Михаил Булгаков — отзывы о творчестве автора и мнения читателей
agreementBannerIcon
MyBook использует cookie файлы
Благодаря этому мы рекомендуем книги и улучшаем сервис. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с политикой обработки персональных данных.

Отзывы на книги автора «Михаил Булгаков»

1 762 
отзыва

satal

Оценил книгу

"Белая гвардия на голову разбита,
а Красную армию никто не разобьёт."

Белую гвардию давным давно бросили за ненадобностью, уничтожили и забыли, а "Белую гвардию" - нет.

Это история о войне в Киеве, но несмотря на полнейшую разруху, которая царит в Городе, его клозетах и головах, роман создаёт необъяснимое, но ясное ощущение уюта. Это потому, что в ту стальную дружбу, которая окружает семью Турбиных, хочется нырнуть даже под угрозой войны. Писатель смог сделать зимний, охваченный погромами, Киев притягательным местом, ни разу даже не назвав его иначе, чем Город. Только так и только с заглавной буквы. Будто не существует других городов и других дружб. Будто только эти будут существовать вечно.

И нам повезло - до сих пор белогвардейский Киев практически весь на месте. Даже атмосфера подыграла, потому что пока я читал роман, Андреевский спуск пребывал в опустошении (его ремонтировали перед тем, как отдать на произвол Евро-фанов). До сих пор на спуске можно найти дом с квартирой Турбиных - Алексеевский спуск, 13. В доме до сих пор можно поглазеть на кабинет, в котором Михаил Булгаков с Алексеем Турбиным лечили своих любимых сифилитиков. Кстати, не сифилитикам вход воспрещен - в кабинет можно только заглянуть из гостиной. Зато по самой гостиной можно хоть сейчас шагать и хором петь "Боже царя храни", искушая петлюровцев и пугая Василису. Здесь все так же, только лучше, потому что установили еще и кондиционер. Но все-таки это не столько весело, сколько тревожно. Поэтому в гостиной навсегда осталось шесть часов вечера декабря знаменитого 1918 года.

Но счастье есть, потому что вместо всех политических слоганов гражданской войны, вытатуированных Николкой на груди камина, до наших дней отчетливо видна только одна запись: "Лен я взял билет на Аид". Конечно, имеется в виду Аида - любимая опера Булгакова и Преображенского, которая до сих пор ставится в Городе. На неё до сих пор можно взять билеты, что и сделала Лен.

Билеты эти - большой луч света, пробивающегося через тоннель, в котором лежит и умирает эпизодическая мать Турбиных, успевая сказать только: "Дружно...живите". Чтобы последняя буква больше не стиралась из "Аиды" так подло.

6 июля 2012
LiveLib

Поделиться

satal

Оценил книгу

"Белая гвардия на голову разбита,
а Красную армию никто не разобьёт."

Белую гвардию давным давно бросили за ненадобностью, уничтожили и забыли, а "Белую гвардию" - нет.

Это история о войне в Киеве, но несмотря на полнейшую разруху, которая царит в Городе, его клозетах и головах, роман создаёт необъяснимое, но ясное ощущение уюта. Это потому, что в ту стальную дружбу, которая окружает семью Турбиных, хочется нырнуть даже под угрозой войны. Писатель смог сделать зимний, охваченный погромами, Киев притягательным местом, ни разу даже не назвав его иначе, чем Город. Только так и только с заглавной буквы. Будто не существует других городов и других дружб. Будто только эти будут существовать вечно.

И нам повезло - до сих пор белогвардейский Киев практически весь на месте. Даже атмосфера подыграла, потому что пока я читал роман, Андреевский спуск пребывал в опустошении (его ремонтировали перед тем, как отдать на произвол Евро-фанов). До сих пор на спуске можно найти дом с квартирой Турбиных - Алексеевский спуск, 13. В доме до сих пор можно поглазеть на кабинет, в котором Михаил Булгаков с Алексеем Турбиным лечили своих любимых сифилитиков. Кстати, не сифилитикам вход воспрещен - в кабинет можно только заглянуть из гостиной. Зато по самой гостиной можно хоть сейчас шагать и хором петь "Боже царя храни", искушая петлюровцев и пугая Василису. Здесь все так же, только лучше, потому что установили еще и кондиционер. Но все-таки это не столько весело, сколько тревожно. Поэтому в гостиной навсегда осталось шесть часов вечера декабря знаменитого 1918 года.

Но счастье есть, потому что вместо всех политических слоганов гражданской войны, вытатуированных Николкой на груди камина, до наших дней отчетливо видна только одна запись: "Лен я взял билет на Аид". Конечно, имеется в виду Аида - любимая опера Булгакова и Преображенского, которая до сих пор ставится в Городе. На неё до сих пор можно взять билеты, что и сделала Лен.

Билеты эти - большой луч света, пробивающегося через тоннель, в котором лежит и умирает эпизодическая мать Турбиных, успевая сказать только: "Дружно...живите". Чтобы последняя буква больше не стиралась из "Аиды" так подло.

6 июля 2012
LiveLib

Поделиться

Shishkodryomov

Оценил книгу

Рецензии на "Мастер и Маргариту" проще издавать отдельными томами. Поэтому буду краток и заранее приношу извинения за упрощения и терминологию ремесленника, учащегося писать стилосом. Впрочем, все это не стыдно даже японцу.

Никто не станет отрицать того факта, что Дьявол всегда противопоставляется Богу. Бог - есть абсолютное совершенство во всем и Дьявол, соответственно, абсолютное несовершенство. Если утрировать, то Бог - Сила, а Дьявол - Слабость. Бог - Честность, а Дьявол - Ложь. Бог - Добро, а Дьявол - Зло. И т.д. Все бы было ничего, но в реальном мире понятия эти изначально неоднозначны. Где-то в высокородной диалектике мы можем себе представить некую вещь, способную развиваться до бесконечности, улетая куда-то ввысь, за пределы Вселенной. Где-то там, далеко-далеко эта вещь станет идеальной, совершенной и примет божественные очертания. Также и Дьявол нам видится огненной бездной, куда можно опускаться все ниже и ниже. А там все жарче и жарче. Некоторые любят погорячее. В реальном же мире перед нами нечто доброе и хорошее, то, что можно совершенствовать и совершенствовать. Нет предела доброте. Злобное же и плохое имеет в наших понятиях вполне реальные очертания, ибо этого мы боимся и предпочитаем знать его в лицо. То есть, Бог - нечто далекое и необъятное, а Дьявол - вот он, перед нами, он более-менее прост и понятен.

При подобных раскладах человек попадает в этом мир уже с какой-то частью закрепленного навсегда несовершенства, то есть - с дьявольской природой и ничего с ней ему уже не сделать. Другая же часть, способная развиваться бесконечно, так называемая "божественная" (точнее бы было сказать "стремящаяся к совершенству"), должна уравновесить или переполнить наш дьявольский вес и тем самым искупить нас в наших же глазах или глазах общества. Это кому как нравится. Представьте, что ночной наемный убийца днем работает хирургом, чтобы иметь возможность спасать невинные человеческие жертвы (а заодно и потренироваться во владении скальпелем) и спасать в том количестве, в каком он по ночам снижает баланс. Будет ли его добро иметь больший вес, чем зло? Может ли добро вообще быть базарным, где за пару бочек меда предлагают ложку особенного дегтя, того, что растворяется, не меняя цвета и вкуса меда?

Если помнить, что управляют нами наши слабости, а совсем не сильные стороны, то выходит, что потаенный смысл всех наших поступков имеет дьявольскую природу. Божественное на службе у дьявольского. Может ли быть иначе? Ведь иногда мы приходим к так называемому состоянию счастья, когда ощущаем собственную полноценность, нам хорошо и жизнь переливается всеми лучезарными красками бытия. В кругу единомышленников, рядом с людьми, поддерживающими нас, выразившими и разделившими наши и свои начинания в чем-либо, будь то научная статья, литературщина или каменное изваяние, наконец, ощутившими духовную близость где угодно, с кем угодно, когда угодно. Наше несовершенство куда-то скрывается, не беспокоит нас. Но оно есть. Суслик есть, он никуда не делся. Мы лишь обманываем себя, обманываем вместе с кем-то, ибо обманывать вместе проще, у нас появляется вера в собственное совершенство, которое на самом деле выливается лишь в более качественную службу божественного на службе у дьявольского.

Человек, что скрывает свои слабые стороны, скрывает свою дьявольскую принадлежность. Человек, что выставляет свои слабости напоказ, проповедует массам дьявольское учение. Человек, что давит на других своим предполагаемым совершенством, провоцирует и способствует возникновению новых дьявольских очагов возгорания. Ни одна религия не преподносит нам Бога, а подсовывает так называемого Сына Божьего. Оно и понятно, ибо люди в человеке тут же найдут недостатки, а Бога никто не должен лапать своими клешнями. Сын же Божий, с него спросу меньше, он может иметь и слабые стороны, и сильные. Слабые стороны Божьего Сына религия всячески прикрывает, обманывает людей, придумывает всякую волшебную чепуху. Этот обман и разумен, и предсказуем. Если бы тот же Иисус не ходил по воде и не доставал из-за пазухи еду для целого народа, то как бы люди поверили в его божественную принадлежность. Если бы Будда не воспылал вдруг ни с того, ни с сего любовью ко всему живому на земле (а по идее ему должно было быть на всех начхать, ибо единственное, что занимает буддиста - это приход индивидуальной нирваны), то как бы он мог привлечь внимание абсолютно всех на отдельно взятом континенте.

Таким образом, религия посредством Сынов Божьих несет нам человеческую основу со всеми ее недостатками. По сути, отдельно взятая религия несет нам какую-то часть (как можно большую) совершенной божественной основы (разумеется, от этой основы ничего, как от таковой, взять нельзя, можно лишь задать направление), сдобренной хорошим куском дьявольской составляющей. Последнее всячески закамуфлировано и спрятано от глаз, но всегда находится богохульниками без проблем. Бог же непогрешим и найти у него недостатки невозможно. До тех пор, пока Богу будет дано какое-то человеческое выражение, он не сможет удовлетворить абсолютно все человечество. Эта часть божественного выбирается инициаторами религии по той причине, ибо они в ней разбираются наилучшим образом, а потому она им наиболее выгодна. Но что им делать теперь с Дьяволом, ибо они не могут признать наличие дьявольского в Божьем сыне (да, к тому же, они эту дьявольскую часть спрятали и всячески от нее отказываются)? Самое время вспомнить о том, что осталось в божественной основе и что они в силу узости мышления любого человеческого организма не смогли притащить в свою религию. Эта часть выглядит самой ненужной, более того - она опасна, ибо ее может подобрать кто-то другой. Ее и выдают за Дьявола. И у религии будет много времени на то, чтобы придать этой части злокозненный и ужасающий вид, расписать наказания и меры воздействия.

Затем приходит другая религия, оттяпывает свой, несколько другой кусок от совершенной основы, куда частично попадает то, что предыдущая религия выдала за дьявольское. И начинаются бессмысленные и бесконечные войны. Но что же при этом делает Дьявол? А Дьявол сидит и смеется. Он остался при своих, его, в силу ханжества, личных амбиций, лжи - в силу человеческого несовершенства, вообще забыли. Им обозвали самого Бога и сами же с собой воюют. Так можно ли Дьявола называть таковым и есть ли он в принципе в человеческом обществе в таком виде, в каком принято его видеть?

Теперь значит, что сделал Булгаков. Он изобразил нам Дьявола человеческого. Использовал его как противовес сыну Божьему и сын Божий у него получился не совсем такой, каким его привыкли видеть все православные. При этом же Божественная основа осталась прежней. Сие вызвало недовольство лишь небольшой части паствы, ибо в основном никто ничего не понял из--за литературной формы произведения и общей незамутненности сознания верующих. По аналогии с Богом, Дьявол не может иметь человеческого воплощения. Даже чисто математически. Если вы глумитесь над Дьяволом, то вы глумитесь и над Богом. Бог и Дьявол - две крайности.

Вероятно, "Мастер и Маргарита" была выходом для какой-то части человечества и самого Булгакова, ибо православная вера записала их в ту самую часть, что с успехом выдает за дьявольскую. Но, если вы изобразили Дьявола в человеческом воплощении, то по аналогии должен быть и Бог. Если вы превозносите Бога где-то в райских кущах, а Дьявол при этом вот он, бегает рядом в грязной ночной рубашке и подвергается критике, то вы и себя причисляете к лику Божьему. Привет вам всем, обуреваемым гордыней, празднословием и летающим в мечтах о вечном. Всякие же архаичные ссылки на то, что Дьявол прятался под кроватью у Каина до тех пор, покуда Авель не наступил ему на хвост, воспринимаю как очень старый прикол в рамках фекалий слоненка, которого по чистой случайности занесло в палеозой и он там чудненько сохранился, опившись кока-колы.

Но, сразу бросается в глаза то, что дьявольская свита получилась у автора не отрицающей Бога, а изъятой откуда-то из Божественной основы. Ни у кого нет сомнений в собственных симпатиях и симпатиях самого Булгакова по отношению к Фаготу, Бегемоту, даже Азазелло. В этом отношении и на основании всего вышесказанного Булгаков абсолютно прав (с ним бы согласился и Ф.М.Достоевский) - дьявольское в нас, это часть нас самих и врагов нужно держать еще ближе. Даже если они враги.

21 июня 2015
LiveLib

Поделиться

Shishkodryomov

Оценил книгу

Рецензии на "Мастер и Маргариту" проще издавать отдельными томами. Поэтому буду краток и заранее приношу извинения за упрощения и терминологию ремесленника, учащегося писать стилосом. Впрочем, все это не стыдно даже японцу.

Никто не станет отрицать того факта, что Дьявол всегда противопоставляется Богу. Бог - есть абсолютное совершенство во всем и Дьявол, соответственно, абсолютное несовершенство. Если утрировать, то Бог - Сила, а Дьявол - Слабость. Бог - Честность, а Дьявол - Ложь. Бог - Добро, а Дьявол - Зло. И т.д. Все бы было ничего, но в реальном мире понятия эти изначально неоднозначны. Где-то в высокородной диалектике мы можем себе представить некую вещь, способную развиваться до бесконечности, улетая куда-то ввысь, за пределы Вселенной. Где-то там, далеко-далеко эта вещь станет идеальной, совершенной и примет божественные очертания. Также и Дьявол нам видится огненной бездной, куда можно опускаться все ниже и ниже. А там все жарче и жарче. Некоторые любят погорячее. В реальном же мире перед нами нечто доброе и хорошее, то, что можно совершенствовать и совершенствовать. Нет предела доброте. Злобное же и плохое имеет в наших понятиях вполне реальные очертания, ибо этого мы боимся и предпочитаем знать его в лицо. То есть, Бог - нечто далекое и необъятное, а Дьявол - вот он, перед нами, он более-менее прост и понятен.

При подобных раскладах человек попадает в этом мир уже с какой-то частью закрепленного навсегда несовершенства, то есть - с дьявольской природой и ничего с ней ему уже не сделать. Другая же часть, способная развиваться бесконечно, так называемая "божественная" (точнее бы было сказать "стремящаяся к совершенству"), должна уравновесить или переполнить наш дьявольский вес и тем самым искупить нас в наших же глазах или глазах общества. Это кому как нравится. Представьте, что ночной наемный убийца днем работает хирургом, чтобы иметь возможность спасать невинные человеческие жертвы (а заодно и потренироваться во владении скальпелем) и спасать в том количестве, в каком он по ночам снижает баланс. Будет ли его добро иметь больший вес, чем зло? Может ли добро вообще быть базарным, где за пару бочек меда предлагают ложку особенного дегтя, того, что растворяется, не меняя цвета и вкуса меда?

Если помнить, что управляют нами наши слабости, а совсем не сильные стороны, то выходит, что потаенный смысл всех наших поступков имеет дьявольскую природу. Божественное на службе у дьявольского. Может ли быть иначе? Ведь иногда мы приходим к так называемому состоянию счастья, когда ощущаем собственную полноценность, нам хорошо и жизнь переливается всеми лучезарными красками бытия. В кругу единомышленников, рядом с людьми, поддерживающими нас, выразившими и разделившими наши и свои начинания в чем-либо, будь то научная статья, литературщина или каменное изваяние, наконец, ощутившими духовную близость где угодно, с кем угодно, когда угодно. Наше несовершенство куда-то скрывается, не беспокоит нас. Но оно есть. Суслик есть, он никуда не делся. Мы лишь обманываем себя, обманываем вместе с кем-то, ибо обманывать вместе проще, у нас появляется вера в собственное совершенство, которое на самом деле выливается лишь в более качественную службу божественного на службе у дьявольского.

Человек, что скрывает свои слабые стороны, скрывает свою дьявольскую принадлежность. Человек, что выставляет свои слабости напоказ, проповедует массам дьявольское учение. Человек, что давит на других своим предполагаемым совершенством, провоцирует и способствует возникновению новых дьявольских очагов возгорания. Ни одна религия не преподносит нам Бога, а подсовывает так называемого Сына Божьего. Оно и понятно, ибо люди в человеке тут же найдут недостатки, а Бога никто не должен лапать своими клешнями. Сын же Божий, с него спросу меньше, он может иметь и слабые стороны, и сильные. Слабые стороны Божьего Сына религия всячески прикрывает, обманывает людей, придумывает всякую волшебную чепуху. Этот обман и разумен, и предсказуем. Если бы тот же Иисус не ходил по воде и не доставал из-за пазухи еду для целого народа, то как бы люди поверили в его божественную принадлежность. Если бы Будда не воспылал вдруг ни с того, ни с сего любовью ко всему живому на земле (а по идее ему должно было быть на всех начхать, ибо единственное, что занимает буддиста - это приход индивидуальной нирваны), то как бы он мог привлечь внимание абсолютно всех на отдельно взятом континенте.

Таким образом, религия посредством Сынов Божьих несет нам человеческую основу со всеми ее недостатками. По сути, отдельно взятая религия несет нам какую-то часть (как можно большую) совершенной божественной основы (разумеется, от этой основы ничего, как от таковой, взять нельзя, можно лишь задать направление), сдобренной хорошим куском дьявольской составляющей. Последнее всячески закамуфлировано и спрятано от глаз, но всегда находится богохульниками без проблем. Бог же непогрешим и найти у него недостатки невозможно. До тех пор, пока Богу будет дано какое-то человеческое выражение, он не сможет удовлетворить абсолютно все человечество. Эта часть божественного выбирается инициаторами религии по той причине, ибо они в ней разбираются наилучшим образом, а потому она им наиболее выгодна. Но что им делать теперь с Дьяволом, ибо они не могут признать наличие дьявольского в Божьем сыне (да, к тому же, они эту дьявольскую часть спрятали и всячески от нее отказываются)? Самое время вспомнить о том, что осталось в божественной основе и что они в силу узости мышления любого человеческого организма не смогли притащить в свою религию. Эта часть выглядит самой ненужной, более того - она опасна, ибо ее может подобрать кто-то другой. Ее и выдают за Дьявола. И у религии будет много времени на то, чтобы придать этой части злокозненный и ужасающий вид, расписать наказания и меры воздействия.

Затем приходит другая религия, оттяпывает свой, несколько другой кусок от совершенной основы, куда частично попадает то, что предыдущая религия выдала за дьявольское. И начинаются бессмысленные и бесконечные войны. Но что же при этом делает Дьявол? А Дьявол сидит и смеется. Он остался при своих, его, в силу ханжества, личных амбиций, лжи - в силу человеческого несовершенства, вообще забыли. Им обозвали самого Бога и сами же с собой воюют. Так можно ли Дьявола называть таковым и есть ли он в принципе в человеческом обществе в таком виде, в каком принято его видеть?

Теперь значит, что сделал Булгаков. Он изобразил нам Дьявола человеческого. Использовал его как противовес сыну Божьему и сын Божий у него получился не совсем такой, каким его привыкли видеть все православные. При этом же Божественная основа осталась прежней. Сие вызвало недовольство лишь небольшой части паствы, ибо в основном никто ничего не понял из--за литературной формы произведения и общей незамутненности сознания верующих. По аналогии с Богом, Дьявол не может иметь человеческого воплощения. Даже чисто математически. Если вы глумитесь над Дьяволом, то вы глумитесь и над Богом. Бог и Дьявол - две крайности.

Вероятно, "Мастер и Маргарита" была выходом для какой-то части человечества и самого Булгакова, ибо православная вера записала их в ту самую часть, что с успехом выдает за дьявольскую. Но, если вы изобразили Дьявола в человеческом воплощении, то по аналогии должен быть и Бог. Если вы превозносите Бога где-то в райских кущах, а Дьявол при этом вот он, бегает рядом в грязной ночной рубашке и подвергается критике, то вы и себя причисляете к лику Божьему. Привет вам всем, обуреваемым гордыней, празднословием и летающим в мечтах о вечном. Всякие же архаичные ссылки на то, что Дьявол прятался под кроватью у Каина до тех пор, покуда Авель не наступил ему на хвост, воспринимаю как очень старый прикол в рамках фекалий слоненка, которого по чистой случайности занесло в палеозой и он там чудненько сохранился, опившись кока-колы.

Но, сразу бросается в глаза то, что дьявольская свита получилась у автора не отрицающей Бога, а изъятой откуда-то из Божественной основы. Ни у кого нет сомнений в собственных симпатиях и симпатиях самого Булгакова по отношению к Фаготу, Бегемоту, даже Азазелло. В этом отношении и на основании всего вышесказанного Булгаков абсолютно прав (с ним бы согласился и Ф.М.Достоевский) - дьявольское в нас, это часть нас самих и врагов нужно держать еще ближе. Даже если они враги.

21 июня 2015
LiveLib

Поделиться

Shishkodryomov

Оценил книгу

Рецензии на "Мастер и Маргариту" проще издавать отдельными томами. Поэтому буду краток и заранее приношу извинения за упрощения и терминологию ремесленника, учащегося писать стилосом. Впрочем, все это не стыдно даже японцу.

Никто не станет отрицать того факта, что Дьявол всегда противопоставляется Богу. Бог - есть абсолютное совершенство во всем и Дьявол, соответственно, абсолютное несовершенство. Если утрировать, то Бог - Сила, а Дьявол - Слабость. Бог - Честность, а Дьявол - Ложь. Бог - Добро, а Дьявол - Зло. И т.д. Все бы было ничего, но в реальном мире понятия эти изначально неоднозначны. Где-то в высокородной диалектике мы можем себе представить некую вещь, способную развиваться до бесконечности, улетая куда-то ввысь, за пределы Вселенной. Где-то там, далеко-далеко эта вещь станет идеальной, совершенной и примет божественные очертания. Также и Дьявол нам видится огненной бездной, куда можно опускаться все ниже и ниже. А там все жарче и жарче. Некоторые любят погорячее. В реальном же мире перед нами нечто доброе и хорошее, то, что можно совершенствовать и совершенствовать. Нет предела доброте. Злобное же и плохое имеет в наших понятиях вполне реальные очертания, ибо этого мы боимся и предпочитаем знать его в лицо. То есть, Бог - нечто далекое и необъятное, а Дьявол - вот он, перед нами, он более-менее прост и понятен.

При подобных раскладах человек попадает в этом мир уже с какой-то частью закрепленного навсегда несовершенства, то есть - с дьявольской природой и ничего с ней ему уже не сделать. Другая же часть, способная развиваться бесконечно, так называемая "божественная" (точнее бы было сказать "стремящаяся к совершенству"), должна уравновесить или переполнить наш дьявольский вес и тем самым искупить нас в наших же глазах или глазах общества. Это кому как нравится. Представьте, что ночной наемный убийца днем работает хирургом, чтобы иметь возможность спасать невинные человеческие жертвы (а заодно и потренироваться во владении скальпелем) и спасать в том количестве, в каком он по ночам снижает баланс. Будет ли его добро иметь больший вес, чем зло? Может ли добро вообще быть базарным, где за пару бочек меда предлагают ложку особенного дегтя, того, что растворяется, не меняя цвета и вкуса меда?

Если помнить, что управляют нами наши слабости, а совсем не сильные стороны, то выходит, что потаенный смысл всех наших поступков имеет дьявольскую природу. Божественное на службе у дьявольского. Может ли быть иначе? Ведь иногда мы приходим к так называемому состоянию счастья, когда ощущаем собственную полноценность, нам хорошо и жизнь переливается всеми лучезарными красками бытия. В кругу единомышленников, рядом с людьми, поддерживающими нас, выразившими и разделившими наши и свои начинания в чем-либо, будь то научная статья, литературщина или каменное изваяние, наконец, ощутившими духовную близость где угодно, с кем угодно, когда угодно. Наше несовершенство куда-то скрывается, не беспокоит нас. Но оно есть. Суслик есть, он никуда не делся. Мы лишь обманываем себя, обманываем вместе с кем-то, ибо обманывать вместе проще, у нас появляется вера в собственное совершенство, которое на самом деле выливается лишь в более качественную службу божественного на службе у дьявольского.

Человек, что скрывает свои слабые стороны, скрывает свою дьявольскую принадлежность. Человек, что выставляет свои слабости напоказ, проповедует массам дьявольское учение. Человек, что давит на других своим предполагаемым совершенством, провоцирует и способствует возникновению новых дьявольских очагов возгорания. Ни одна религия не преподносит нам Бога, а подсовывает так называемого Сына Божьего. Оно и понятно, ибо люди в человеке тут же найдут недостатки, а Бога никто не должен лапать своими клешнями. Сын же Божий, с него спросу меньше, он может иметь и слабые стороны, и сильные. Слабые стороны Божьего Сына религия всячески прикрывает, обманывает людей, придумывает всякую волшебную чепуху. Этот обман и разумен, и предсказуем. Если бы тот же Иисус не ходил по воде и не доставал из-за пазухи еду для целого народа, то как бы люди поверили в его божественную принадлежность. Если бы Будда не воспылал вдруг ни с того, ни с сего любовью ко всему живому на земле (а по идее ему должно было быть на всех начхать, ибо единственное, что занимает буддиста - это приход индивидуальной нирваны), то как бы он мог привлечь внимание абсолютно всех на отдельно взятом континенте.

Таким образом, религия посредством Сынов Божьих несет нам человеческую основу со всеми ее недостатками. По сути, отдельно взятая религия несет нам какую-то часть (как можно большую) совершенной божественной основы (разумеется, от этой основы ничего, как от таковой, взять нельзя, можно лишь задать направление), сдобренной хорошим куском дьявольской составляющей. Последнее всячески закамуфлировано и спрятано от глаз, но всегда находится богохульниками без проблем. Бог же непогрешим и найти у него недостатки невозможно. До тех пор, пока Богу будет дано какое-то человеческое выражение, он не сможет удовлетворить абсолютно все человечество. Эта часть божественного выбирается инициаторами религии по той причине, ибо они в ней разбираются наилучшим образом, а потому она им наиболее выгодна. Но что им делать теперь с Дьяволом, ибо они не могут признать наличие дьявольского в Божьем сыне (да, к тому же, они эту дьявольскую часть спрятали и всячески от нее отказываются)? Самое время вспомнить о том, что осталось в божественной основе и что они в силу узости мышления любого человеческого организма не смогли притащить в свою религию. Эта часть выглядит самой ненужной, более того - она опасна, ибо ее может подобрать кто-то другой. Ее и выдают за Дьявола. И у религии будет много времени на то, чтобы придать этой части злокозненный и ужасающий вид, расписать наказания и меры воздействия.

Затем приходит другая религия, оттяпывает свой, несколько другой кусок от совершенной основы, куда частично попадает то, что предыдущая религия выдала за дьявольское. И начинаются бессмысленные и бесконечные войны. Но что же при этом делает Дьявол? А Дьявол сидит и смеется. Он остался при своих, его, в силу ханжества, личных амбиций, лжи - в силу человеческого несовершенства, вообще забыли. Им обозвали самого Бога и сами же с собой воюют. Так можно ли Дьявола называть таковым и есть ли он в принципе в человеческом обществе в таком виде, в каком принято его видеть?

Теперь значит, что сделал Булгаков. Он изобразил нам Дьявола человеческого. Использовал его как противовес сыну Божьему и сын Божий у него получился не совсем такой, каким его привыкли видеть все православные. При этом же Божественная основа осталась прежней. Сие вызвало недовольство лишь небольшой части паствы, ибо в основном никто ничего не понял из--за литературной формы произведения и общей незамутненности сознания верующих. По аналогии с Богом, Дьявол не может иметь человеческого воплощения. Даже чисто математически. Если вы глумитесь над Дьяволом, то вы глумитесь и над Богом. Бог и Дьявол - две крайности.

Вероятно, "Мастер и Маргарита" была выходом для какой-то части человечества и самого Булгакова, ибо православная вера записала их в ту самую часть, что с успехом выдает за дьявольскую. Но, если вы изобразили Дьявола в человеческом воплощении, то по аналогии должен быть и Бог. Если вы превозносите Бога где-то в райских кущах, а Дьявол при этом вот он, бегает рядом в грязной ночной рубашке и подвергается критике, то вы и себя причисляете к лику Божьему. Привет вам всем, обуреваемым гордыней, празднословием и летающим в мечтах о вечном. Всякие же архаичные ссылки на то, что Дьявол прятался под кроватью у Каина до тех пор, покуда Авель не наступил ему на хвост, воспринимаю как очень старый прикол в рамках фекалий слоненка, которого по чистой случайности занесло в палеозой и он там чудненько сохранился, опившись кока-колы.

Но, сразу бросается в глаза то, что дьявольская свита получилась у автора не отрицающей Бога, а изъятой откуда-то из Божественной основы. Ни у кого нет сомнений в собственных симпатиях и симпатиях самого Булгакова по отношению к Фаготу, Бегемоту, даже Азазелло. В этом отношении и на основании всего вышесказанного Булгаков абсолютно прав (с ним бы согласился и Ф.М.Достоевский) - дьявольское в нас, это часть нас самих и врагов нужно держать еще ближе. Даже если они враги.

21 июня 2015
LiveLib

Поделиться

Shishkodryomov

Оценил книгу

Рецензии на "Мастер и Маргариту" проще издавать отдельными томами. Поэтому буду краток и заранее приношу извинения за упрощения и терминологию ремесленника, учащегося писать стилосом. Впрочем, все это не стыдно даже японцу.

Никто не станет отрицать того факта, что Дьявол всегда противопоставляется Богу. Бог - есть абсолютное совершенство во всем и Дьявол, соответственно, абсолютное несовершенство. Если утрировать, то Бог - Сила, а Дьявол - Слабость. Бог - Честность, а Дьявол - Ложь. Бог - Добро, а Дьявол - Зло. И т.д. Все бы было ничего, но в реальном мире понятия эти изначально неоднозначны. Где-то в высокородной диалектике мы можем себе представить некую вещь, способную развиваться до бесконечности, улетая куда-то ввысь, за пределы Вселенной. Где-то там, далеко-далеко эта вещь станет идеальной, совершенной и примет божественные очертания. Также и Дьявол нам видится огненной бездной, куда можно опускаться все ниже и ниже. А там все жарче и жарче. Некоторые любят погорячее. В реальном же мире перед нами нечто доброе и хорошее, то, что можно совершенствовать и совершенствовать. Нет предела доброте. Злобное же и плохое имеет в наших понятиях вполне реальные очертания, ибо этого мы боимся и предпочитаем знать его в лицо. То есть, Бог - нечто далекое и необъятное, а Дьявол - вот он, перед нами, он более-менее прост и понятен.

При подобных раскладах человек попадает в этом мир уже с какой-то частью закрепленного навсегда несовершенства, то есть - с дьявольской природой и ничего с ней ему уже не сделать. Другая же часть, способная развиваться бесконечно, так называемая "божественная" (точнее бы было сказать "стремящаяся к совершенству"), должна уравновесить или переполнить наш дьявольский вес и тем самым искупить нас в наших же глазах или глазах общества. Это кому как нравится. Представьте, что ночной наемный убийца днем работает хирургом, чтобы иметь возможность спасать невинные человеческие жертвы (а заодно и потренироваться во владении скальпелем) и спасать в том количестве, в каком он по ночам снижает баланс. Будет ли его добро иметь больший вес, чем зло? Может ли добро вообще быть базарным, где за пару бочек меда предлагают ложку особенного дегтя, того, что растворяется, не меняя цвета и вкуса меда?

Если помнить, что управляют нами наши слабости, а совсем не сильные стороны, то выходит, что потаенный смысл всех наших поступков имеет дьявольскую природу. Божественное на службе у дьявольского. Может ли быть иначе? Ведь иногда мы приходим к так называемому состоянию счастья, когда ощущаем собственную полноценность, нам хорошо и жизнь переливается всеми лучезарными красками бытия. В кругу единомышленников, рядом с людьми, поддерживающими нас, выразившими и разделившими наши и свои начинания в чем-либо, будь то научная статья, литературщина или каменное изваяние, наконец, ощутившими духовную близость где угодно, с кем угодно, когда угодно. Наше несовершенство куда-то скрывается, не беспокоит нас. Но оно есть. Суслик есть, он никуда не делся. Мы лишь обманываем себя, обманываем вместе с кем-то, ибо обманывать вместе проще, у нас появляется вера в собственное совершенство, которое на самом деле выливается лишь в более качественную службу божественного на службе у дьявольского.

Человек, что скрывает свои слабые стороны, скрывает свою дьявольскую принадлежность. Человек, что выставляет свои слабости напоказ, проповедует массам дьявольское учение. Человек, что давит на других своим предполагаемым совершенством, провоцирует и способствует возникновению новых дьявольских очагов возгорания. Ни одна религия не преподносит нам Бога, а подсовывает так называемого Сына Божьего. Оно и понятно, ибо люди в человеке тут же найдут недостатки, а Бога никто не должен лапать своими клешнями. Сын же Божий, с него спросу меньше, он может иметь и слабые стороны, и сильные. Слабые стороны Божьего Сына религия всячески прикрывает, обманывает людей, придумывает всякую волшебную чепуху. Этот обман и разумен, и предсказуем. Если бы тот же Иисус не ходил по воде и не доставал из-за пазухи еду для целого народа, то как бы люди поверили в его божественную принадлежность. Если бы Будда не воспылал вдруг ни с того, ни с сего любовью ко всему живому на земле (а по идее ему должно было быть на всех начхать, ибо единственное, что занимает буддиста - это приход индивидуальной нирваны), то как бы он мог привлечь внимание абсолютно всех на отдельно взятом континенте.

Таким образом, религия посредством Сынов Божьих несет нам человеческую основу со всеми ее недостатками. По сути, отдельно взятая религия несет нам какую-то часть (как можно большую) совершенной божественной основы (разумеется, от этой основы ничего, как от таковой, взять нельзя, можно лишь задать направление), сдобренной хорошим куском дьявольской составляющей. Последнее всячески закамуфлировано и спрятано от глаз, но всегда находится богохульниками без проблем. Бог же непогрешим и найти у него недостатки невозможно. До тех пор, пока Богу будет дано какое-то человеческое выражение, он не сможет удовлетворить абсолютно все человечество. Эта часть божественного выбирается инициаторами религии по той причине, ибо они в ней разбираются наилучшим образом, а потому она им наиболее выгодна. Но что им делать теперь с Дьяволом, ибо они не могут признать наличие дьявольского в Божьем сыне (да, к тому же, они эту дьявольскую часть спрятали и всячески от нее отказываются)? Самое время вспомнить о том, что осталось в божественной основе и что они в силу узости мышления любого человеческого организма не смогли притащить в свою религию. Эта часть выглядит самой ненужной, более того - она опасна, ибо ее может подобрать кто-то другой. Ее и выдают за Дьявола. И у религии будет много времени на то, чтобы придать этой части злокозненный и ужасающий вид, расписать наказания и меры воздействия.

Затем приходит другая религия, оттяпывает свой, несколько другой кусок от совершенной основы, куда частично попадает то, что предыдущая религия выдала за дьявольское. И начинаются бессмысленные и бесконечные войны. Но что же при этом делает Дьявол? А Дьявол сидит и смеется. Он остался при своих, его, в силу ханжества, личных амбиций, лжи - в силу человеческого несовершенства, вообще забыли. Им обозвали самого Бога и сами же с собой воюют. Так можно ли Дьявола называть таковым и есть ли он в принципе в человеческом обществе в таком виде, в каком принято его видеть?

Теперь значит, что сделал Булгаков. Он изобразил нам Дьявола человеческого. Использовал его как противовес сыну Божьему и сын Божий у него получился не совсем такой, каким его привыкли видеть все православные. При этом же Божественная основа осталась прежней. Сие вызвало недовольство лишь небольшой части паствы, ибо в основном никто ничего не понял из--за литературной формы произведения и общей незамутненности сознания верующих. По аналогии с Богом, Дьявол не может иметь человеческого воплощения. Даже чисто математически. Если вы глумитесь над Дьяволом, то вы глумитесь и над Богом. Бог и Дьявол - две крайности.

Вероятно, "Мастер и Маргарита" была выходом для какой-то части человечества и самого Булгакова, ибо православная вера записала их в ту самую часть, что с успехом выдает за дьявольскую. Но, если вы изобразили Дьявола в человеческом воплощении, то по аналогии должен быть и Бог. Если вы превозносите Бога где-то в райских кущах, а Дьявол при этом вот он, бегает рядом в грязной ночной рубашке и подвергается критике, то вы и себя причисляете к лику Божьему. Привет вам всем, обуреваемым гордыней, празднословием и летающим в мечтах о вечном. Всякие же архаичные ссылки на то, что Дьявол прятался под кроватью у Каина до тех пор, покуда Авель не наступил ему на хвост, воспринимаю как очень старый прикол в рамках фекалий слоненка, которого по чистой случайности занесло в палеозой и он там чудненько сохранился, опившись кока-колы.

Но, сразу бросается в глаза то, что дьявольская свита получилась у автора не отрицающей Бога, а изъятой откуда-то из Божественной основы. Ни у кого нет сомнений в собственных симпатиях и симпатиях самого Булгакова по отношению к Фаготу, Бегемоту, даже Азазелло. В этом отношении и на основании всего вышесказанного Булгаков абсолютно прав (с ним бы согласился и Ф.М.Достоевский) - дьявольское в нас, это часть нас самих и врагов нужно держать еще ближе. Даже если они враги.

21 июня 2015
LiveLib

Поделиться

boservas

Оценил книгу

Роман Булгакова был, наверное, первой попыткой в советской литературе серьезно осмыслить судьбы российской интеллигенции, оказавшейся в горниле Гражданской войны. По глобальности замысла осмысления переломного момента в истории страны "Белую гвардию" иногда сравнивают с толстовской "Войной и миром".

Булгаков взялся показать место, роль и историческую судьбу русской интеллигенции в обжигающем пламени Гражданской войны. Для своего романа он выбрал эпизод войны, имевший место в Киеве в конце 1918 года - крушение Гетманства, поддерживаемого германскими войсками, и приход в Город войск Директории, а другими словами - петлюровцев.

Семья Турбиных, вокруг которой складывается сюжет романа, во многом напоминает семью Булгаковых. Глава семьи - старший брат Алексей, как и автор - врач, правда, он именно военный врач и кадровый офицер. Младший брат Николай у автора тоже был. То, что прототипом Елены Турбиной стала сестра Варвара, написано в каждом анализе романа, а прототипом её мужа Тальберга стал Иван Павлович Воскресенский, которого Булгаков явно недолюбливал. Да и остальные главные герои вполне узнаваемы, так Мышлаевский списан с друга детства автора - Николая Сынгаевского, а Шервинский с другого друга юности - певца-любителя Юрия Гладыревского.

Но это всё косвенные доказательства автобиографичности, есть более весомые. Например, то что фамилия Турбины возникает здесь не случайно, это девичья фамилия бабушки писателя по материнской линии, а все события разворачиваются в доме с конкретным киевским адресом: Андреевский спуск, дом 13 - это и есть дом, в котором в то сложное время обитала семья Булгаковых.

Киев в романе именуется просто Городом, и такой подход делает описываемые события более глобальными, проецируя их не только на конкретный эпизод, но на все годы войны, появляется некоторый элемент мифичности. Мифичность проявляется и в присутствующем в начале романа сравнении революции с метелью, которая лишь нарастает и, кажется, что ей не будет конца. Так и семья дворян-интеллигентов Тубиных и кружок их друзей выглядит группой людей, затерявшихся в метели.

Роман называется "Белая гвардия", но это не та белая гвардия, которая шла в бой под знамёнами Деникина и Врангеля, это гвардия русской интеллигенции, белая она, потому что, конечно же, еще руководствуется идеями монархизма, недаром герои романа поют "Боже царя храни", а еще её белизна, по крайней мере, в моём восприятии, от той самой метели, которая уносит эту гвардию в неизвестность гражданской войны.

Следует отметить, что народа как такового в романе нет, этим, безусловно, "Гвардия"отличается от книги Толстого. Народная тема присутствует опосредованно через разговоры о судьбах страны и нации, которые ведут герои романа, так звучит мысль о враждебности крестьянства к белому движению, и об отстраненности от белых идей городского мещанства. Но логика приводит автора и героев романа к тому, что народ сам решит судьбу страны, поддержав ту силу, которая в большей степени выражает его интересы. Поэтому и концовка у романа - приход Красной Армии в Город.

Учитывая специфику Города, он все же не Москва, не Царицын, а Киев, то присутствует в романе и тема независимой Украины. Булгаков откровенно иронизирует над этой темой, высмеивается гетманство Скоропадского, официальные чины которого переживают ту же проблему, что и нынешние представители украинской администрации - незнание украинского языка. Опереточность гетманской незалежности сменяется злобной яростью националистически настроенных петлюровцев. Явление последних в Городе начинается с убийства еврея, бегство их из Города заканчивается убийством другого еврея. Эти убитые евреи, конечно же, свидетельства петлюровского антисемитизма, но в системе образов романа эти смерти следует понимать шире - это общая характеристика националистического режима, неприемлемого в русском тогда еще по сути своей городе. Кстати, эпизод с убийством еврея у Цепного моста в ночь на 3 февраля, не придуман писателем, Булгаков в ту ночь в самом деле стал свидетелем этого убийства.

В целом Булгаков справился с главной задачей, которую он ставил перед собой, работая над романом, формулируя её в письме Правительству от 28.03.1930 следующим образом: "изображение русской интеллигенции, как лучшего слоя в нашей стране" и "стать бесстрастно над красными и белыми". По второму тезису рядом с "Белой гвардией" можно поставить шолоховский "Тихий Дон", а вот по первому роман Булгакова остаётся в нашей литературе единственным, если, конечно, не считать, написанную по роману пьесу "Дни Турбиных".

25 января 2021
LiveLib

Поделиться

boservas

Оценил книгу

Роман Булгакова был, наверное, первой попыткой в советской литературе серьезно осмыслить судьбы российской интеллигенции, оказавшейся в горниле Гражданской войны. По глобальности замысла осмысления переломного момента в истории страны "Белую гвардию" иногда сравнивают с толстовской "Войной и миром".

Булгаков взялся показать место, роль и историческую судьбу русской интеллигенции в обжигающем пламени Гражданской войны. Для своего романа он выбрал эпизод войны, имевший место в Киеве в конце 1918 года - крушение Гетманства, поддерживаемого германскими войсками, и приход в Город войск Директории, а другими словами - петлюровцев.

Семья Турбиных, вокруг которой складывается сюжет романа, во многом напоминает семью Булгаковых. Глава семьи - старший брат Алексей, как и автор - врач, правда, он именно военный врач и кадровый офицер. Младший брат Николай у автора тоже был. То, что прототипом Елены Турбиной стала сестра Варвара, написано в каждом анализе романа, а прототипом её мужа Тальберга стал Иван Павлович Воскресенский, которого Булгаков явно недолюбливал. Да и остальные главные герои вполне узнаваемы, так Мышлаевский списан с друга детства автора - Николая Сынгаевского, а Шервинский с другого друга юности - певца-любителя Юрия Гладыревского.

Но это всё косвенные доказательства автобиографичности, есть более весомые. Например, то что фамилия Турбины возникает здесь не случайно, это девичья фамилия бабушки писателя по материнской линии, а все события разворачиваются в доме с конкретным киевским адресом: Андреевский спуск, дом 13 - это и есть дом, в котором в то сложное время обитала семья Булгаковых.

Киев в романе именуется просто Городом, и такой подход делает описываемые события более глобальными, проецируя их не только на конкретный эпизод, но на все годы войны, появляется некоторый элемент мифичности. Мифичность проявляется и в присутствующем в начале романа сравнении революции с метелью, которая лишь нарастает и, кажется, что ей не будет конца. Так и семья дворян-интеллигентов Тубиных и кружок их друзей выглядит группой людей, затерявшихся в метели.

Роман называется "Белая гвардия", но это не та белая гвардия, которая шла в бой под знамёнами Деникина и Врангеля, это гвардия русской интеллигенции, белая она, потому что, конечно же, еще руководствуется идеями монархизма, недаром герои романа поют "Боже царя храни", а еще её белизна, по крайней мере, в моём восприятии, от той самой метели, которая уносит эту гвардию в неизвестность гражданской войны.

Следует отметить, что народа как такового в романе нет, этим, безусловно, "Гвардия"отличается от книги Толстого. Народная тема присутствует опосредованно через разговоры о судьбах страны и нации, которые ведут герои романа, так звучит мысль о враждебности крестьянства к белому движению, и об отстраненности от белых идей городского мещанства. Но логика приводит автора и героев романа к тому, что народ сам решит судьбу страны, поддержав ту силу, которая в большей степени выражает его интересы. Поэтому и концовка у романа - приход Красной Армии в Город.

Учитывая специфику Города, он все же не Москва, не Царицын, а Киев, то присутствует в романе и тема независимой Украины. Булгаков откровенно иронизирует над этой темой, высмеивается гетманство Скоропадского, официальные чины которого переживают ту же проблему, что и нынешние представители украинской администрации - незнание украинского языка. Опереточность гетманской незалежности сменяется злобной яростью националистически настроенных петлюровцев. Явление последних в Городе начинается с убийства еврея, бегство их из Города заканчивается убийством другого еврея. Эти убитые евреи, конечно же, свидетельства петлюровского антисемитизма, но в системе образов романа эти смерти следует понимать шире - это общая характеристика националистического режима, неприемлемого в русском тогда еще по сути своей городе. Кстати, эпизод с убийством еврея у Цепного моста в ночь на 3 февраля, не придуман писателем, Булгаков в ту ночь в самом деле стал свидетелем этого убийства.

В целом Булгаков справился с главной задачей, которую он ставил перед собой, работая над романом, формулируя её в письме Правительству от 28.03.1930 следующим образом: "изображение русской интеллигенции, как лучшего слоя в нашей стране" и "стать бесстрастно над красными и белыми". По второму тезису рядом с "Белой гвардией" можно поставить шолоховский "Тихий Дон", а вот по первому роман Булгакова остаётся в нашей литературе единственным, если, конечно, не считать, написанную по роману пьесу "Дни Турбиных".

25 января 2021
LiveLib

Поделиться

boservas

Оценил книгу

Роман Булгакова был, наверное, первой попыткой в советской литературе серьезно осмыслить судьбы российской интеллигенции, оказавшейся в горниле Гражданской войны. По глобальности замысла осмысления переломного момента в истории страны "Белую гвардию" иногда сравнивают с толстовской "Войной и миром".

Булгаков взялся показать место, роль и историческую судьбу русской интеллигенции в обжигающем пламени Гражданской войны. Для своего романа он выбрал эпизод войны, имевший место в Киеве в конце 1918 года - крушение Гетманства, поддерживаемого германскими войсками, и приход в Город войск Директории, а другими словами - петлюровцев.

Семья Турбиных, вокруг которой складывается сюжет романа, во многом напоминает семью Булгаковых. Глава семьи - старший брат Алексей, как и автор - врач, правда, он именно военный врач и кадровый офицер. Младший брат Николай у автора тоже был. То, что прототипом Елены Турбиной стала сестра Варвара, написано в каждом анализе романа, а прототипом её мужа Тальберга стал Иван Павлович Воскресенский, которого Булгаков явно недолюбливал. Да и остальные главные герои вполне узнаваемы, так Мышлаевский списан с друга детства автора - Николая Сынгаевского, а Шервинский с другого друга юности - певца-любителя Юрия Гладыревского.

Но это всё косвенные доказательства автобиографичности, есть более весомые. Например, то что фамилия Турбины возникает здесь не случайно, это девичья фамилия бабушки писателя по материнской линии, а все события разворачиваются в доме с конкретным киевским адресом: Андреевский спуск, дом 13 - это и есть дом, в котором в то сложное время обитала семья Булгаковых.

Киев в романе именуется просто Городом, и такой подход делает описываемые события более глобальными, проецируя их не только на конкретный эпизод, но на все годы войны, появляется некоторый элемент мифичности. Мифичность проявляется и в присутствующем в начале романа сравнении революции с метелью, которая лишь нарастает и, кажется, что ей не будет конца. Так и семья дворян-интеллигентов Тубиных и кружок их друзей выглядит группой людей, затерявшихся в метели.

Роман называется "Белая гвардия", но это не та белая гвардия, которая шла в бой под знамёнами Деникина и Врангеля, это гвардия русской интеллигенции, белая она, потому что, конечно же, еще руководствуется идеями монархизма, недаром герои романа поют "Боже царя храни", а еще её белизна, по крайней мере, в моём восприятии, от той самой метели, которая уносит эту гвардию в неизвестность гражданской войны.

Следует отметить, что народа как такового в романе нет, этим, безусловно, "Гвардия"отличается от книги Толстого. Народная тема присутствует опосредованно через разговоры о судьбах страны и нации, которые ведут герои романа, так звучит мысль о враждебности крестьянства к белому движению, и об отстраненности от белых идей городского мещанства. Но логика приводит автора и героев романа к тому, что народ сам решит судьбу страны, поддержав ту силу, которая в большей степени выражает его интересы. Поэтому и концовка у романа - приход Красной Армии в Город.

Учитывая специфику Города, он все же не Москва, не Царицын, а Киев, то присутствует в романе и тема независимой Украины. Булгаков откровенно иронизирует над этой темой, высмеивается гетманство Скоропадского, официальные чины которого переживают ту же проблему, что и нынешние представители украинской администрации - незнание украинского языка. Опереточность гетманской незалежности сменяется злобной яростью националистически настроенных петлюровцев. Явление последних в Городе начинается с убийства еврея, бегство их из Города заканчивается убийством другого еврея. Эти убитые евреи, конечно же, свидетельства петлюровского антисемитизма, но в системе образов романа эти смерти следует понимать шире - это общая характеристика националистического режима, неприемлемого в русском тогда еще по сути своей городе. Кстати, эпизод с убийством еврея у Цепного моста в ночь на 3 февраля, не придуман писателем, Булгаков в ту ночь в самом деле стал свидетелем этого убийства.

В целом Булгаков справился с главной задачей, которую он ставил перед собой, работая над романом, формулируя её в письме Правительству от 28.03.1930 следующим образом: "изображение русской интеллигенции, как лучшего слоя в нашей стране" и "стать бесстрастно над красными и белыми". По второму тезису рядом с "Белой гвардией" можно поставить шолоховский "Тихий Дон", а вот по первому роман Булгакова остаётся в нашей литературе единственным, если, конечно, не считать, написанную по роману пьесу "Дни Турбиных".

25 января 2021
LiveLib

Поделиться

boservas

Оценил книгу

Роман Булгакова был, наверное, первой попыткой в советской литературе серьезно осмыслить судьбы российской интеллигенции, оказавшейся в горниле Гражданской войны. По глобальности замысла осмысления переломного момента в истории страны "Белую гвардию" иногда сравнивают с толстовской "Войной и миром".

Булгаков взялся показать место, роль и историческую судьбу русской интеллигенции в обжигающем пламени Гражданской войны. Для своего романа он выбрал эпизод войны, имевший место в Киеве в конце 1918 года - крушение Гетманства, поддерживаемого германскими войсками, и приход в Город войск Директории, а другими словами - петлюровцев.

Семья Турбиных, вокруг которой складывается сюжет романа, во многом напоминает семью Булгаковых. Глава семьи - старший брат Алексей, как и автор - врач, правда, он именно военный врач и кадровый офицер. Младший брат Николай у автора тоже был. То, что прототипом Елены Турбиной стала сестра Варвара, написано в каждом анализе романа, а прототипом её мужа Тальберга стал Иван Павлович Воскресенский, которого Булгаков явно недолюбливал. Да и остальные главные герои вполне узнаваемы, так Мышлаевский списан с друга детства автора - Николая Сынгаевского, а Шервинский с другого друга юности - певца-любителя Юрия Гладыревского.

Но это всё косвенные доказательства автобиографичности, есть более весомые. Например, то что фамилия Турбины возникает здесь не случайно, это девичья фамилия бабушки писателя по материнской линии, а все события разворачиваются в доме с конкретным киевским адресом: Андреевский спуск, дом 13 - это и есть дом, в котором в то сложное время обитала семья Булгаковых.

Киев в романе именуется просто Городом, и такой подход делает описываемые события более глобальными, проецируя их не только на конкретный эпизод, но на все годы войны, появляется некоторый элемент мифичности. Мифичность проявляется и в присутствующем в начале романа сравнении революции с метелью, которая лишь нарастает и, кажется, что ей не будет конца. Так и семья дворян-интеллигентов Тубиных и кружок их друзей выглядит группой людей, затерявшихся в метели.

Роман называется "Белая гвардия", но это не та белая гвардия, которая шла в бой под знамёнами Деникина и Врангеля, это гвардия русской интеллигенции, белая она, потому что, конечно же, еще руководствуется идеями монархизма, недаром герои романа поют "Боже царя храни", а еще её белизна, по крайней мере, в моём восприятии, от той самой метели, которая уносит эту гвардию в неизвестность гражданской войны.

Следует отметить, что народа как такового в романе нет, этим, безусловно, "Гвардия"отличается от книги Толстого. Народная тема присутствует опосредованно через разговоры о судьбах страны и нации, которые ведут герои романа, так звучит мысль о враждебности крестьянства к белому движению, и об отстраненности от белых идей городского мещанства. Но логика приводит автора и героев романа к тому, что народ сам решит судьбу страны, поддержав ту силу, которая в большей степени выражает его интересы. Поэтому и концовка у романа - приход Красной Армии в Город.

Учитывая специфику Города, он все же не Москва, не Царицын, а Киев, то присутствует в романе и тема независимой Украины. Булгаков откровенно иронизирует над этой темой, высмеивается гетманство Скоропадского, официальные чины которого переживают ту же проблему, что и нынешние представители украинской администрации - незнание украинского языка. Опереточность гетманской незалежности сменяется злобной яростью националистически настроенных петлюровцев. Явление последних в Городе начинается с убийства еврея, бегство их из Города заканчивается убийством другого еврея. Эти убитые евреи, конечно же, свидетельства петлюровского антисемитизма, но в системе образов романа эти смерти следует понимать шире - это общая характеристика националистического режима, неприемлемого в русском тогда еще по сути своей городе. Кстати, эпизод с убийством еврея у Цепного моста в ночь на 3 февраля, не придуман писателем, Булгаков в ту ночь в самом деле стал свидетелем этого убийства.

В целом Булгаков справился с главной задачей, которую он ставил перед собой, работая над романом, формулируя её в письме Правительству от 28.03.1930 следующим образом: "изображение русской интеллигенции, как лучшего слоя в нашей стране" и "стать бесстрастно над красными и белыми". По второму тезису рядом с "Белой гвардией" можно поставить шолоховский "Тихий Дон", а вот по первому роман Булгакова остаётся в нашей литературе единственным, если, конечно, не считать, написанную по роману пьесу "Дни Турбиных".

25 января 2021
LiveLib

Поделиться