Внизу слышалась многоголосая брань и удары по дереву, а в комнате Шэйна наступила подозрительная тишина. Борен пошёл к двери напарника, наступая только на самые края досок, чтобы они не скрипели. Он приготовился ко второй схватке – теперь уже в комнате Шэйна. Но когда он осторожно заглянул за дверь, что-то внутри него сжалось от вида побитого напарника. Вор лежал на полу без сознания, на его лице была пара синяков и ссадин. Борен замялся на лишнюю секунду, столкнувшись с незнакомой эмоцией, и один из захватчиков заметил его. Высокий тренированный бандит с лысой головой обернулся и вскрикнул:

– Ты! Ястреб, его надо живым брать, это тот самый…

Борен вышел из-за стены, сделал шаг в комнату с мечом наперевес и сказал:

– Ястреб? Что за дурацкое прозвище…

Перед ним было три человека. Все они были вооружены дубинами, а в комнате было достаточно тесно для групповой схватки, к тому же у Борена было намного больше опыта в бою на открытом пространстве. Высокий и лысый встал правее, у окна, и размахивал дубиной перед собой. «Ястреб», сгорбившийся над Шэйном, обернулся и показал причину своего прозвища: у него был горбатый выразительный нос и яркие, почти жёлтого цвета глаза под чёрными бровями. Третий бандит в комнате встал слева от главного, у кровати Шэйна, – он был поменьше ростом и довольно худой, но на руках виднелись рельефные мышцы и набухшие вены, проступающие сквозь тонкую кожу.

Ястреб вздохнул, осмотрел Борена и сказал:

– Может, обойдёмся без лишней крови? Если бы я сразу знал, что вы оба здесь, визит выглядел бы иначе. Порой, погнавшись за одним зайцем, убиваешь обоих – удивительно!

Борен помотал головой и покрепче сжал меч:

– Извини, но я усложню тебе задачу. Если в твоей голове человеческий мозг, а не птичий, то ты должен понимать, что Найдегер – сраное убожество и садист. Живьём я к нему не отправлюсь.

Ястреб на секунду глянул в окно и кивнул:

– Да…

Его товарищи удивлённо переглянулись, а предводитель тут же продолжил:

– Но он хорошо нам платит. Кормит нас. Мы же избавляем его от угроз. Как только с ворот пришла весть, что в город въехал человек с гербом Лавардена на плаще, я сразу почувствовал, что это можешь быть ты. Странно, что ты не додумался спрятать его… зачем показался?

Борен хмыкнул и ответил, не расслабляясь ни на секунду:

– Хотел проверить вашу бдительность и зря понадеялся, что вы позабыли старые обиды. С пониманием людей у меня всегда было не очень.

– Правда? – Ястреб приподнял правую бровь, изображая лёгкое удивление. – По результатам твоего прошлого визита так не скажешь.

– Случайный успех. Я был молод и удачлив, – спокойно парировал Борен. – Да и каждый второй в городе уже, небось, знает, что Найдегер спит в одной кровати со своей сестрой.

Высокий лысый бандит изумился и воскликнул:

– Чего ты сказал?!

Он вопросительно уставился на Ястреба, но тот не сводил жёлтых глаз с Борена и говорил лишь с ним:

– Вот поэтому-то мы тебя и не забыли, лаварденец. Никто этого не знает. И так должно оставаться впредь. Опусти меч!

Борен слегка улыбнулся и продолжил:

– То есть, про то, что «племянница» – это его дочь, тоже никто не знает?

– Чего-о?! – повторил высокий бандит и вытаращил глаза.

Ястреб сделал шаг вперёд и заговорил с тихой злобой в голосе:

– Заткни пасть и бросай оружие… Сейчас же!

Но Борен будто игнорировал угрозу:

– И вообще странно вы всё спланировали, я ведь мог сбежать! Просто друга оставлять не хотел, но тут столько открытых окон, балконов, есть люк на чердак…

Низкорослый бандит впервые за несколько минут подал голос:

– Вокруг сорок наших людей, тебе не уйти!

Он звучал нервно, испуганно. Ястреб коротко посмотрел на него и нахмурился. Высокий бандит сначала даже хотел что-то возразить, но всё вовремя понял и остановился.

– Их явно не сорок, – снова слегка улыбнулся Борен. – Их не больше дюжины, двоих я уже убил. Сейчас вас перережу и…

– Мне это надоело! – прорычал Ястреб и ринулся вперёд, но произошло то, чего он не мог ожидать.

За его спиной возник Шэйн, выпрямился в полный рост, быстро размахнулся ножом и крикнул:

– Мне тоже!

Он вонзил лезвие в спину Ястреба до самой рукояти, повалил его на пол и истошно завопил:

– Руби их, Борен!

И Борен начал рубить. Он ринулся на низкорослого бандита и решил сразу от него избавиться. Бедолага и так боялся худших исходов, а тут ещё и внезапное нападение Шэйна, от которого он просто потерялся в пространстве и не успел среагировать. Его живот был вспорот от бока до бока раньше, чем он понял, что происходит. Но выживший напарник не растерялся – ударил Борена дубиной по лопаткам, прибил его к стене и одной рукой зажал запястье вооружённой руки разведчика, а другой стал его душить. Борен был хорошо тренирован, но оказался в неудобном положении для получения превосходства. Он пытался отбиться ногами, сбить с себя душащую руку, но постепенно терял контроль. Шэйн заметил это, прекратил кромсать ножом Ястреба и бросился спасать друга – он с небольшого разгона вонзил нож в поясницу бандита, выдернул его обратно и тут же вонзил в середину спины, разрезая мышцы, идущие вдоль позвоночника. Борен освободился от рук врага и перерезал ему горло мечом. В живых остался только низкий, напуганный до смерти захватчик, который лежал у кровати Шэйна, не моргая смотрел на свой разрезанный живот и тихо рыдал. Борен подошёл к нему и приставил меч к горлу.

– Нет… – простонал бандит. – Пожалуйста… Мне плевать на них всех… и… и на лорда вшивого. Просто деньги были нужны, вот и… вот и хрен мне, сдохну, как собака.

По щекам бандита одна за другой катились слёзы, смешивались с каплями крови на лице и падали на рубаху. Из-под его трясущихся пальцев виднелись внутренности, которые так и грозились вывалиться наружу. Он попросил пощады, но тут же поник, и в его глазах отразилось смирение с неизбежной смертью.

– Мне это знакомо, – с неожиданным сочувствием сказал Шэйн, глядя на того, кто минуту назад был ему врагом. – Пожалей.

Бандит запрокинул голову, обнажая молодую загорелую шею, и сказал:

– Нет… толку. Не жилец я. Режь, избавь от мучений.

Борен не стал перерезать ему горло, но приставил острие меча к груди – там, где у бандита должно быть сердце. Шэйн отвернулся и стал спешно собирать свои вещи. Бандит закрыл глаза и через секунду, не издав ни единого лишнего звука, простился с жизнью. Борен вытер меч об его одежду и убрал в ножны. Он посмотрел на Шэйна, который уже перекинул через торс мешок на верёвке, и сказал:

– Есть разговор, но потом. Сейчас надо убираться отсюда.

– Ага, – печально согласился Шэйн, чувствуя, что вина за все отнятые сегодня жизни лежит на нём.

Они вылезли в окно, спустились по навесу, устланному соломой, и спрыгнули на дорогу прямо перед своими скакунами. Здесь же стоял ещё один человек с дубиной, спиной к ним – сутулый, среднего роста, с нелепым тканевым койфом на голове. Он не заметил, что поводья были сняты с коновязи и что в одну из седельных сумок Борен старательно запихивал свёрнутый плащ с гербом. Бандит обернулся, увидел внезапно оказавшихся в сёдлах наездников и закричал:

– Эй! Стоять! Коней не трогать! Вы кто такие?!

Борен пожал плечами и ответил:

– Наверное, те, за кем вы пришли.

Шэйн широко улыбнулся, поклонился бандиту из седла и добавил:

– И те, кого вы упустили!

Бандит стал размахивать дубиной и кричать, но Борен проигнорировал его, натянул поводья и перевёл коня с места сразу в галоп. Шэйн этого не умел, поэтому разогнался по улице более постепенно, но и он не оставил врагам шанса угнаться. Из трактира наружу выбежал ещё один захватчик и закричал на всю улицу:

– Ястреба убили!

В этот момент напарники уже скрылись среди улиц. Без лишних подозрений и погони они миновали восточный Тоссен, бурей пролетели мимо городских ворот и вышли из шумного, беспокойного города на дорогу, по которой поехали дальше на север – к перевалу Фанлона. Через некоторое время Шэйн хлестнул поводьями, поравнялся с напарником и обречённо произнёс:

– Ну, начинай свой «разговор». А то я не пойму, от чего меня распирает сильнее – от страха или от интриги.

Борен вздохнул и заговорил:

– Надеюсь, ты понимаешь, сколько людей сегодня пострадало. Когда ты отправился «за деньгами», я знал, как именно ты их добудешь, но положился на твой опыт и навыки. Думал, ты прошмыгнёшь по рынку, сдёрнешь пару кошелей, и все будут счастливы. А ты обокрал Надину, чтоб её! И привёл к нам целую кучу головорезов Найдегера!

– «Пострадало людей» – это сильно сказано, они ведь бесчестные твари, которые за монету тебе глотку перережут, – оправдывался Шэйн.

– Я говорю не о них, а о служанке, которой они как раз перерезали горло, пока ты притворялся отрубившимся! Они узнали, что я тоже в этом трактире и решили тихо подобраться. Но тихо не получилось. Возможно, трактирщик тоже мёртв, а то и пара-тройка невинных посетителей!

Шэйн обдумал всё произошедшее и ему показалось, что виноват не он один:

– Но погоди, ты же пошёл «подчищать хвосты»! Видно, так себе подчистил, раз к нам припёрлась целая армия болванов с дубинками, которая хотела избавиться от меня, а тебя взять живьём. Они не говорили: «Это он свистнул кошель Надины», их целью были мы оба!

Борен замолчал на несколько секунд, а затем спокойно и мрачно ответил:

– Обо мне они узнали случайно. И ты знаешь не всё. Вчера я избавился от преследователей и наблюдателей, но… ты всполошил город, подтолкнул лорда спустись псов с цепей. Пусть даже виноваты мы оба, и всё же… Ладно, не важно. Напортачили, теперь жить с этим.

Шэйн заметил, что его напарник стал печальнее, и теперь захотел поддержать его как друга и как человека, с которым его связывала уже целая цепочка событий:

– Эй, мы ведь идём этим путём ради великой цели, так? Спасаем целый город от ужасной осады. С самого начала было ясно, что это не беззаботная поездка в соседний край. Ты исполняешь приказ своего почти-отца, а я хочу спасти мать. Украли деньги? Значит, нам они нужнее. Пролили кровь? Значит, так было надо.

Борен нахмурился и недовольно пробурчал в ответ:

– Ты думаешь только о своей беде, а не о городе. Легкомысленный и живущий без оглядки – наверное, тебе это свойственно.

– А ты? – усмехнулся в ответ Шэйн. – Ты ведь пошёл на это из чувства долга, а не ради лаварденцев. А откуда это чувство? Что это за долг? Да ты просто сам себе не сможешь простить, если окажешься слабаком, который подведёт Тавиша. Он возлагает на тебя огромные надежды. Борен, да он доверил тебе судьбу целого города, ты это понимаешь? Весь Лаварден изменится так, как ты определишь – и так, как решит Ренамир после твоих слов! Конечно, ты понимаешь. И ты не можешь его подвести, ведь никогда не простишь себе поражения. Ну, скажи, что я не прав!

Борен замкнулся. Он осознавал, что доля правды в словах Шэйна точно есть, и сам только недавно говорил о том, что обязан Тавишу жизнью, но ведь он же и привил себе это чувство обязанности и при желании мог от него освободиться. Но «освобождаться» Борен не хотел. Он обладал непоколебимой уверенностью в том, что исполняет своё предназначение – идёт путём, который ему предписан Богами.

– Вот и всё, – продолжил Шэйн, нарушая временную тишину между ними. – Нельзя нам скорбеть сейчас. Нельзя сомневаться. А ты то и дело сомневаешься, как ни посмотрю на твою кислую морду!

Борен серьёзно отнёсся к словам Шэйна и решил, что должен победить в своей внутренней борьбе с совестью: