Цитаты из книг автора «Михаил Елизаров»

Что сверху? Песок или снег? – Не знаю. Из этого предложения не понять.– Правильно. Потому что в данной грамматической модели повреждена каузальность, повреждён Бог и время. То есть ты можешь сколько угодно утверждать, что дворник обрабатывает скользкую дорожку и песок сверху. Но это будет только твоя выдуманная реальность. В нарушенной каузальности время не работает, его там попросту нет. Песок засыпал ли, засыпает, засыплет снег. Исходя из этой формулы история нашей планеты, или вселенной, может насчитывать как миллиарды лет, так и микросекунды, которые уже позади. Мы пользуемся воображаемым летоисчислением, а настоящее время, если и было, закончилось давным-давно, просто мы не хотим себе в этом признаваться.– Почему не хотим? – Мозг человеческий так устроен. Ему необходимо линейное построение, причина и следствие, чтобы воспроизводить для себя кажимость времени, иллюзию прошлого, настоящего и будущего. Существует лишь некое “сейчас”, которое находится везде…

Под стенкой лежала книжка, которую во время отхожего досуга полистывал отец. Она называлась “В поисках утраченного времени”. Я почему-то прочёл – “потраченного” и вздрогнул от горького совпадения. Открыл наобум. Отец заложил страничку пластиковой упаковкой из-под геморроидальной свечи. Этот неразборчивый, но обидный символизм добил окончательно.

Бодрствую только я. И моя бессонница больше и значительней их коллективного забытья.

Но само по себе блаженство не существует. В нашем сознании оно всегда подвергается сравнению с блаженством других. И чем выгоднее это сравнение в нашу пользу, тем счастливее мы себя ощущаем…

Она всего лишь привычно раскатывала бульдозером эрудиции возникшую на её пути помеху.

Просто люди неравны друг другу. Естественные науки исходят из базового сходства человеческих тел. Но при кажущейся видовой и физиологической гомогенности наша телесная природа неодинакова. Можно допустить, что удар гильотины идентичен для всех. Но как быть с бытовым ударом током? Или того меньше – пощёчиной или любовной аддикцией? Между моей болью и болью чужого лежит пропасть…

Мысль о смерти предвосхищает мысль о Боге, – голос Дениса Борисовича, наоборот, звучал обыденно, как если бы вдруг неторопливо разговорился таксист. – Можно сказать, смерть породила Бога…

Алинины заклинания снова погрузили меня в сладкий гипноз вожделения и покорности.

Называется амфиболия. Означает двойственность или двусмысленность, которая получается при особом расположении слов. Допустим, когда подлежащее в именительном падеже трудно отличить от прямого дополнения в винительном падеже. Например: “Мать любит дочь”. Вот и вся каузальность эта… – чуть уныло закончил Никита.

Все боги – всего лишь регламентированная метафизика, которая возникает по коллективному запросу, когда нужно упорядочить окружающий мир: добро, зло, грозу или засуху.