Я поставил перед собой цель стать настоящим мастером. То есть овладеть рисунком, цветом и композицией. И это требовало в первую очередь серьёзной работы. Никаких поблажек! Жёсткий режим и беспощадность к себе!
Он мастер, снискавший мировую известность (в отличии от многих, потерявшихся в эмиграции), при жизни (в отличии от своего кумира ван Гога). О ван Гоге не случайно, он был первым художником, чья проза восхитила меня едва ли не больше, чем картины. То же с "Моей жизнью до изгнания" Михаила Шемякина - не обладая достаточными знаниями, насмотренностью, художественным вкусом, чтобы оценить должной мерой его изобразительное творчество, я знаю толк в литературе достаточно, чтобы понять, как хороша книга. Следуя принципу "если делать, то делать хорошо", автор рассказывает свою историю так, что дух захватывает от содержания, а стиль заставляет задаться вопросом, как случилось, что в одного человека столько всего положено, тогда как множество его коллег по номинации на литературную премию вполовину не так хороши в работе со словом? Вы уже поняли, это очередная 38/50 рецензий на длинный список Большой книги.
Сегодня имя Михаила Шемякина один из самых узнаваемых мировых брендов культурной сферы, у него есть все, о чем может мечтать творческий человек: признание специалистов, восторг ценителей и народная любовь (в той мере, в какой широкая публика способно любить авангард), богатство, влияние, реализованность в разных сферах творчества - эталонная биография человека искусства. У него не было ничего: отчислен из художественной школы с волчьим билетом, без права продолжать образование в другом профильном учебном заведении и возможности легально зарабатывать живописью, вообще возможности трудоустройства, кроме разнорабочим. Подвергался воздействию карательной психиатрии, рисковал рассудком из-за агрессивного медикаментозного воздействия препаратов и всерьез опасался за свое душевное здоровье после их отмены. Жил нищенствующим отшельником, выводя из организма токсины, и два года был послушником при монастыре, где приобщался к искусству иконописи. Работал такелажником в Эрмитаже, был уволен за выставку живописи, не соответствующей канону соцреализма, снова с волчьим билетом. Выживал, жил впроголодь, но писал свои картины. В 1971 принудительно выслан из страны.
Написанная прекрасным литературным языком, "Моя жизнь до изгнания" структурно разделена на небольшие фрагменты со множеством иллюстраций, идеально подходящие для медленного чтения - по нескольку рассказов в день. Впрочем, если проглотить всю книгу за раз, как это было со мной, удовольствия не меньше. О страшных вещах Шемякин рассказывает без трагического надрыва "Мартиролога" Тарковского, к которому мысленно возвращалась, вспоминая "Итальянские маршруты Андрея Тарковского" Льва Наумова прочитанные также в рамках своего читательского марафона по длинному списку Большой книги. Какие, все-таки, разные эти гении со столь похожими судьбами.
Интересная умная горькая книга, написанная со спокойным - хотела сказать "юмором", но наверно все же нет. С отстраненностью просветленного.
