Цитаты из книг автора «Михаил Елизаров»

Сложно описать перемену, произошедшую с ним. Странная эмоция, совсем не похожая на счастье или удовлетворение, осветила его лицо. В этом мимическом сиянии была смесь неброского светлого восторга и гордой надежды.

– Тут я с вами не согласен, – деликатно вмешался Марат Андреевич. – Субординация – она очень предохраняет отношения и на качество дружбы совершенно не влияет. Обращение на «вы» – не дистанция, а бережное отношение к собеседнику, если хотите, резиновые перчатки – чтобы не занести инфекцию в дружбу… Вы не согласны?

Поразительно, как легко память смирилась с дискриминацией. Книжный фантом не претендовал на кровное родство – в конце концов, он был глянцевым ворохом старых фотографий, треском домашнего кинопроектора и советской лирической песней. И всё же настоящее детство сразу покатило на задворки – долгий поезд, стылый караван заурядных событий, которыми я не дорожил.

– Не нравится вам зять, ебите дочку сами!

Вся такая загадочная, то ли ебанутая, то ли сказочная…

Пиздец, – наставительно поправил Гапон, – это когда ноги холодные и бирка на пальце!

Я произошёл от страха, живу погоней за впечатлениями, за свежим ужасом попрусь в любой конец города. Я лелею мой страх, культивирую его, жёлтого.

Слова “до свидания” подразумевают, что произносящий их рассчитывает когда-нибудь свидеться. Нет, я определённо не задумывался, окажусь ли однажды в загробном “там”, где среди прочих повстречаю бабу Тосю и кивну ей, как старой знакомой. На тот момент для меня не существовало категории “личной смерти”. Это уже много лет спустя мне разъяснили мои сумрачные учителя, что не энгельсовский обезьяний труд, а именно смерть сделала человека человеком, что осознание собственной смертности и является нашим настоящим рождением. Смерть принимает нас в люди.

Шопенгауэр, пытавшийся поженить немецкую классическую философию на буддизме, утверждал, вслед за Платоном, что бытие и пресловутая реальность – сновидение наяву.

Post coitum omne animal triste