро, и не просто утро, а утро в Риме, когда так остро чувствуешь, что очень мало времени и нельзя терять ни мгновения, а нужно быстрей идти окунуться в этот город.

Глубоко внизу, метров восемь или десять – там время измеряется метрами, – лежал древний Рим, вернее, его обломки – каждая руина была освещена. Колонны валялись, будто обглоданные мозговые кости. В