Добравшись до офиса без приключений, Гарсия поднялся на двадцатый этаж, заперся в кабинете, откуда был лишь один выход, и велел охране никого не впускать. Так им легче будет держать оборону, если вдруг…

Да не «если», а «когда»! Он был уверен, что Родриго Кортес так или иначе явится, чтобы забрать то, чем в его отсутствие завладел Гарсия!

Пока все было тихо. Охрана переговаривалась за дверью, но кроме этого не было слышно ничего.

Может, зря он навел панику? С чего он взял, что Кортес сразу же придет его убивать? За что? Криминальный мир суров – тебя вышвыривают из него раньше, чем ты успеешь сказать adios, а забывают еще быстрее. Кому сейчас знакомо имя Родриго Кортеса? Вот то-то же.

Теперь на его троне восседает, закинув одну ножку на другую, Ла Аранья. Ей удалось застать Кортеса врасплох и вскарабкаться на вершину. И она ни за что не уступит свое место какому-то вышедшему в тираж бандиту.

Гарсия немного расслабился и смешал виски с содовой. Слушая, как похрустывают кубики льда в жидкости, он невольно вспомнил треск стекла от попадания ракетницы и поежился.

– Ну и жути же нагнал, – пробормотал он и в два глотка осушил стакан.

Виски немного успокоил отчаянно колотившееся сердце. Все будет путем, он не позволит отнять у себя лакомый пирог. Нужно только донести до Кортеса, что времена изменились, и теперь он тут никто и звать его никак. Только более вежливыми словами. На всякий случай.

Ничего, он уже отправил к этому гангстеру недоделанному человека… Он сюда попросту не дойдет…

Суета за дверью отвлекла его от размышлений. Сердце вновь скакнуло к горлу, и Гарсия судорожно сглотнул. Что там происходит?

– Туда нельзя! – высоко, почти истерично кричал один из охранников. – Нельзя!

Что-то ударилось о дверь с той стороны, и крик захлебнулся. Воцарилась тишина. Вот тут-то Гарсия и пожалел, что выход отсюда всего один.

Ручка дернулась, но кабинет был заперт изнутри. Не успел Гарсия похвалить себя за предусмотрительность, как раздались выстрелы, и замок влетел внутрь и грохнулся на пол.

– Как невежливо, – раздался знакомый голос. – Я считал, мы с тобой друзья, Хосе, а ты даже на порог меня не пускаешь.

Кортес вошел в кабинет и, не снимая теплой куртки, которую натянул поверх давешней пестрой рубашки, изящно опустился в гостевое кресло. В дверях маячили головорезы в кожаных куртках, больше всего смахивающие на панков. У кого-то даже ирокез на голове, боже… Из какой эпохи он выкопал этих типов?

– Та-та-так и есть, – от страха Гарсия начал заикаться. – Мы с тобой были друзьями и ими же остаемся, просто…

– И из «Гиацинта» ты не из-за меня сбежал? – Родриго закинул ноги на журнальный столик. Подтаявший снег расползся лужицей по стеклянной поверхности.

– Нет! – выкрикнул Гарсия, до глубины души задетый таким обращением с дорогой мебелью. – У меня были дела, я все же крупный управляющий и…

– М-м, – протянул Кортес. – Закурить найдется?

– Д-да.

Трясущимися руками Гарсия зашарил по карманам и извлек пачку дорогих сигарет. Протянув ее Кортесу, он всем корпусом наклонился вперед, опасаясь приближаться. Тот с усмешкой глянул на него и взял пачку.

– Зажигалку.

И это приказание Гарсия исполнил беспрекословно.

И тут его сбили с ног и принялись стаскивать одежду. Потрясенный Гарсия даже не подумал сопротивляться, когда его, голого и беспомощного, поставили на колени рядом с креслом.

Крупная дрожь била тело. Гарсия понятия не имел, что задумал Кортес, но что приятного будет мало – в этом он не сомневался.

– Пожалуйста, – робко начал он, оставив фамильярный тон. – Скажите, чего вы хотите, и я…

– Мой бизнес, разумеется. – Родриго Кортес затянулся, и по кабинету поплыл табачный запах. – Тот, что ты схватил, как голодная шавка, стоило мне на мгновение потерять бдительность.

– Да-да-да! – бурно закивал Гарсия, вцепившись в подлокотник. – Вы получите назад все! Заметьте, я очень хорошо заботился о нем, и… А-а-а-а-а!!

Один из панков крепко схватил Хосе за запястье, и сигарета с шипением впилась в тыльную сторону ладони.

– Пожалуйста, – только и смог прохныкать он. – Пожалуйста…

Родриго Кортес убрал невидимую пылинку с куртки и, сунув в рот новую сигарету, глубоко затянулся.

– Не понимаю, о чем ты меня просишь, – лениво протянул он. – Языку беспозвоночных не учат в университетах. А особенно тех, кто переметнулся, едва забрезжила перспектива. Ты ведь предал меня и даже не икнул.

Гарсия снова заныл, и Кортес поморщился. Губы искривились в гримасе отвращения, на лбу пролегла едва заметная складка.

– На что ты готов ради прощения? – Он наклонился к трясущемуся от ужаса лицу Гарсии и улыбнулся. – Сейчас тебя отпустят. Но если уберешь руку – ты покойник.

Сигарета зашипела, а Гарсия издал полный боли вопль – вместо пепельницы Кортес вновь воспользовался его рукой. Однако отдернуть ее он и не подумал.

– Видишь? – Лицо Кортеса осветила торжествующая улыбка. – Видишь? Чертовски больно! Но ты искренне желаешь, чтобы я тебя простил!

– Сеньор… Сеньор Кортес… Я никогда… никогда вас не предавал… Ваш бизнес я берег… Холил и леле…

– Пепельницу.

Гарсия уставился на Кортеса, не понимая, чего от него хотят. Метнулся было к столу за пепельницей, но его поймали и снова поставили на колени. Родриго же нетерпеливо махнул тлеющей сигаретой.

– Пепельницу!

– Я не понима… А-а-а-а-а!

Ему сжали челюсти, заставив открыть рот. Сунув туда окурок, Кортес как следует прижег язык и ободряюще кивнул.

– Жуй.

Несчастный Гарсия усердно заработал челюстями, сходя с ума от дикой боли. Слезы катились по толстым щекам.

– Вот хороший мальчик! – Родриго потрепал его по редким волосам, как заботливый папочка, и, поднявшись, шагнул к столу. – Твой соглядатай мертв. Тебе следовало отправить ко мне кого-то более опытного, этого олуха видно за километр. Он попытался втереться ко мне в доверие! – Кортес воздел руки к потолку и расхохотался. – Представляешь? Только не говори, что это ты его научил, ты раньше не был настолько тупым!

Гарсия сходил с ума от боли, но смысл до него дошел. Скотти… Вот идиот! Сказано было: привести Кортеса в условленное место, а об остальном позаботились бы головорезы «Карселерос»… Что за самодеятельность?!

Кортес провел ладонью по полированной столешнице.

– Где твой сейф?

Гарсия уставился на него слезящимися глазами, не понимая, о чем его спрашивают.

– Сейф, – нетерпеливо повторил Кортес.

Он указал дрожащей рукой на стену.

– Открывай.

Гарсия подчинился, втихую радуясь, что большую часть сбережений хранит не здесь. Если этому монстру нужны деньги, пусть забирает и проваливает!

Кортес взял пачку стянутых бумажной лентой банкнот и взвесил на руке.

– Отлично. Завтра ты явишься сюда и будешь вести дела как ни в чем не бывало. А если она узнает о том, что я вернулся, от тебя, – Кортес улыбнулся, и Гарсию пробрала такая дрожь, что зубы громко застучали друг о друга, – я использую вместо пепельницы твои гениталии.

Трясущегося Гарсию втолкнули в кресло и швырнули в лицо одежду. Кортес, опустошив сейф, молча ушел.

Дверь кабинета захлопнулась, и Гарсия, уже не сдерживая рыданий, сполз на пол, запутавшись в собственной одежде.

Бен

– Попили, блин, кофейку, – протянул Чарли, стягивая куртку.

– Угу. – Бен, не раздеваясь, уселся за стойку и хмуро уставился перед собой.

Внутри по-прежнему бурлило. Четыре года поисков. Четыре года шныряний по темным переулкам, якшаний с такими личностями, которых при исполнении он упрятал бы за решетку лет на сто! Бен искал. Искал беспрерывно, он исползал каждый переулок в этом чертовом городе!

Чтобы в итоге Кортес сам нашел его.

– Дьявол!

Он удара могучим кулаком отполированная стойка жалобно крякнула. Чарли осуждающе покосился на него.

– Еще раз так сделаешь – выставлю счет. Никому не позволено громить мой бар.

– Скажи это вчерашнему стрелку, – огрызнулся Бен. – И если на то пошло – не эта ли скотина решила таким образом поздороваться?!

Чарли фыркнул.

– Нет. Разве ты не заметил? Он один.

– В каком смысле? А Скотти…

– Это не его человек. Стал бы он с такой легкостью разбрасываться преданными людьми? Ты знаешь его лучше всех, так ответь.

Бен попытался изгнать ярко-красную ярость, все еще жгущую нутро. Как же сильно он ненавидел этого человека. Человека! Да разве может этот монстр называться человеком после всего…

Бам!

Ладонь Чарли пролетела мимо носа Бена, промахнувшись на какой-нибудь дюйм, и шлепнулась на стойку.

– Ты не о том думаешь, – мягко сказал он вопреки своей грубой выходке. – Забудь на минуту о жажде мести и подумай. Его ли это был человек?

– Откуда мне знать? Он пропадал где-то четыре года, вполне возможно, что сколотил новую банду! Разве я знаю, что в голове у этого ублюдка?

– Да в том-то и дело, что тебе, – Чарли наклонился вперед и упер палец в шрам на лбу Бена, – тебе должно быть это известно лучше кого бы то ни было. Ты изучил его вдоль и поперек, пока пытался засадить в каталажку, только ты и знаешь, о чем он думает и чего хочет!

– Ты меня слишком переоцениваешь. – Бен схватил Чарли за палец. – Еще раз так сделаешь – загну его в обратную сторону.

– Ладно-ладно, Индус, не кипятись. – Чарли попытался вырваться и не смог.

– Второе предупреждение. Назовешь меня Индусом еще раз – загну и остальные девять. И тогда выпивку будешь подавать ногами. Или тем, что между.

Чарли хихикнул.

– И как ты себе это представля… Ай!

Для проформы дернув палец на себя, Бен отпустил его.

– Налей пива. И закуски сготовь.

– Ты за вчерашнее еще не расплатился.

– Не хитри. Я дал тебе вдвое больше, а ты настолько бессовестный, что прикарманил денежки, не указав мне на ошибку. Так что у меня переплата.

– Вот же черт остроглазый, – проворчал Чарли, сгибая и разгибая пострадавший палец.

Пока Чарли занимался выпивкой, Бен пытался рассуждать.

Родриго Кортес дорожил своими людьми так, как дорожит хороший генерал солдатами – отлично обучал, посылал на смерть, но на тщательно рассчитанную смерть. Никогда и ни при каких обстоятельствах он не стал бы демонстрировать силу и жестокость, прилюдно убивая кого-то из своих. А это значит…

– Скотти и правда не из их числа. – Бен откашлялся. – Где там мое пиво?

– Вот. – Чарли поставил бокал на подставку.

Стрелки на больших часах, висевших над музыкальным автоматом, почти добрались до трех. Пора было открываться.

Чарли включил гирлянды и отпер дверь, разбитое стекло в которой заменял теперь кусок картона. Не слишком презентабельно, зато не дуло.

Внутрь, звякнув колокольчиком, прошмыгнул невысокий человек в белом пальто и взобрался на табурет у дальнего конца стойки. Чарли наметанным глазом сразу определил особого клиента и, оставив Бена потягивать пиво и успокаивать нервы, подошел к посетителю. Тихо переговорив с ним, принял небольшой конверт и сунул его в задний карман.

Бен даже не смотрел в их сторону. Он столько раз наблюдал эту картину и сам участвовал в подобном, что давно перестал обращать внимание.

«Пальмера» была необычным баром. А Чарли – необычным барменом. И когда он говорил, что нужен всем и каждому в этом городе, то не кривил душой, потому что тут гостям предлагали не только напитки.

Уходя из полиции, Ричард прихватил с собой одну большую ценность. Характеристики преступников, политиков, вышестоящего начальства, прокуроров, судей, простых граждан, которые каким-то образом попали в его поле зрения – мало кто мог похвастаться таким объемом данных. Он унес базу с собой из чистой мести: раз никому не нужны сведения, порочащие репутацию сильных мира сего, значит, никто их и не достоин.

Как оказалось – нужны. Но поначалу, когда Ричард только открыл бар, к нему отнеслись настороженно, не обошлось и без нападений. Однако после второго покушения он показал, что может случиться, если с его головы или головы сына упадет хоть волос.

На следующее утро весь район оказался закидан листовками, в которых разоблачались преступления группировки, решившей самым нехитрым образом заставить его замолчать. Полиция в долгу не осталась и тут же арестовала фигурантов, тем самым признав и ценность сведений, предоставленных Ричардом.

И дело пошло.

Вскоре ему удалось скопить достаточно, чтобы оплатить для Чарли операцию. Но, несмотря на благодарность бывших коллег, возвращаться в полицию Ричард наотрез отказался. Он владел своим маленьким баром, торговал информацией на обе стороны и надежно защитил себя и Чарли от посягательств. С развитием интернет-технологий броня стала еще крепче – теперь в случае чего распространить компромат можно было одним щелчком мыши.

Но от одного он себя не застраховал – от болезни.

В то время Чарли лелеял мечту стать полицейским. Он обожал отца, но лучшим другом считал Бенжамина Майерса – одного из многих стражей закона, покупавших информацию у Ричарда. Познакомились они, когда Чарли только-только стукнуло тринадцать. Бену было двадцать восемь, и похвастаться он был горазд. С раскрытым ртом Чарли слушал рассказы о погонях, перестрелках и прочей романтике. Отец никогда не вмешивался: он не одобрял увлечение сына, однако понимал, что именно так привлекало Чарли – сам как-никак посвятил жизнь служению закону. Мальчишка сам сделает выбор, когда подрастет. Когда узнает, насколько прогнил этот мир, а в особенности – полиция.

Но выбора у парня не осталось – болезнь за пару месяцев свела Ричарда в могилу, и он успел лишь передать Чарли дела, заверив, что «Пальмера» защитит его лучше полиции или преступных группировок.

Так и вышло. Никто не смел нападать на бар. Никто не смел нападать на Чарли. Новичкам, которые периодически появлялись в городе, разъясняли, что к чему. И если те не понимали с первого раза и пытались напакостить, старожилы накручивали им хвосты так, что те больше не смели показываться на улицах.

Именно поэтому вчерашняя перестрелка была из ряда вон.

Бен оглядел бутылки, ровными рядами выстроившиеся на стеллажах за стойкой. Чарли все прибрал, однако на стене тут и там виднелись дырки от пуль. Интересно, он оставит все так? В этом случае за нападавшим начнется настоящая охота. И шельмец наверняка это знал.

– Что он хотел? – спросил Бен, когда Чарли вернулся.

– Конфиденциальная информация. Я не раскрываю…

– Знаю, – перебил его Бен. – Так, для проформы спросил.

– Полицейские привычки не умирают, – хмыкнул Чарли.

– Не дави на больное, сопляк, – буркнул Бен и присосался к бокалу с пивом.

Мысли снова вернулись к нему. К Родриго Кортесу.

Несчастный Скотти так и остался лежать в луже своей собственной заледеневшей крови там, на катке. Бен правильно решил, что тот вряд ли был близок к Кортесу – своих людей эта мразь берегла как зеницу ока. И потом, четыре года назад банду «Амигос», состоявшую из двухсот пятидесяти четырех человек, попросту вырезали.

Всех, кроме одного.

Бен вздохнул и допил пиво. Над дверью звякнул колокольчик.