Каждый раз присутствуя на наших домашних «собантуях», когда собирались певцы и актеры, которым мать и дочь Стрельниковы когда-то «чинили» голоса или просто учили петь, – я давился слезами, слушая, как исполняет Александра Николаевна неаполитанские народные песни и песни Вертинского… Так, как пела она русскую народную песню «Ноченька», – не споет больше никто и никогда! Она обладала таким внутренним темпераментом и страстью, что, казалось, будто ее энергия может сокрушить все на своем пути.

Казалось, за двенадцать лет я уже знал наизусть весь ее репертуар, слышал несчетное количество раз ее пение. И… каждый раз одно и то же – ком в горле, и неожиданно появляющиеся от ее пения слезы, которые невозможно было сдержать. ЕЕ надо было – ВИДЕТЬ!

Стройная, порывистая, стремительная… Рассыпанные по плечам рыжие волосы, пронзительный, демонический взгляд горящих глаз – взгляд Марии Стюарт, поднимающейся на эшафот… (Ее любимая героиня – Мария Стюарт, ее любимый художник – Врубель).

И голос, этот необычайный голос, – голос Стрельниковой!!! Тем кому довелось его слышать-будут помнить ЭТО всю жизнь.

Когда она пела – хотелось плакать… ОНА ПЕЛА С ТАКОЙ СТРАСТЬЮ, КАК БУДТО ЕЕ СЖИГАЛИ НА КОСТРЕ!

Подруга ее артистической юности сказала ей как-то: «Шурка, у тебя никогда не бывает середины… Ты – любишь крайности!»

Она такая и была, вся на контрастах. Просыпаясь по утрам, я всегда гадал: какой же она будет сегодня? Доброй или словно чем-то недовольной, веселой или грустной?

А.Н. Стрельникова имела какое-то сверхъестественное внутреннее чутье: она не могла объяснить почему, но совершенно точно угадывала болезнь человека, – достаточно ему было только начать делать нашу гимнастику. Это только потом, уже через несколько лет совместного лечения больных я понял, что по тому, как человек двигается, как он дышит, как он смотрит, – она могла определить: чем он болен. Помню, мы отдыхали с ней летом в Крыму, в Судаке. Вдруг, неожиданно на пляже ее охватило сильное беспокойство. Я спросил: в чем дело? «Что-то случилось, Мишуничка, – сказала Александра Николаевна и, немного подумав, глядя на морской горизонт, добавила: – Случилось в театре… – и еще через несколько секунд уверенно и твердо произнесла: – В театре Моссовета…» (последние лет пятнадцать-двадцать Стрельникова работала педагогом-вокалистом в театре Сатиры и в театре имени Моссовета). На следующий день утром я купил в киоске (когда мы шли с ней на пляж) газету «Советская культура». На пляже я ее развернул и на одной из страниц вслух прочел: умерла Фаина Георгиевна Раневская. Александра Николаевна вздрогнула, лицо ее на какие-то несколько мгновений помертвело…

Точно так же, однажды, придя вечером из театра Сатиры она сказала: «Миронов и Папанов изменили манеру игры, и ЭТО мне очень даже не нравится». И я понял, что ей не нравится не сама новая манера игры выдающихся актеров, а что-то новое, неожиданно появившееся внутри каждого из этих больших артистов. Вскоре, возвратившись с работы поздно вечером, не раздеваясь, здесь же, в прихожей, сообщила каким-то странным неестественно глухим голосом: «Умер Папанов, – и прислонившись спиной к двери, глядя остановившимся взглядом вглубь комнаты, тихо и обреченно произнесла: – И мне кажется, следующим будет Андрюша…», – стала медленно сползать по двери на пол и несколько минут сидела на полу здесь же, в прихожей, как потерянная, глядя невидящими глазами куда-то в пустоту. Затем тяжело встала (это при ее-то легкости и порывистости) и так же, не раздеваясь, прошла в комнату, «бухнулась» на топчан (кроватей у нас никогда не было) и проспала одетой до утра.

А вскоре не стало и Андрея Миронова…

Первым в нашей стране рассказал о необычной дыхательной гимнастике журнал «Изобретатель и рационализатор» (N 7 за 1975 год), который поместил фотографию Андрея Миронова, выполняющего несколько упражнений Стрельниковской гимнастики (в восьмом номере за 1976 год он опубликовал комплекс упражнений). В том же 1975 году журнал «Советский Союз», выходящий еще и в нескольких странах на Западе, напечатал в десятом номере небольшую заметку о Стрельниковой. Зачем это вдруг главному журналу страны понадобилось упомянуть о дыхательной гимнастике, которую Минздрав СССР с первого же дня ее существования принял в штыки? А объяснение этому факту было простое.

Очень известная в то время эстрадная певица Лариса Мондрус, покинув пределы нашей страны, на пресс-конференции в ФРГ заявила западным журналистам, что в СССР «нет условий для творческой личности». «Пример?.. – Пожалуйста!.. Мой педагог по вокалу Александра Николаевна Стрельникова!..» И тут же, буквально на следующий же день журнал «Советский Союз» написал о том, что А.Н. Стрельникова – известный педагог и работает в лучших театрах Москвы. Таким образом, западный обыватель мог сделать вывод, что Стрельникова имеет особняк в центре Российской столицы, и вообще у нее в жизни все «о’кей»! А Мондрус просто клевещет на советскую действительность.

(И если когда-нибудь Лариса Мондрус прочтет эти строки, то пусть знает, что Александра Николаевна Стрельникова всю свою оставшуюся жизнь была благодарна ей за это… И когда кто-то, приезжающий ОТТУДА, говорил о ее бывшей ученице, она всегда интересовалась ее творческой судьбой. И пусть не обижается Лариса (простите, не знаю отчества) на мою учительницу за то, что та так никогда и не решилась ей позвонить «ТУДА»… Боялась… Не за себя, за то великое дело, которым она занималась, ведь гимнастику еще надо было утверждать! Слишком хорошо помнила Стрельникова сталинское время…)

А Стрельникова в это время металась из одной клиники в другую, прося, умоляя провести исследования, и тем самым доказать, что изобретенная ею гимнастика очень нужна задыхающимся людям, ведь от астмы ежедневно по всей стране умирают люди, потому что официальная медицина бессильна им помочь! И везде был один и тот же ответ: «Вы не медик! Не имеете права лечить!» К счастью, по советскому законодательству (опять-таки, спасало АВТОРСКОЕ!!!) она имела право принимать дома, благо, никакого дорогостоящего оборудования для внедрения изобретения Стрельниковой в практику не требовалось. Наоборот, она сама могла бы приносить немалый доход государству, организуй оно лечение иностранных граждан «по методу Стрельниковой».

Из письма А. Н. Стрельниковой в газету «Правда»: «Француз, случайно наблюдавший результаты нашей гимнастики, сказал: «Не понимаю этой страны… Она могла бы озолотиться, эксплуатируя Стрельникову. Неужели это никому не нужно?!»

Из того же самого письма: «Еще в 1972 году в Комитете открытий и изобретений мне объяснили, что наш «способ» имеет данные на патент, что патент выгоден государству, и я согласилась из патриотических побуждений. Но, медики (из НИИ уха, горла и носа при больнице имени П. Боткина – М.Щ.) устроили мне такую травлю, что я – не выдержала и отказалась, хотя меня в Комитете уговаривали.

Примерно 4 года назад ко мне вошли две седые дамы: полная и худая. Полная сказала: «Я писала Вам. Вы выслали описание гимнастики и, несмотря на то, что мне 63 года, и астма у меня тяжелая, мне стало лучше… Проверьте, все ли я делаю правильно?»

Худая сказала: «Я из Австрии, доктор медицинских наук. Проверьте и меня. Я считаю, что о такой необыкновенной гимнастике надо немедля сообщить министру здравоохранения!»

Наша, тоже медик, возразила: «Да ее сразу удавят!.. Пусть сидит и не рыпается!» И я сидела и не рыпалась…»

В подтверждение слов нашей советской докторши, занимавшейся лечебной практикой при развитом социализме, я вспомнил случай, о котором мне рассказывала моя учительница.

Однажды, на одном из вечеров в Доме актера к ней подошел главный фониатр страны и, брызжа слюной ей прямо в лицо, прошипел: «Вас уничтожить надо!..» Из этических соображений не буду называть имя этого доктора медицинских наук, скажу только лишь то, что до того, как я попал абсолютно безголосым к Александре Николаевне, я лечился и у этого врача тоже.

В течение, нескольких месяцев он очень добросовестно пытался вернуть мне голос, выписывая «Прозерин» в таблетках… Но, увы, безрезультатно.

В то время, как сама Александра Николаевна, уставшая от безуспешных попыток прорваться в любое медицинское учреждение Москвы, принимала больных только у себя дома и больше никуда «не рыпалась», советская пресса, к счастью, продолжала «рыпаться».

Вслед за журналом «Советский Союз» о гимнастике Стрельниковой написали газеты «Вечерняя Москва» (20 августа 1975 года), «Московская правда» (29 августа 1975 года), «Советская культура» (20 апреля 1976 года), «Социалистическая индустрия» (27 августа 1976 года). Начал писать о А. Н. Стрельниковой очень популярный и любимый народом журнал «Физкультура и спорт» (первая статья была опубликована в N 3 за 1980 год). С легкой руки С. Б. Шенкмана, – этот журнал снова и снова возвращался к материалам об этой удивительной гимнастике). И даже в годы беспрецедентной минздравовской травли моей учительницы, когда все остальные издания хранили гробовое молчание по отношению к «опальной» методике, – «ФиС» публиковал на своих страницах материалы о Стрельниковской дыхательной гимнастике, тем самым напоминая о А. Н. Стрельниковой и давая своим читателям возможность избавиться от многих болезней.

21 апреля и 21 мая 1981 года газета «Труд» опубликовала две прекрасные статьи о дыхательной гимнастике, обладающей фантастическими лечебными свойствами (журналиста, написавшего эти статьи, – Николая Гоголя, – уволили за это с работы).

После публикаций в «Труде» у нас дома (в то время я уже жил у Александры Николаевны в ее тесной двухкомнатной квартирке в районе метро Октябрьское поле) – началось столпотворение! Очередь желающих попасть на лечение стояла в ширину всего лестничного пролета – с четвертого этажа по первый. Помню: соседка, живущая на 3-м этаже, возвращаясь из магазина с авоськами, не могла пройти к себе в квартиру (лифт кто-то из предусмотрительных больных отключил – чтобы вновь прибывшие, входя в подъезд, – не попадали сразу на 4 этаж, а вставали в «хвост» на первом). «Куда лезешь без очереди?!» – рявкнул кто-то на соседку, пробиравшуюся с продуктами в свою квартиру. «Живу я здесь, живу! Понятно?!» – «Знаем мы вас, «жильцов»!.. Небось, специально продуктов накупила, чтоб без очереди пролезть!» – «Да пустите же меня, мать вашу!..» – заорала рассвирепевшая женщина, с трудом протискиваясь сквозь толпу в дверь собственной квартиры. Вполне естественно, что некоторые соседи, видя такое безобразие стали принимать экстренные меры собственной защиты: звонить и писать в ЖЭК (требуя выселить эту «целительницу» за сто первый километр от Москвы), в отделение милиции, в исполком и даже на Петровку, 38. Та самая соседка с 3-го этажа, персональная пенсионерка, говорила сотрудникам милиции, приходившим по ее вызову: «Мимо моей квартиры ходят… Почем я знаю – кто? А, может быть, – грабители!» В жаркую погоду мы выводили всех своих пациентов (иногда их количество достигало более двухсот пятидесяти человек) на «собачью площадку» перед домом, ставили в круг и занимались. Александра Николаевна считала, а я ходил по кругу и исправлял ошибки. Плата за урок тогда у нас составляла 3 рубля, но с «уличных» (занимавшихся на пустыре перед домом) мы брали по рублю. Несколько раз нам вызывались помогать в сборе денег шустрые тетки, которые с большим целлофановым пакетом обходили всех по кругу, собирая плату за урок. Потом вдруг они незаметно исчезали, причем, никто не видел – куда, как сквозь землю проваливались! Причем, тетки эти (как и пакеты в их руках) – каждый раз были новыми.

Жалобы соседей дошли, наконец, и до районной прокуратуры. Приехал молодой, энергичный главный прокурор Хорошевского (тогда – Ворошиловского) района Москвы, посадил мою учительницу в служебную машину и, привезя в свой кабинет, – заставил написать заявление об отказе от частной практики…

Толпа на лестничной клетке ломилась в дверь, я периодически, выходил за порог квартиры и объявлял, что Александре Николаевне запретили принимать больных. А, сама Александра Николаевна Стрельникова в это время в бессильной ярости металась по квартире, готовая повеситься на собственном балконе с табличкой «Спасибо за красивую жизнь!». Понятие «Мой дом – моя крепость!» – в то время абсолютно ничего не значило. Эти слова можно было расценить как насмешку, как издевательство. Участковый, а иногда и целый наряд милиции несколько раз вваливался к нам в квартиру даже среди ночи. Посмотреть: не притон ли у нас!!!

В течение нескольких дней задыхающиеся люди вместе с детьми молча стояли под нашей дверью. Иногда кто-то из малышей начинал плакать – когда у него начинался приступ удушья. Они никак не могли понять: как это – им «не имеют права помочь»… Почему?! И надеялись, что Стрельникова наконец-то смилостивится и начнет обучать их гимнастике, ради которой они приехали со всех концов Советского Союза.

В один из дней, когда видеть и слышать задыхающихся детей стало уже невмоготу, Стрельникова не выдержала. Рванувшись к двери, она распахнула ее настежь, и сказала: «Bxoдитe…»

Далее цитирую все то же ее знаменитое письмо в редакцию газеты «Правда». А. Н. Стрельникова надеялась, что главная газета страны, орган ЦК КПСС поможет ей восстановить справедливость. («Боже! Какими мы были наивными!..» – вспоминается сейчас по этому поводу строка из знаменитого романса «Белой акации гроздья душистые»).

Итак, снова кусок из «правдинского» письма: «И я послала моих учеников в Минздрав. В Минздраве РСФСР их встретил некто Кузнецов, который топая ногами, кричал: «Стрельниковой нет, не было и никогда не будет. А, если будет, я ее уничтожу!» И в запальчивости добавил: «Вместе с тобой! …» На что моя ученица ответила: «Я сталевар!.. Не уничтожишь!» Тогда он стал предлагать путевки в лучшие здравницы Союза.

«Дура! – говорил он моей сталеварше, – в правительственную больницу даю! Бери!» Уговорив кого-нибудь, он звонил Сафонову, замминистра здравоохранения, и докладывал, что «рассеял» столько-то человек. Учеников было человек 200, и часть их стояла на своем: «Никого не надо! Давай Стрельникову!» Он убежал. Тогда они пошли на Рахмановский, 3 (Министерство здравоохранения СССР – М.Щ.). Там их встретили вежливо и дали мне на 12 уроков зал в Институте курортологии. Спасло письмо из Звездного городка. В нем сообщили о хороших результатах применения гимнастики в их поликлиннике

Я начала работать, несмотря на то, что руководство института сделало все, чтобы завалить эксперимент. Комната не проветривалась, жара была 30 градусов, а сердечники и астматики стояли плечом к плечу. Я имела право отказаться, но была так уверена в своей гимнастике, что даже не колебалась. И весь парадокс в том, что результаты были – прекрасные! Люди менялись на глазах!

Правда, ко мне иногда подходили ученики и говорили: «Что происходит? Я лежала и сидела. Теперь хожу, бегаю, поднимаюсь на четвертый этаж, а докторша, к которой я прикреплена смотрит зелеными от ненависти глазами и говорит: «Не нахожу улучшений!» Мне бы надо забеспокоиться. Но, результаты были так хороши, уроки коллективные шли так красиво, что я была счастлива и думала: «Пустяки! Они поймут!..» И они поняли, что если дать нашей гимнастике ход, надо перестроить всю медицинскую практику. Проще завалить Стрельникову.

После окончания занятий с первыми тремя группами И. Ф. Солошенко из Минздрава мне сказал, что гимнастика признана полезной при аллергической форме астмы, и комиссия считает, что ее можно рекомендовать «наравне с другими гимнастиками». Я знала, что это ложь, что по силе и результативности наша – неизмеримо сильней. Она – просто МОГУЩЕСТВЕННА!!! Но, так как председательницей комиссии была преподавательница ЛФК, и комиссия состояла из таких же, – промолчала, не желая никого обидеть.

А 27 апреля Силуянова сообщила на страницах «Советской России», что я – знахарка! Возмущенные ученики стали писать. Было много коллективных писем из групп здоровья. Из театра Моссовета написали коллективное письмо Тараторкин, Талызина, Терехова и Плятт. Редакция переслала его в Минздрав (все отчаянные письма моей учительницы с просьбой восстановить справедливость: в 1-й Медицинский институт, в ЦК КПСС, в Комитет партийного контроля при ЦК КПСС, в Комитет советских женщин, в редакцию газеты «Правда» и т. д. и т. п. – всегда в конечном итоге «оседали» в Минздраве СССР – М.Щ.). И Сафонов ответил Плятту (очевидно считая, что остальные актеры, да и театр его ответа не стоят), что улучшение было у 30 % учеников, а у 70 % – без изменений, и даже, якобы, обострения. Если это так, почему в Минздраве лежат пять коллективных заявлений, в которых просят давать хоть изредка зал для Стрельниковских уроков. Подписались не 30 %, а 100 % учеников. И почему теперь министерство и институт курортологии не дают мне адреса учеников и их заявления, с которых я хочу снять копию?!

За тридцать лет практики не было случая, чтобы наша гимнастика не помогла при болезнях органов дыхания. Дети-астматики поправляются даже гораздо быстрее, чем взрослые. Так неужели невозможно создать мне нормальные условия для работы?»

(Это письмо А. Н. Стрельниковой газета «Правда», которая всегда, со дня своего основания в 1912 году писала «только правду» – тоже переслала в Минздрав СССР).

Привожу полностью, без сокращений, текст заметки «На поверку – знахарство» в газете «Советская Россия» от 27 апреля 1982 года:

Прошу подробнее рассказать о системе дыхательной гимнастике А.Н. Стрельниковой. Кое-что об этом читал в газетах, говорят, что вышла даже книга. Слышал от многих противоречивые мнения.

А. Соколов,

Москва

– Письма о так называемой дыхательной гимнастике А.Н. Стрельниковой поступают и в органы здравоохранения. В некоторых из них сообщалось, что люди теряли сознание не только после тысячи, но и после трехсот-четырехсот ВЫДОХОВ (подчеркнуто мною. – М.Щ. – Наша гимнастика тренирует не выдохи, а ВДОХИ! За 21 день эксперимента председатель проверочной комиссии так и не смогла понять: что же тренирует Стрельниковская дыхательная гимнастика – вдох или выдох?! Вот это да!!!), – говорит В.А. Силуянова.

– Мне довелось участвовать в комиссии, созданной Минздравом СССР. В задачу ее входило дать научную оценку занятиям А.Н. Стрельниковой. Членам комиссии она изложила свою малограмотную «научную» концепцию. Это и неудивительно, ведь Стрельникова не имеет никакого медицинского и педагогического образования. Из разговора с ней выяснилось, что ее мать некогда занималась восстановлением голоса у артистов. Очевидно, кое-что и было перенято дочерью. Со временем дочь перестала заниматься вокалистами и переключилась на больных, страдающих «заиканием», бронхиальной астмой, сердечно-сосудистыми заболеваниями: гипертоническая болезнь, пороки сердца. Сеансы давались частным образом и за определенную плату.

Поскольку немалому количеству легковерных больных надо было дать четкий и научно обоснованный ответ, члены комиссии решили предоставить Стрельниковой возможность продемонстрировать на больных так называемую дыхательную гимнастику.

Было создано три группы. В первую входили больные с «заиканием», во вторую – с сердечно-сосудистыми заболеваниями, в третью – с бронхиальной астмой. В каждой группе было примерно от 21 до 28 человек. Все больные были предупреждены, что они идут на эксперимент. Врачебный контроль осуществлялся на самом высоком методическом уровне. И что же? Через 21 день занятий ухудшение большинства показателей, отражающих функциональное состояние органов и систем, наблюдалось практически во всех трех группах.