Они спокойно спустились к равнинам и с одной короткой ночёвкой пересекли их в пути до родины. Каждый рыцарь в отряде Алвара родился в Регоре, ценил и любил свой город, но каждый – по-своему. Хорн мечтал проявить себя и занять место подле Эдергейра, от чего был уже не столь далеко. Севинд был тренером по фехтованию у новичков и легендарным дуэлянтом – одним из тех, про кого можно было без преуменьшения сказать, что клинки приросли к его рукам. А Лайнен просто довольствовался самой концепцией рыцарской славы – чем больше ты сделал, тем больше о тебе говорят. Регор был, возможно, единственным городом в Верувине, в котором можно было стать настоящим героем народа, при этом никого не обманув, не отравив, не подставив и не опозорив публично. Сам же Алвар просто безупречно исполнял приказы Эдергейра, помогал рыцарям осознать себя и обрести цель, но вместе с тем порой страдал от одиночества. Дунман не раз пытался затащить его в трактир, но печальный рыцарь был непреклонен, ведь знал – если он начнёт пить, то не сможет закончить. Его жена, Лиата, от которой теперь осталась лишь яркая лента, была очаровательной и доброй женщиной. Алвар вместе с любимой мечтал о детях, но боги решили иначе и не одарили их потомками. Лиата утешала мужа и всё равно делала его счастливым настолько, насколько это было возможно, пока восемь лет назад не скончалась от неизвестной болезни. С тех пор улыбка начала постепенно исчезать с лица Алвара, а каждое её появление было всё более сдержанным, подавленным, либо вызванным вовсе не радостью. Иногда он как будто сам задавал себе вопрос: «Как я могу улыбаться, когда она мертва?». И вот, одинокий рыцарь снова возвращался в город, где жил теперь в пустующем доме.

На третий день пути зелёный горизонт был разрублен оттенками красноватого гранита и белого Тагервиндского камня. Красный бастион скрывал величественные строения – дома, мастерские, башни, храм Фанлона, в котором рыцарям выдавали их титулы и награды, и теперь где-то среди них прятались люди, желающие разрушить Регор изнутри. Алвар остановился на дороге, взглянул на город и увидел, что в южной его части из-за стен поднимается большой столб дыма.

– Это не к добру… – сказал он и снова повёл коня вперёд.

Лайнен устало нагнал командира, прокашлялся и стал расспрашивать:

– А что конкретно мы будем делать? Ворвёмся в толпу и порубим мятежников в салат?

– Меня бы это устроило, – подхватил Севинд и усмехнулся.

– Для начала осмотримся, – ответил Алвар и хлестнул поводьями, подгоняя коня вперёд. – Затем попробуем поговорить с ними по-хорошему! Если не оставят нам выбора, убиваем всех причастных на пути, пока остальные не одумаются. Используйте свои лучшие аргументы для того, чтобы ясно дать людям понять: у Эдергейра всё под контролем, людей он ценит и уважает, а война будет выиграна, потому что на нашей стороне масса преимуществ, кроме численного, но оно нам и не нужно.

– Алвар… – обратился Хорн, догоняя командира. – Ты не боишься, что нас зажмут? Нас ведь всего четверо.

– Держимся вместе и сохраняем бдительность, – уверенно ответил Алвар. – Их может быть много, но они не сравнятся с нами в устрашении и подрыве боевого духа. По этой части я полагаюсь на Севинда.

– Ещё бы, – хмыкнул рыцарь с тесаками и размял шею, не снимая шлема.

Через час рыцари приблизились к вратам величественного бастиона, который в свете вечернего солнца казался глиняным, но это было лишь иллюзией. Стены Регора были одними из самых высоких и прочных во всей Верувине – и, в отличие от других крепостей, за ними регулярно следили, ремонтировали и укрепляли. Чтобы пробиться в город, потребовалось бы громить его катапультами несколько дней, либо пробить тараном один из барбаканов с тройными стальными воротами, у которых был разделённый механизм запирания. Эдергейр считал, что только так можно подарить жителям города чувство настоящей безопасности, но он не предполагал, что изнутри толстые стены могут казаться непреодолимой ловушкой. Из любого города можно сбежать, но если людей запрут в Регоре, то им останется только прыгать со стен в ров – многие это понимали и опасались того дня, когда ворота ни с того ни с сего закроются.

Рыцари проехали по выложенной камнями дороге к бастиону, затем пересекли ров по откидному мосту и поприветствовали стражей у барбакана. Алвар остановился и обратился к одному из них:

– Опишите положение дел в городе. Что ждёт нас на улицах?

– Пока ничего серьёзного, господин Алвар, – страж пожал плечами и обернулся на улицы Регора. – Но знаете… может, интуиция меня подводит, но чувствую какое-то повисшее в воздухе напряжение. Как будто назревает нечто ужасное. Вас ведь прислал его высочество Эдергейр?

– Именно так, – кивнул Алвар и направился в город вместе со своими компаньонами. – Благодарю вас, будьте бдительны и не выпускайте никого за врата ближайшие сутки! Передайте остальным привратникам бастиона такой же приказ от имени лорда Эдергейра!

– Будет сделано, господин!

Страж коротко поклонился Алвару и побежал наверх по каменным ступеням за стеной. Хорн подскакал поближе, слегка наклонился к командиру отряда и спросил с характерным ему упрёком:

– А не много ли чести, Алвар: приказы от имени Эдергейра отдавать?

Алвар уже начал чувствовать раздражение от манер язвительного рыцаря и не стал себя сдерживать:

– А не много ли дерзости: так разговаривать с командиром и осуждать его решения, Хорн? Я действую от имени его высочества исключительно в интересах города, а не потому, что мне нравится чувство власти и повышенных полномочий. Не уверен, что ты способен придерживаться такой же позиции – наверное, именно поэтому Эдергейр всё ещё не сделал тебя своим советником! Вот и задумайся, а заодно повтори про себя второе слово клятвы пару раз.

Хорн замолк и снова отвернулся, как он делал каждый раз, когда проигрывал в словесном поединке. В глубине души он понимал, что Алвар прав, но на поверхности его эмоциональной натуры была лишь зависть и обида. Разумеется, он не считал, что нарушает второе слово, но излишне провоцировать командира тоже не хотел.

Рыцари проехали по улицам и встретили неожиданное количество подозрительных взглядов. Люди вокруг шептались, указывали на них пальцами и прятали лица, как будто регорские рыцари – не основа всего города и его культуры, а нежелательные гости. В это время в пределах бастиона остались лишь малочисленные патрули и резервный гарнизон, поэтому порядок на улицах оказался под угрозой. Когда отряд достиг центральной площади, Алвар остановил подчинённых и внимательно осмотрел собравшуюся толпу: около двух сотен человек слушали худого глазастого мужчину, который поднялся на эшафот для публичных казней, указывал на плаху и громко выкрикивал:

– Здесь! Здесь обезглавливают не вас, а вашу свободу! Не много ли рыцари себе позволяли в последние годы? Задумайтесь, люди! Они едят ваш хлеб! Они убивают вас оружием, выкованным вашими же руками! А что получаете вы? Горсть медяков? Крышу над головой? Слышали ли вы о том, как живут люди в других землях? В Лавардене? В Кеотисе? Или хотя бы в вольном Фориане, в городе ваших соседей? А знаете ли вы, как теперь живут люди на территории Ренской Империи? Ренамир объединил их всех, он заботится о них, помогает обездоленным, возвышает достойных! А что Эдергейр сделал для вас?

К этому моменту Севинд с молчаливого позволения Алвара уже подошёл к эшафоту и стал медленно подниматься на него по скрипящим ступеням.

– Ну, для начала, он спроектировал самый безопасный замок во всей Верувине, – заговорил рыцарь, тихо бряцая доспехами при каждом шаге. – Это – во-первых. Во-вторых, никого здесь силой не держат, не нравятся условия и законы – езжайте в ваши Лавардены, Кеотисы или что вы там предлагаете, не надо изображать Эдергейра тираном, кастрирующим волю своего народа. В-третьих…

Севинд уже подошёл вплотную к оратору и встал в полутора шагах перед ним, положив правую руку на рукоять тесака. Рыцарь окинул незнакомца быстрым взглядом и повернулся к людям на площади:

– В-третьих, захваченные города сейчас полны смуты, в них царит хаос. Регор же – воплощение порядка, во всяком случае, до тех пор, пока не появляются вот такие крикуны, вестники раздора. Я Севинд, мы с вами знакомы давно, ваши сыны и братья учились у меня, стояли со мной на одном плацу, разве нет?

Некоторые головы в толпе солидарно покивали в ответ. Алвар и двое оставшихся на месте рыцарей наблюдали за речью их союзника издалека, а Севинд продолжал, резко указав пальцем на замолкшего оратора:

– А кто он такой? Хоть кто-нибудь из вас знает его?

– Я слуга народа, такой же, как и каждый на этой площади! – закричал незнакомец, обводя рукой толпу. – Я делил с ними боль и тоску по свободе, делил хлеб и вино!

Севинд усмехнулся, снял шлем и взял его в левую руку. Он обнажил свои кудрявые чёрные волосы и широкую бородатую челюсть, а хищными серыми глазами впился в незнакомца:

– Если бы ты прожил в Регоре хоть неделю, то знал бы, что простолюдинам здесь не дают вино, они пьют только эль. И пусть они лишены каких-либо благ, пусть их свобода не столь велика, как у почётных воинов Эдергейра, зато каждый из них знает и чтит традиции нашего города! Просыпаясь, они знают, что рыцари защитят их от врагов – от таких гнусных лицемеров, как ты! – вслед за этими словами Севинд схватил один из своих тесаков правой рукой и звонко выдернул его из ножен.

Смутьян, споривший с ним, медленно попятился назад, а затем и вовсе развернулся, чтобы побежать, но в эту же секунду рыцарь метнул свой тяжёлый стальной шлем во вражеский затылок. Мужчина вскрикнул, упал на поверхность эшафота и пополз вперёд, но Севинд тут же подскочил и схватил его за шиворот. Алвар спешился и стал понемногу приближаться к сцене, приковавшей всё внимание окружающих. Хорн и Лайнен не раздумывая последовали за ним.

Человек, минуту назад уверенно поносивший лорда, теперь брыкался и упирался руками в землю по мере приближения к плахе. Севинд со спокойной ухмылкой тащил его к месту публичной казни и приговаривал:

– Мы вернулись сюда с единственной целью, жалкая ты мразь, – избавиться от таких, как ты. Поздравляю, тебе выпала великая честь! Потерять голову первым…

Мятежник сопротивлялся, в какой-то момент даже перевернулся и пнул Севинда в живот, на что рыцарь среагировал ошеломляющим ударом в лицо неприятеля. Смутьян обмяк и в следующий раз открыл глаза уже в ту секунду, когда пластинчатый сапог Севинда прижал его голову к плахе.

– Последнее слово? – спросил рыцарь, довольно покручивая тесак в правой руке.

– За Империю… – прохрипел мужчина и закрыл глаза.

Севинд разочарованно помотал головой, размахнулся и одним ударом обезглавил мятежника. Утратившее жизнь тело расслабилось и залило эшафот кровью, а голова покатилась вниз и упала на площадь. Толпа загудела, некоторые люди сразу же развернулись и направились в разные стороны. Севинд обратил на это внимание и крикнул:

– Что, уже расползаетесь по норам? Правосудие и до вас доберётся, черви! А всем честным и порядочным людям я советую сидеть по домам и не развешивать уши. Всё, что вам говорят эти богомерзкие лжецы – наглая клевета! Армия Ренамира скоро будет разбита, это неизбежно! И тогда вся Верувина вернётся в привычное русло, помяните мои слова!

Люди на площади редели с каждой секундой, но некоторые из них уходили не прочь, а двигались, наоборот, в сторону Севинда. Рыцарь с тесаками заметил это, улыбнулся и подобрал свой шлем с эшафота. Он снова надел его, опустил забрало, встряхнул плечами и привёл оба тесака в боевую готовность. Их широкие лезвия сверкали на солнце и в вытянутой руке почти касались поверхности эшафота. Около двух десятков мятежников медленно окружали место казни и не сводили глаз с рыцаря, стоявшего у обезглавленного трупа. Его союзников они пока не замечали в толпе.

Алвар приказал Хорну обходить справа, а Лайнену взять на себя левый фланг. Сам же он стал заходить в спину мятежникам по центру площади и печально вздохнул, предчувствуя массовое кровопролитие. Мирные люди, решившие не ввязываться в схватку, разошлись к краям площади и сформировали своеобразную арену – казалось, от исхода битвы будет зависеть, какую сторону они примут в этом восстании. Помогут ли они рыцарям в случае беды или добьют их, пока было неясно.

Севинд покручивал тесаки в обеих руках и демонстративно разминал ноги.

– Ну что, подонки? Нападать по одному можно не просить, да? – с лёгким задорным рыком спрашивал он, оглядывая приближающихся врагов.

Один из мятежников сплюнул себе под ноги и заговорил:

– Ты убил невинного. Такой пример теперь подают рыцари Регора?

Севинд усмехнулся и указал на него тесаком:

– Я сейчас тебе покажу, какой пример они подают!

Севинд сделал резкий рывок, прыгнул с эшафота и в полёте занёс тесак для удара нечеловеческой силы. Мятежник, ставший целью этой атаки, оцепенел от ужаса и не успел даже отскочить в сторону, когда закованный в сталь рыцарь приземлился на него и прорубил лезвием половину торса от правой ключицы до солнечного сплетения. Севинд издал нечто вроде боевого клича, выдернул тесак из первой жертвы и бросился к следующей.

Остальные трое рыцарей зажали мятежников в треугольнике, напали на них со всех сторон и синхронно ворвались в зашумевший бой. Из-под плащей вынимались самодельные дубинки, из рукавов выскальзывали столовые ножи, а у одного из мятежников даже оказался полноценный меч, но Лайнен сбил его с ног и пронзил кинжалом, который носил в качестве запасного оружия.

Алвар продвигался напрямую к Севинду, чтобы отвлечь от него некоторых противников. С первым своим врагом он столкнулся в двадцати шагах от эшафота. Мятежник в страхе перебирал ногами, подзывал своих союзников и напряжённо косился на двуручный меч за спиной Алвара. Клинок пока ещё был в длинных походных ножнах, обёрнутый тканью, и рыцарь не спешил его обнажать.

– Если вы сдадитесь… – заговорил Алвар приглушённым стальной решёткой голосом. – Возможно, вас помилуют. Или по крайней мере подарят быструю смерть.

– Ещё чего! – рявкнул второй подошедший мятежник с кухонным топориком для костей.

Алвар сжал левую бронированную кисть в кулак, а правую разминал для захватов.

– Ну, тогда чего же вы ждёте? – спросил их рыцарь и медленными тяжёлыми шагами направился к мятежникам.

Первый удар дубиной был направлен прямо в рыцарский шлем, но Алвар в рывке перехватил атаку правой рукой, намертво сжал запястье мятежника, а левой размахнулся и подобием апперкота сломал вражеский локоть в обратную сторону. Мятежник заревел, как смертельно раненный зверь, и даже под тканью его одежд было видно, что рука исказилась открытым переломом. Из рукава этого приведённого в ужас человека стали литься тёмно-красные капли, дубина выпала из рук, а его товарищ тем временем попытался нанести удар топориком по незащищённой руке Алвара. Рыцарь уклонился, сделал новый рывок уже к следующему врагу, одной ногой в стальном сапоге наступил ему на пальцы ступни, а второй слегка размахнулся и коленом ударил в промежность. Мятежник согнулся от боли, попытался из этого положения нанести ещё один удар, но Алвар выхватил его топор, занёс над головой и с силой загнал несчастному между лопаток.

Алвар заметил, что Севинд убил уже пятерых и собрался пробиться ближе к нему, но вдруг на его шею кто-то накинул петлю, стянул её и опрокинул рыцаря назад. Он услышал два неразборчивых голоса, кричащих друг на друга, запыхтел, почувствовал, что теряет доступ к воздуху и перевернулся на живот. Перед ним были двое мятежников, подкравшихся сзади: один тянул верёвку, а второй готовил длинный нож для забоя своего врага, но забою не было суждено случиться. Алвар поднялся, сопротивляясь тяге врага, твёрдо упёрся ногами в землю, обхватил верёвку обеими руками и стал тащить на себя. Мятежник недолго противился этому и уже через пару секунд бессмысленных усилий отпустил верёвку. Алвар решительно двинулся на врагов, сдёрнул петлю с шеи и прокашлялся.

Мятежники боялись, что рыцарь достанет меч из-за спины, но тот продолжал наступать без оружия. В их глазах горел ужас неминуемой гибели, но с ним спорила решительность, твёрдость идеи и желание что-то изменить. Алвар не знал, были ли они из числа смутьянов Ренамира или из местных. Возможно, если бы не клятва и чёткий приказ Эдергейра, он согласился бы помиловать кого-то из них – во всяком случае, до того, как они накинули на него петлю.

Один из мятежников, что был покрепче телом и прежде тянул верёвку, схватил корыто, стоявшее рядом с площадью у чьего-то дома, вылил из него воду и, закинув над головой, побежал на врага. Алвар поймал его замах обеими руками и, быстро откинув голову назад, ударил стальным лбом в нос. Мятежник отшатнулся, выронил корыто и не успел прийти в себя, когда рыцарь подсёк его, повалил на землю и вышиб из него жизнь тремя убийственно сильными ударами стальной перчатки. Блестящие бронированные костяшки измазались кровью, а на каменную поверхность площади вывалилось несколько зубов. Мятежник больше не двигался, а его напарник вдруг оказался в неожиданной близости и уже почти вонзил нож в плечо Алвара, но рыцарь в последний момент успел отбиться взмахом руки. Лезвие тут же снова устремилось в свою цель, и тогда Алвар потерял последние остатки желания быть в этот день милосердным: он перехватил противника за кисти рук прямо во время его атаки, сжал их до хруста и повалил мятежника на землю. Мужчина с душераздирающим воплем наблюдал, как собственный же нож грозится пронзить его грудь, и через мгновение это произошло. Крик сменился бурлящим хрипом, затем кашлем, а после – мёртвым молчанием. Алвар выдернул из него нож, взял за лезвие и пошёл по площади обратно к своим союзникам. К этому моменту Лайнен, Севинд и Хорн окружили последних четырёх мятежников у эшафота. Только три из них были вооружены, и только двое выглядели хоть сколько-нибудь решительно. Севинд на секунду обернулся к командиру и окликнул его:

– Алвар, допросим их?

– Допросим, – подтвердил разозлённый рыцарь и подошёл к выжившим. – Кто из вас знает расположения убежищ? Время и место тайных сходок? Известных представителей мятежной стороны? Любые сведения!

Мятежники молчали, нервно сглатывали слюну и тряслись – все, кроме одного. Один из них стоял уверенно и злобно смотрел на командира рыцарей, не сводя с него глаз. Трое других поглядывали на него, как будто ожидая какого-то решения или позволения открыть рот, но их предводитель оставался непоколебим. Алвар заметил это, тяжело вздохнул и спросил снова:

– Вы уверены, что не хотите говорить? Я ведь…

– Нет, – перебил его озлобленный мятежник. – Все вы будете жрать пепел, свиньи в доспехах!

– Понятно, – кивнул Алвар и с молниеносным размахом метнул нож, подобранный у мертвеца, прямо в солнечное сплетение ещё живого мятежника.

Поражённый мужчина пал на колени и опустил взгляд на рукоять, торчащую из своей груди. Севинд увидел это и довольно улыбнулся, а дальнейшие действия Алвара вызывали у него искреннее любопытство. Алвар же сделал два шага вперёд, схватился за рукоять брошенного ножа, а вторую руку опустил на плечо мятежника. Рыцарь наклонился чуть ближе и с досадой произнёс полушёпотом:

– Не понимаю, почему вы так низко цените свои жизни.