Полисмен кивнул, делая последнюю заметку, и обернулся ко мне.

– А вы… мисс?

– Мина, – тихо сказала я.

– Мина, а дальше?

– Просто Мина.

– Как зовут вашего отца? Полное имя, пожалуйста.

– Арчибальд Картер. Второго имени не знаю.

Пэриш дёрнулся, шипя:

– Тихо ты! Хочешь скандал на благородного лорда навлечь?! Твоя мать – его кузина! Ку-зи-на!

Полисмен спокойно поднял руку, останавливая поток лжи, который выдавал камердинер.

– Мистер Пэриш, я понимаю, почему вы стремитесь сохранить дела своего хозяина в тайне, но мы пытаемся начать расследование, и положение девушки в этом доме пока не очень ясно, – он снова посмотрел на меня. – Итак, мисс, вы утверждаете, что граф Арчибальд Картер – это ваш отец?

– Да.

Говорить было больно. Горло саднило: то ли от крика, то ли от той воображаемой пытки, которую я пережила, лёжа на полу у двери. А вопросы полисмена не прекращались.

– Назовите всех, кто ночевал в этом доме.

– Я ночевала. Моя гувернантка миссис Тисл. Моя мать Сатоко, точнее, Сара – она поменяла имя, когда прибыла в Англию… – я запнулась, пытаясь сосредоточиться. – Мой отец тоже должен был ночевать здесь, как и его камердинер.

– Должен был или ночевал? – уточнил полисмен.

К его чести, нужно сказать, что он говорил со мной не как с убийцей. Его вопросы были такими же спокойными, как те, что он задавал Пэришу.

– Мы поужинали в одиннадцать вечера, потому что граф поздно приехал. Я провела с ним и матерью в обеденной комнате не более получаса, а после поднялась к себе. Миссис Тисл уложила меня спать, так что я не знаю, куда передвигалась она или другие обитатели дома после этого.

– Вы сказали, что нашли свою гувернантку на кухне. Как это произошло?

– Можно воды?

– Что?

– В-воды… – я почувствовала, как заваливаюсь со стула вбок, и второй полисмен едва успел удержать меня на месте.

Его напарник, задававший вопросы, быстро вышел из комнаты и через пару минут вернулся с двумя бокалами воды. Один он протянул мне, но, когда я потянулась губами к стеклянному краю, резко двинул рукой, выплёскивая воду мне в лицо.

– За что?! – пискнула я, отплёвываясь.

– Простите, мисс, но вы в шоке, а мне нужны чёткие ответы. Это приведёт вас в чувство.

Обида, скрутившая внутренности, снова подпустила к глазам слёзы, но я сдержала их, стараясь не упустить ни капли воды из второго бокала, который полисмен всё-таки поднёс к моим губам.

– Расскажите, что случилось, настолько подробно, насколько возможно, – попросил он, когда я отдышалась.

– Я проснулась посреди ночи…

– Вы часто так просыпаетесь?

– Нет.

– Вас что-то разбудило?

– Нет. Я просто проснулась. До этого я спала днём, поэтому, думаю, просто выспалась. Я вышла из комнаты, чтобы выпить молока и найти своего кота. Нао.

– Куда вы пошли?

– На кухню. Я хорошо знаю дом, поэтому не взяла свечу. И там… у стола я споткнулась о тело миссис Тисл. Попыталась разбудить её, но она… Под ней было много крови, – я сбивалась и запиналась, рассказывая то, что хотела бы забыть.

– Она упала и поранилась?

– Я не знаю! Она просто была мёртвой. В крови.

– Что вы сделали тогда?

– Закричала.

– А потом?

– Потом я побежала в спальню, где граф с моей матерью… В общем, в их спальню. Там горели свечи и тоже было много крови. А кровать пуста.

– Вы искали их где-то ещё?

– Нет, я сразу побежала за помощью и встретила вернувшегося мистера Пэриша. Попросила его привести вас.

– Значит, мистера Пэриша в доме не было, когда вы обнаружили тело и кровь?

– Не было.

– Вы сломали нос мистеру Пэришу?

– Да. Он ударил меня и обманул графа, сказав, что я сама упала. Я просто защищала себя. Это было сразу после ужина.

– Вы ссорились с графом и матерью за ужином? – спокойно спросил полисмен.

– Да, – ответила я, сразу понимая, что нельзя было этого делать. – То есть… Мы спорили, но это не была ссора, точнее, была, но… Прошу, скажите, где мои родители?! Помогите мне!

Полисмен закрыл блокнот и отвернулся от меня, обращаясь к камердинеру.

– Пойдёмте, сэр. Дом мы закроем, а вы подождёте вместе с нами полицию Лестера.

– Вы меня арестовываете?! – взвизгнул Пэриш.

– Нет, вы свидетель и должны быть поблизости. Мы разместим вас в комнате отдыха. А мисс Мина устроится в одной из камер.

– Вы арестовываете меня? – тихо спросила я. – Я же позвала вас… Я подняла тревогу… Я ни в чём не виновата!

– Инспекторы из Лестера во всём разберутся, – уже куда холоднее ответил служитель закона.

На этом разговор был окончен.

Полисмены подняли меня со стула и накинули на плечи первое попавшееся в гардеробе пальто. Оно явно принадлежало миссис Тисл и было мне велико. Оно пахло ею… Надеть обувь со скованными за спиной руками я тоже не могла. К счастью, ботильоны мне дали мои, и даже помогли завязать на них ленты, чтобы я не спотыкалась на каждом шагу.

– Подождите! – упёрлась я у порога. – Нао! Кто будет кормить Нао?! Он будет ждать еду в семь утра!

– Ваш кот, мисс?

– Да!

– Думаю, он найдёт мышей, если проголодается, – буркнул молчаливый полисмен, выталкивая меня за дверь.

– Нет, вы не понимаете! Он ест творог на завтрак… Пожалуйста, прошу вас, найдите Нао!

Истерика, которую мне удавалось каким-то чудом сдержать, теперь была необратимой. Я не могла оставить своего кота одного в доме, полном крови и странных шёпотов, пусть последние и были только плодом моего воображения.

– Пожалуйста, найдите Нао…

Явно теряющие терпение полисмены молча вытолкнули меня за порог. Ноги утонули в толстом слое снега, покрывавшего ступени за входной дверью. Пэриш поёжился, обхватывая себя руками.

– Холодина жуткая, – буркнул он. – Пойдёмте скорее. Даже участок лучше, чем это.

Меня снова толкнули в спину, заставляя идти.

«Они считают меня убийцей…» – с кристальной ясностью поняла я, в отличие от полисменов и Пэриша не чувствуя никакого дискомфорта от холода и, наоборот, страдая от жара, сдавившего виски.

– Хотя бы скажите, где мама с папой? Они тоже мертвы?

– Идите молча, мисс. С вами будет говорить инспектор.

– Просто ответьте!

Я дёрнулась, пытаясь заставить всех остановиться или хотя бы замедлиться, но резкое движение сочли попыткой бежать. Полисмены схватили меня за плечи с двух сторон, а Пэриш с криками бросился бежать прочь.

– Убийца! Казните её! Убейте! Она пытается напасть на меня!

– Мистер Пэриш, успокойтесь, – зашипел на него полисмен, который записывал наши показания в блокнот. – Ваше молчание будет особенно важным, когда мы доберёмся до Флекни. Нам не нужны лишние волнения среди людей.

– Но она… Она же меня убьёт! Она наверняка закопала родителей где-нибудь в саду, а гувернантку просто не успела спрятать, потому что увидела, что я подхожу к дому!

– Вздор! Я никого не убивала!

Полисмен резко тряхнул меня.

– Мисс, если вы ещё раз заговорите, мы будем вынуждены заткнуть вам рот кляпом.

– За что?.. – прошептала я. – Я ни в чём не виновата…

В этот момент я увидела краем глаза движение в темноте. Белое пушистое облачко практически сливалось со снегом, но не узнать Нао я не могла. Кот медленно полз в мою сторону, пригибаясь к земле в позе охотника.

Полисмен быстро проследил за моим взглядом и шагнул к коту. Нао отпрянул, грозно зашипев.

– Нет, стойте! Он боится людей!

– Тогда мы оставляем его здесь, – уже не скрывая раздражения сказал полисмен и толкнул меня в спину, заставляя идти.

– Нао, миленький, идём со мной… Кис-кис-кис… Иди ко мне… – ворковала я, надеясь, что кот пойдёт следом, но он замер в снегу.

Меня уводили всё дальше, и я понимала, что в закрытый дом Нао не проберётся. «Он останется здесь один на всю ночь! Что, если он замёрзнет?!» Любовь к коту, которая всегда была моей отдушиной, смешавшись с шоком, стала одержимостью. Я вспомнила, как он пытался помочь мне перед встречей с Финном. Видно, чувствовал, что ничего хорошего в конюшнях меня не ждало. «Может, он поймёт жалобный тон? Сможет услышать его и подойдёт?..»

– Нао… – прошептала я, надеясь, что голос дрожал достаточно для того, чтобы зверь смог считать эмоцию. – Пожалуйста, помоги мне.

В первую секунду после того, как моя мольба стихла, ничего не происходило. Нао по-прежнему не двигался, только его голубые глаза сузились в странной кошачьей эмоции. Полисмены всё так же тащили меня прочь от него. Я беззвучно плакала, тратя остатки сил на то, чтобы не упасть на месте.

А потом всё изменилось.

Порыв ветра взметнул полы тяжёлого пальто миссис Тисл, накинутого мне на плечи. Я всё ещё не чувствовала холода, но по резким чертыханиям Пэриша и полисменов поняла, что ветер был ледяным: мужчины пытались закрыть шеи воротниками, втягивали головы в плечи и всё грубее толкали меня вперёд. Однако нам всем пришлось остановиться, когда к ветру добавился снег. Он впивался в лицо, мешая видеть, и, если мне он казался просто тёплыми каплями, заставляющими быстро моргать, то мои спутники согнулись, крича и закрывая лица руками.

– Что за чертовщина?! – завизжал Пэриш, когда новый порыв ветра ударил ему в спину.

Камердинер упал и свернулся на земле в той же позе, в какой я лежала у порога Сакуры совсем недавно. Полисмены лучше держались на ногах, но и их шатало так, что им пришлось отпустить мои плечи, чтобы сохранить собственное равновесие. Ветер, наполненный снегом, кружил вокруг нашей четвёрки как смерч, который мне доводилось видеть лишь однажды – на гравюре в старой книге о путешествиях.

И, как бы я ни была невосприимчива в те мгновения к холоду, ветер, уже поваливший на землю взрослого мужчину и терзавший двух других, меня просто поднял в воздух.

Сначала это было похоже на падение.

В детстве я упала с лестницы в Сакуре. Для маленькой меня она казалась очень высокой, но, вопреки детским ожиданиям, момент свободного полёта длился всего секунду, после чего в ушибленные колени и содранные ладони пришла боль. Теперь я была старше и понимала, что английский ветер, каким бы сильным он ни был, не мог поднять меня высоко.

Я это понимала, и всё равно взлетала вверх, а не падала, как Пэриш. Меня бросало из стороны в сторону, пока полисмены внизу что-то кричали, пытаясь поймать меня за ногу и не упасть. Наручники, промёрзшие насквозь, разломились, освобождая руки.

«Нао!» – со страхом вспомнила я, силясь разглядеть кота сквозь снежный смерч.

– Нао!

Одновременно с моим криком всё вокруг замедлилось. Почти замерло. Теперь сквозь едва трепещущие в воздухе снежинки было видно то место, где я в последний раз видела кота. Его там не было. Вместо Нао на снегу стоял мой незнакомец из сна. Он по-прежнему был одет в светло-голубое кимоно, и его белые волосы застыли в воздухе так же, как ветер и снег.

– Это вторая помощь, Мина. Осталась одна. Не проси о ней без крайней нужды и знай, что за неё придётся заплатить цену, – тихо сказал он, глядя мне в глаза.

– Кто ты?! – прорыдала я, уже не понимая, где реальность смешивалась с галлюцинациями.

– Ты знаешь, кто я. Не беспокойся за меня, я не замёрзну и не умру с голоду. А вот тебе нужно будет выжить. Ты говоришь на японском?

– Ч-что?..

– Язык твоей матери. Ты знаешь его?

– Да, немного….

– Вспомни его хорошенько. Ещё не забудь про вежливость, про уважение к тем, кто старше или выше тебя по положению. Помни, что путнику не откажут в еде и крове на ночь, иначе на дом отказавшего обратится гнев духов.

Голос незнакомца звучал тихо, но тон был жёстким. Его голубые глаза, точь-в-точь, как у Нао, смотрели на меня со странной эмоцией, которую мне не удалось понять.

Я снова опустила взгляд на его кимоно. Длинные широкие рукава были испачканы чем-то тёмным.

– Это кровь? – спросила я дрожащим голосом.

– Да. Мина, я… – уже начав отвечать, незнакомец замер, прислушиваясь к чему-то, что было мне неведомо.

Спустя секунду он резко сложил руки перед собой, и всё, что замирало на мгновение нашего разговора, снова пришло в движение. Снега стало ещё больше, и сквозь кружащий меня в воздухе ветер теперь нельзя было разглядеть ничего. Дышать я тоже не могла.

Из последних сил цепляясь за ускользающее сознание, я снова попыталась найти своего любимого кота, что, конечно, уже было невозможно. И только теряя связь с реальностью, поняла: «Он сказал не беспокоиться за него… Что он не замёрзнет и не умрёт с голоду. Он сказал, что я знаю его». Осознание завершилось тьмой и падением, выбившим из лёгких остатки воздуха, которого и так не хватало. А в голове затихали мысли: «Его глаза были глазами Нао. Мой незнакомец из сна был Нао».

НАО

Снежная буря над маленькой английской деревушкой не стихала, хотя девушка, в чьём сердце она зародилась, уже была далеко.

Я склонился над тремя телами. В двух из них ещё теплилась жизнь, но одно стало холодным навеки. «Камердинер её отца, – понял я, вглядываясь в неприметное лицо, застывшее в выражении ужаса. – Она наверняка не хотела его убивать, но то, что внутри неё – сильнее».

– Зачем помог ей, нэкомата^[11]? Полукровка должна сама нести своё бремя.

Шёпоты горных оползней наполнили равнинную английскую ночь. Мне нечего было бояться, но ещё живые люди передо мной даже в бессознательном состоянии застонали, чувствуя безотчётный страх от близости демонов ямауба^[12].

– Таковы правила, и не мне их нарушать, – спокойно ответил я. – Трижды она может получить мою помощь. Один раз – по моей воле, второй раз – по её просьбе и третий раз – в обмен на ценность. Просьба была озвучена.

– Она просила о помощи Нао. Своего кота с одним хвостом. Она не назвала твоего истинного имени и не видела двухвостого облика. Ты хитришь, нэкомата.

– Просьба была озвучена, – повторил я, усилив голос своей истинной сущностью. – Я действую так, как должен.

– Тебя назначили хранителем лишь по наследству, хитрый нэкомата. Никто не ждёт от тебя верности дочери снегов… – шёпоты стихли, а следом раздались прямо у моего уха. – Полукровка всё равно не справится с тем, что ей уготовано. Поиграй с ней, но не давай нам повода поверить в то, что ты можешь к ней привязаться.

– Она – потомок Сатоко. Я буду служить ей по вашим правилам, чтобы не навлекать больше бед, но не потому, что подчиняюсь вам, а потому, что меня попросила её мать, – холодно сказал я, отмахиваясь от невидимых когтистых пальцев, потянувшихся к моим волосам. – Закон един. Ещё один раз я ей помогу.

– Хорошо, нэкомата. Мы услышали тебя. Но помни: как един закон для помощи, так и нерушим он для наказания.

Шёпот ямауб исчез, и я осторожно снял незримый покров, которым защитил двух полисменов от влияния демонов. Эти люди не были ни в чём виноваты. Так решила сила Минори, оставив их в живых. А значит, ни у меня, ни у кого-то другого из Места-Где-Восходит-Солнце, не было права на их души. Мы и без того слишком долго пользовались гостеприимством Маленького народца, жившего на этой земле.

Прежде чем покинуть Англию вслед за дочерью Сатоко, я поклонился едва заметно сияющим в ночи холмам и грибным кругам, из которых за мной наблюдали маленькие глазки.

– Простите за беспокойство.

Ответом мне стал звон колокольчиков: «Не возвращайтесь, чужаки».

Давать обещаний, которые не мог исполнить, я не стал. Все мы были едины в своей правдивой, но хитрой сущности, поэтому от меня их и не ждали. К тому же, хранителям этих земель наверняка пришлась не по вкусу моя выходка с сыном конюшего. На его душу у меня тоже не было права, и я не забрал её. Но шрам, подаренный мной, навсегда останется с Финном Дэмсмолом. И такая метка не позволит ему получить помощь от местных духов.

«Хорошо, что ямаубы достаточно слепы к страданиям людей и не узнают об этом, – мысленно усмехнулся я, возвращаясь в свою истинную форму. – Ему ещё повезло. В отличие от меня, у Минори было право на его душу, но едва пробудившаяся сила лишь покалечила, а не убила мальчишку».

Опустившись на четыре лапы, я сделал прыжок через пути, неведомые людям. Пусть мне нельзя было помогать той, что ступала на снежную тропу, но наблюдать за ней я мог. И я не собирался упускать ни мгновения.