Глава 2

1928 год, январь, 19. Москва

– Вы же понимаете, что это в ваших интересах? – доверительно спросил Фрунзе у собеседника.

Американский дипломат подозрительно скосился на него, поджал губы, но ничего не ответил. Впрочем, и прекращать этот кулуарный разговор не спешил.

– Надеюсь, ваша разведка сообщила вам о состоянии экономики Японии? И вы понимаете, что если им позволить строить больше кораблей, то они попросту разорятся.

– Вы сгущаете краски, – ответил дипломат с небольшим акцентом. Русский он знал неплохо, так как до революции вел дела с русскими компаниями.

– Так у вас этих данных нет? Не беда. Просто запросите их. А также запросите у своих аналитиков, сколько кораблей выдержит экономика Японии…

– Я обязательно осведомлюсь, – кивнул собеседник.

– Конечно, осведомитесь. А то смотреть со стороны на то, как США водит хороводы вокруг этого хомячка-переростка, становится с каждым годом все смешнее.

– Что вы имеете в виду?

– Как что? Экономика Японии очень слаба. По нашим оценкам – около половины нынешнего ВВП СССР. И это притом что наша страна разрушена долгой Мировой войной и последующей Гражданской. Десять лет бойни. А у них – тишь да гладь. Но вот беда – нет ни сырья, ни рынков сбыта. Про топливо я вообще молчу. Все завозное. Они задыхаются. Захлебываются. Без успешной экспансии в Китай им не выжить как значимой для региона державе. А они и сейчас почти что не имеют сил для интервенции. Если им дать большие лимиты по флоту, эти самовлюбленные ребята побегут реализовывать свои возможности и совсем обдерут армию. Что станет изящным способом самоубийства. Без армии у них нет Китая, а без Китая – будущего.

– А почему вы назвали их хомячком?

– А как их еще назвать? В свое время эту химеру создали для того, чтобы сдерживать продвижение Российской Империи в Тихоокеанском регионе. Дело сделано. Но боевой хомячок остался и вышел из-под контроля своих хозяев. И теперь мнит себя могучим тигром. Смешно. Не удивлюсь, если они попытаются напасть на США. Во всяком случае, наша разведка такие планы японцев уже вскрывала.

Американец напрягся.

– А… вы не знаете? Боже. Ваше нежелание видеть хоть что-то за пределами США вас когда-нибудь погубит. Уделите уже немного вниманию своему врагу.

– Что это за планы?

– Занятие Гавайев с последующей атакой Панамы. После чего они планируют получить стратегическое преимущество из-за чрезвычайного плеча снабжения для US navy. И после года-двух войны склонить вас к миру на своих условиях, полностью выдавив из региона. Для отвлечения внимания – десанты на Аляску и в Калифорнию. Банальность. Но если подловить момент – может сработать. Боже. Вы серьезно не знали? Колоссально! Да об этих планах уже даже африканские вожди знают и индейцы Амазонки…

Чуть погодя, примерно с такими же доводами Фрунзе выступил во время кулуарных переговоров с англичанами. Только уже рассказывая о том, что ни у Франции, ни у Италии нет возможностей построить равный Англии флот и не разориться. Ну как с такими же доводами? С таким же подходом, так как здесь у англичан имелись иные тревоги.

– Не понимаю ваших волнений, – с усмешкой говорил он британским представителям. – Подводные лодки. Смешно же. Нашли чего бояться!

– Во время Великой войны нам не было смешно.

– То, что было, то уплыло. Или вы будете отрицать, что у вас идут разработки активного сонара? Как вы его называете? АСДИК, кажется? С его помощью ценность подводных лодок можно будет совершенно нивелировать. Особенно если дополнить сонар на эсминцах патрульными самолетами. С неба очень хорошо видно подлодки, даже идущие на перископной глубине. Все это низводит страсть наших французских друзей к сущей нелепице. Ну настроят. Ну и потонут. При должном подходе подводные лодки – просто расходный материал либо крайне специфическое средство.

– Вы далеки от флота.

– Возможно. Но в чем же я не прав?

– Атлантика большая. Бегать по всей Атлантике и ловить подводные лодки крайне сложно, даже применяя самолеты и сонары. Сложно и дорого.

– А зачем это делать? – выпучил глаза Фрунзе, всем своим видом давая понять, что услышал только что феерическую глупость.

– Как зачем? – насторожился собеседник.

– У французов разве так много морских баз? А корабль без базы – это просто дрейфующий кусок железа. Рядом с ними подводные лодки будут находиться на достаточно компактной территории. Ну а дальше вы, я думаю, и сами догадались. И если это говорю вам я, сухопутный командир, и для вас это откровения, то можете быть уверены – ваше адмиралтейство пора чистить от балласта.

Англичанин промолчал.

Поджал губы и промолчал. Однако на ус намотал сказанные слова. В том числе и о том, что в СССР знают о секретных исследованиях. И не придают им никакого значения, обсуждая как что-то само собой разумеющееся. Что было и обидно, и в чем-то даже страшно. Ведь получается, что английская контрразведка совсем мышей не ловит.

С итальянцами, французами и японцами он беседовал с других позиций, стараясь уже задеть их амбиции. Дескать, как подлые «янки» и «лайми» смеют унижать их великую нацию, ограничивая во флоте столь позорным образом?

И так по кругу.

Во время предварительных консультаций Фрунзе подначивал и провоцировал. Стараясь при этом наступить на самые больные мозоли. Где-то льстил. Где-то язвил, подтрунивая. Где-то обращался к здравому смыслу и холодному расчету. В общем, играл свою роль, подготавливая переговоры.

И вот они наступили.

И… завершились. Быстро. Просто стремительно. Потому что особых противоречий ни у кого не наблюдалось. Их удалось утрясти ДО самих переговоров, так как формат, предложенный Фрунзе, устроил всех.

Точнее, немного не так.

Противоречия были. Много. Веских. И будь воля участников конференции, они бы сцепились самым отчаянным образом. Но в данной конкретной ситуации их интересы чудесным образом совпали. Где-то настоящие. Где-то мнимые. А где-то и голые амбиции, которые, как известно, иной раз могут «довести до цугундера».

Так или иначе, но англичане и американцы согласились пойти на равные «тарифы» по размеру флота для всех участников договора. Япония, Италия и Франция же приняли новую классификацию флота^[3] и новую систему лимитов. Причем, в отличие от Лондонского морского договора 1930 года, который пока не состоялся и, вероятно, не состоится, эти самые ограничения ужесточились, а не смягчились. Попущением стало только то, что после десяти лет службы любой капитальный корабль можно было заменить на новый. Остальные – по желанию. Хоть каждый день. Договор в итоге выходил не только и не столько инструментом ограничения морских вооружений, сколько инструментом регламентации перевооружения.

Другим интересным решением стало введение нового подхода к оценке флотов. С одной стороны, вводился полный тоннаж, одинаковый для каждой из стран-участниц. И его превышать было нельзя. С другой стороны, устанавливались ограничения по каждому отдельному классу и их совокупный тоннаж втрое превышал полный. Что вынуждало каждую страну делать сложный выбор в пользу приоритетов – что конкретно строить.

Несколько странный подход. Но он, на удивление, удовлетворил всех, так как позволял устранить одно из главных противоречий. Дело в том, что, например, американцы были заинтересованы в увеличении количества тяжелых крейсеров, а англичане и французы – легких, из-за чего каждая сторона пыталась расширить интересующую ее сферу. Предложенный же Фрунзе подход позволял эту трудность устранить. Теперь каждый мог самостоятельно решать – чего и сколько строить, имея довольно серьезную «вилку» возможностей.

Ну и главное – Советский Союз также подписывал и ратифицировал этот договор, беря на себя все вышеописанные обязательства.

Чистая формальность.

Он даже теоретически был не в состоянии выполнить их. Это выглядело вроде запрета карасю управлять паровозом. Во всяком случае, именно так Фрунзе ситуацию и воспринимал.

Но дело было сделано.

И только после того, как Франция и Великобритания полностью списали с СССР всякие долги Российской Империи. Вообще все. Как государственные, которые просто аннулировали, так и частные, которые частью признали недействительными, а частью – разумеется, меньшей – «выкупили» через выдачу государственных ценных бумаг.

Заграничное государственное имущество Российской Империи и конфискованные золотовалютные средства возвращать не стали. Поступили иначе.

Это все оценили.

И под него выдали долгосрочные государственные облигации. Дисконтные. По номиналу. Чтобы через двадцать лет их можно было предъявить к погашению или свободно продать на рынке, если уж невтерпеж.

Не очень красиво.

Но свободных средств ни у Великобритании, ни у Франции попросту не имелось в таких количествах. И иначе они поступить не могли. В том числе и потому, что там набежало где-то около трех миллиардов рублей. Слишком много. А через двадцать лет либо мул сдохнет, либо падишах, как говаривал Ходжа Насреддин.

Имущество же царской семьи «внезапно» оказалось юридически записано на третьих лиц. И эти самые персоны им просто пользовались, безвозмездно. Официальная версия – его заложили, чтобы поддержать соотечественников в эмиграции. И выходило, что Романовы нищие и брать у них нечего. Что никак не мешало им жить на широкую ногу.

– Крысота… – старательно проговаривая каждую букву, тогда произнес Фрунзе. Потому что не знал, как еще это назвать.

Впрочем, кое-что они, конечно, вернули. Некоторые драгоценности. Суммарно где-то на пару десятков миллионов рублей. Что на фоне тех титанических сумм – ни о чем.

Но главное было сделано – и Великобритания, и Франция признали полное отсутствие финансовых претензий к СССР. Более того, сняли, во всяком случае формально, все установленные ими санкции на сотрудничество с молодой Советской республикой. Что автоматически снимало ограничение на покупку товаров из Союза, которые раньше приходилось продавать по разным хитрым схемам с заметными финансовыми потерями.

Понятно, что, кроме этих двух стран, какие-то долги имелись и перед другими. Но объем этого совокупного долга был настолько несущественен, что Фрунзе легко и просто оплатил его облигациями. Теми самыми, что ему щедро отсыпали англичане с французами.

И их еще осталось.

Много.

Но он помнил из прошлой жизни, что держать такой «токсичный актив» было слишком опасно: кинут и не вспотеют. Так что пустил эти средства в дело. Точнее, не сам, а уговорил Рыкова и Бухарина, так как именно они обладали для этого подходящими полномочиями.

От этого балласта избавились настолько лихо и быстро, что англичане с французами даже не успели никак отреагировать. Когда же дернулись – было уже поздно. Союз успел много чего интересного закупить. В первую очередь, конечно, различное промышленное оборудование, а местами и отдельные помирающие производства. Так что к январю 1928 года этих самых облигаций у Союза на балансе попросту не имелось.

Эскадру, что стояла в Бризерте, также вернули Союзу.

Точнее, то, что от нее осталось.

В Кронштадт по поздней осени пришел линкор «Генерал Алексеев», шесть эсминцев типа «Новик» и вооруженный ледокол «Гайдамак». Причем шли они с изрядными приключениями и остро нуждались в ремонте.