Есть в католицизме неустанная виртуозность, думал я. Эта виртуозность создает шедевры, неотъемлемая черта которых — уязвимость.
явился угрюмым сразу, авансом. Своим видом я как бы подсказывал, что меня надо расспрашивать, вникать в причины моей грусти и безуспешно искать от нее разные средства.
В них была сила и какая-то целомудренная грубость. Мазки нетерпеливо сбегались, сбивались в тучи и складывались в вещи.
Я любил спорить и побеждать в споре. Спрашивать взрослых о смысле жизни, играть словами и подсмеиваться. Демонстрировать собственный интеллект.
Человек сломал ногу, ходил месяц на костылях. Потом выздоровел. А костыли так и не отставил. Боялся обидеть.