– Ладно… Едем дальше, впереди нелёгкая дорога. А о своих ошибках и проступках будем печалиться, когда вернёмся домой.

Шэйн улыбнулся и воскликнул:

– Вот это больше похоже на Борена, которого я знаю! Чтоб я совсем успокоился, пригрози ещё убить меня, погляди на меня исподлобья или что-нибудь в этом духе.

Борен даже улыбнулся от этой насмешки и сказал:

– Это успеется.

Напарники замолкли на время и ускоренно двинулись к перевалу Фанлона. Шэйн порой смотрел на Варасский пик, который становился всё ближе, разглядывал пышные леса и узкие речки, через которые были перекинуты дощатые мосты. Дорога до гор была спокойной: Борен в основном молчал и обдумывал события в Тоссене, а Шэйн развлекал его редкими шутками и сдержанно радовался прекрасной солнечной погоде.

Земля под копытами коней постепенно менялась, пока не стала серой пылью и мелкой щебёнкой. Пройдя узкий лесок, Борен остановился посреди дороги и поднял глаза на величественный Варасский пик, уходящий своей вершиной в облака. Они стояли в километре от его подножия, и теперь ни деревья, ни холмы не скрывали всё его титаническое скалистое тело. Шэйн догнал напарника и, увидев горы, широко раскрыл глаза.

– Чтоб мне провалиться… – ошеломлённо пробормотал вор. – Он ещё больше, чем казалось!

Борен улыбнулся и посмотрел на замершего напарника. Шэйн бегал глазами по утёсам, скалам и разломам, украсившим пик. Через перевал от Варасской вершины виднелось Плато Энкарны, а за ним и хребет, носящий то же имя. Борен окинул взглядом эти горные массивы и сказал:

– Каждый раз, приезжая к этому пику, я думаю о нашей ничтожности.

– Что ты имеешь в виду? – уточнил Шэйн, загипнотизированный пейзажем.

Борен медленно повёл коня вперёд и, обводя жестом представший перед ним вид, продолжил:

– Представь огромного рыцаря в латах! Что для него муравьи, суетящиеся под железной ступнёй? Что они могут ему сделать?

– Защекотать, – усмехнулся Шэйн и пожал плечами. – Или заползти в какое-нибудь неудобное место.

– Только на это мы и способны. Временный зуд на теле вечной природы… – грустно заключил разведчик. – Посмотри на эти горы, Шэйн. Они бессмертны! Они видели всех наших предков, увидят любых наших потомков, а сейчас лишь смеются над тем, что грядёт. Смотрят с высоты небес на наши войны, раздор, на жадность и жестокость… Рыцарь может взять ведро воды и в миг уничтожить любой муравейник. А что, если Боги тоже решат дать природе ведро? Выстоят ли наши муравейники?

Шэйн не разделял философский настрой Борена и лишь приподнял брови на секунду. Он был смущён масштабом размышлений напарника и не привык смотреть на мир так широко, поэтому постарался приземлить разговор:

– Нас сейчас беспокоит прежде всего муравейник под названием Лаварден. И нам нужно двигаться дальше, если мы не хотим, чтобы его смыло.

Борен медленно покивал и двинулся дальше по дороге. Шэйн следовал за ним, разглядывая белоснежные вершины.

– Борен! – Шэйн окликнул его и поравнялся на дороге, чтобы было удобнее задавать вопросы. – Ты говорил, что наша цель за перевалом Фанлона. Мы ведь уже на нём, да?

Борен кивнул. Вор, предвкушающий скорое завершение миссии, распалился:

– Так, погоди, и что мы будем делать-то? Найдём армию Ренамира, попытаемся в неё проникнуть и… что?

– Раздобудем форму его солдат, нацепим гербы Геллерхола и придём на аудиенцию. Я передам ему все сведения и предложение Тавиша, выслушаю его и… не знаю. Буду молиться всем Богам, чтобы он согласился и не стал осаждать Лаварден.

– А если он откажется? – беспокоился Шэйн.

– Тогда мы обречены, – Борен опустил взгляд, но тут же встряхнул головой, не желая думать о таком ходе событий.

Напарники следовали намеченному пути до заката, а затем сделали привал на ночь, спрятавшись между скал. Чтобы разжечь хотя бы небольшой костёр и разогреть затвердевшее мясо, Борен использовал старые рогатины в качестве топлива. Была сожжена и пара мешков из скарба, вместе со старыми, испортившимися продуктами. Шэйн попытался откусить зачерствевший хлеб, но лишь поморщился, смыкая на нём зубы, и тоже бросил в огонь. Сняв последние грибы из связки, он разделил их с Бореном, смотал шнур в кольцо и спрятал. Разведчик перепроверил запасы и доложил:

– У нас еды ещё на сутки. За Варасским пиком равнины, там мы можем найти только мелкую дичь или рептилий, сильно не наешься. Я рассчитывал пополниться в нашем трактире, но мы оба помним, что было не до припасов.

– Успели лишь воды набрать, – с сожалением кивнул Шэйн.

– Да… Можно добраться до Гата-Пелерона, в нём водится много живности. Там же и хорошие места, чтобы скрыться и дождаться Ренамира.

– Где это? – не имея ни малейшего понятия о местности, спрашивал Шэйн. – И что, если мы как раз пересечёмся с ним?

Борен поворошил угли палочкой и усмехнулся:

– Думаешь, мы можем упустить из виду целую армию, по голой равнине идущую в Никантир, самый большой город Верувины? Сомневаюсь. Через Гата-Пелерон они точно не пойдут, этот лес непроходим для войска, так что ждём их в поле. Горы не оставляют Ренамиру выбора.

– Опять ты о своих горах, – улыбнулся Шэйн, прожёвывая не самое свежее мясо.

Борен улыбнулся в ответ и посмотрел на чёрный силуэт Варасского пика, за которым робко спряталась луна. Небо этой ночью было ясное, полное звёзд, которые особенно хорошо видны в горах центральной Верувины. Воздух здесь был чистый и свежий – один глубокий вдох как будто сразу наполнял жизненной силой. Борен бывал здесь уже много раз, путешествуя по Верувине ради сведений; он приезжал и в скрытый за хребтами Стайна белокаменный Тагервинд, и в сияющий, пузатый Никантир, покрывший огромный холм своими людными улицами, и в ветренный Геллерхол, разрезающий горизонт мраморным обелиском посреди города, и в Пелетейн, спрятавшийся в восточных лесах. Во всей Верувине было лишь одно место, уехав из которого, Борен никогда не возвращался – Регор. Гордый красный бастион и единственное место, в котором дома возводятся исключительно из камня. Обычно города Верувины разрастаются в горизонтальной плоскости, Регор же – растёт в вертикальной, так и не решаясь выступить подальше от своих ярких многовековых стен. Борен уже стал забывать, как выглядит его родина, но он не горел желанием вспоминать – слишком много ран в его душе бередили улицы каменного города.

– Эй, ты в порядке? – вдруг окликнул его Шэйн, наклонившись пониже, чтобы заглянуть в глаза.

– Что? – встрепенулся Борен. – Да-да, я… просто думал кое о чём.

– Ты двадцать минут просмотрел в одну точку. Видать, нелёгкая была дума, а? Пора спать, напарник. Завтра судьбоносный день.

– Пора, – устало согласился разведчик и расположился у костерка на походном плаще, но вдруг вскочил обратно. – Чуть не забыл! Я хочу кое-что тебе… отдать.

Борен протянул руки к седельным сумкам, снятым с его коня, достал оттуда небольшой тканевый свёрток и вынул из него грубоватый, плоский костяной нож, выточенный из оленьего рога. На месте навершия было отверстие, а у основания лезвия был выгравирован символ. Этот знак принадлежал к старой верувинской письменности и при прочтении звучал как «Ш». Борен протянул нож напарнику и с нетерпением ждал его реакции. Шэйн удивился неожиданному дару от разведчика, осмотрел его в руках и ответил, пародируя его:

– «Отдать»! Это называется подарок, дубина! И… что-то я не помню, когда последний раз получал что-то в дар, кроме еды. Спасибо! Буду носить с собой.

Шэйн достал из своих сумок ожерелье Надины, сдёрнул с него украшения и оставил лишь цепочку, которую продел в рукоять ножа, повесил себе на шею и застегнул.

– Вот теперь… можно спать спокойно, – улыбнулся он, с обычной для него излишней демонстративностью поклонился Борену и расположился на плаще у гаснущего костра.

Борен сдержанно улыбнулся в ответ и лёг с противоположной стороны от огня. Вскоре, под тихий шум горных ветров, они оба задремали.

Ночь прошла спокойно, но утром Шэйн проснулся с готовностью ко всему самому худшему. Он ещё не открыл глаза и решил заранее посмеяться в лицо судьбе:

– Я надеюсь, у моего горла уже чей-то меч или топор, а то будет не интересно.

Но ответа не последовало. Шэйн открыл глаза, поднялся и не увидел вокруг никого живого, в том числе Борена. Плащ разведчика лежал у давно погасшего костра, здесь же осталось его снаряжение, кроме лука и меча. Кони были подвязаны к колышку, вбитому между камней, – осматривались, обнюхивали землю в поисках завтрака. Шэйн подошёл к своему скакуну, погладил его по шее и заговорил:

– Спокойно, Анталис. Скоро выйдем на равнины, там покормитесь. Ты друга моего не видел?

Шэйн осмотрелся и предположил, что Борен отошёл справить нужду или просто изучить местность перед уездом. Вор прошёлся по лагерю, накинул походный плащ и поёжился – утром на перевале было намного холоднее, чем в землях Найдегера. Шли минуты, а Борен всё не возвращался. Шэйн вышел на дорогу, посмотрел в обе стороны, но нигде не обнаружил напарника. Теперь он уже чувствовал явную тревогу, постепенно перерастающую в страх.

– Где же ты есть, любитель гор… – бормотал Шэйн, потирая плечи.

Он вернулся в лагерь и вдруг увидел, как двух коней обходит мужчина со шкурой какого-то маленького животного на плечах. Незнакомец осмотрел лошадей, поглядел на их зубы, копыта, а затем заметил Шэйна и упёр руки в пояс.

– Хорошие кони. Откуда? – спросил он.

В манере этого человека было что-то резкое, агрессивное, громкое по своей натуре. Он явно был не из тех краёв, откуда прибыли напарники. Шэйн медленно опустил пальцы на рукоять меча и напрягся:

– Ты кто такой? И какое тебе дело до наших коней?

Незнакомец проигнорировал эти вопросы и снова оглядел скакунов. Он стал обходить их по очередному кругу, наклонялся то в один бок, то в другой, хлопал их по спине и шее, а затем и вовсе попытался сунуть ногу в стремя коня Борена и запрыгнуть в седло, но вороной скакун отпрыгнул в сторону и сбросил чужака. Мужчина упал на камни и рассмеялся.

– Бойкий! – воскликнул он и поднялся с улыбкой на лице. – Тяжело будет приструнить, сразу не продадим.

– «Продадим»?! – изумился Шэйн и обнажил клинок. – Я тебя ещё раз спрашиваю: кто ты? Отвечай!

Незнакомец посмотрел на меч и усмехнулся:

– Не, брат, вопросы тут не ты задаёшь. Это наш перевал!

– Чей это – «наш»? – переспросил Шэйн. – Куда ни плюнь, всё «чьё-то» тут у вас.

Крепкая рука вдруг обхватила его за шею, а в поясницу упёрлось что-то острое.

– Наш, – прошипел на ухо неприятный, хриплый голос.

Шэйн сперва испугался, а затем вдруг громко захохотал.

– В чём хохма, южанин? – сурово спросил незнакомец, приставший к коням.

Вор отсмеялся и сказал:

– Да вот уже какой день меня пытаются убить за какие-то пустяки: за то, что не туда пришёл, не то взял, не там уснул, не с теми связался… Теперь вдруг я поехал через «ваш» перевал – вот так удача! Но кое в чём вы, ребята, ошиблись. Это не ваш перевал, а наш, – закончил Шэйн с особо угрожающей интонацией.

– Чей это – «наш»? – спародировал его незнакомец и подошёл ближе.

Шэйн надменно занёс голову, не выпуская меча из руки, и ответил:

– Я командир отряда разведчиков из Лавардена. Переверните плащ справа от костра и увидите на нём герб! Сейчас за скалами прячутся семь превосходных стрелков, которые ждут моего приказа. Я не отдал его до сих пор лишь потому, что хочу знать сперва, кто вы такие.

Незнакомец напрягся и стал тревожно осматриваться.

– Лжёшь, собака! – рявкнул он. – Мы осмотрели скалы, никого там не было!

– Плохо смотрели, – с лица Шэйна не сходила довольная улыбка во время всего разговора. – Советую отпустить меня, разворачиваться и уходить, если вам дороги ваши жалкие шкуры. Иначе…