– Я никому не говорила, что знала, если я не буду с Гекатой, то окажусь против неё. Я не настолько сильная, как Гадес… или как был Осирис. Меня убили бы первой. И либо завладели силой мертвецов, либо не совладали с ней и выпустили в мир людей.

– Так ты о людях заботилась?

– Нет, о своём царстве. Сейчас ты можешь понять, принц мёртвых, это наша ответственность.

Анубис фыркнул в ответ. Ему казалось, Хель ищет себе оправдания.

– Ты дура, Хель. Испугалась за собственную жизнь. Хотела больше власти.

– Можешь думать, как тебе больше нравится. Надеюсь, ни тебе, ни Гадесу не придётся выбирать между ответственностью и близкими. Любой выбор окажется провальным.

Слова Хель ему не нравились, возможно, потому, что в них чувствовалась доля правды. Хель действительно не была сильной богиней, а помогать ни ей, ни Фенриру никто не спешил. Анубис отлично помнил тёмные поля Дуата, когда единственную постоянную компанию составляли ушебти, а сам он почти не знал других богов или мир людей. Ему бы тогда тоже никто не помог.

Рассеянно Анубис провёл пальцам по многочисленным серёжкам в ухе. Выпрямился, собираясь уходить.

– Ты можешь обращаться к мертвецам, – сказала Хель. – К их знаниям. Если ты слышишь, они могут отвечать.

– И толку? Они не расскажут, как убить Кроноса. Или сделать так, чтобы мир не разваливался.

– Не смогут, – согласилась Хель. – Но есть кое-что ещё о чудовищах.

– Откуда познания?

– Ты забываешь, у меня есть ещё один брат, которого легко причислили к монстрам и заставили уснуть. Я знаю, что чудовища могут убить бога своего пантеона. Для остальных они безвредны.

– Ага, зато физическое тело уничтожат. А так-то никаких проблем.

Он поднялся на ноги и вернул стул на место, оглушительно и мерзко прочертив ножками по полу.

Не прощаясь, Анубис вышел из комнаты Хель, сунув руки в карманы. Он знал, что дверь защищает целая куча магии, которую понавесили боги, она удерживала Хель, но отзывалась лёгкой щекоткой в теле.

Анубис несколько дней не возвращался в Дуат и думал, что стоит его проверить. Слова Хель невольно укололи, напомнили, что теперь Анубис отвечает за миллионы душ и целое царство. Его страшила такая ответственность. Тьма за спиной будто сплеталась из ощущения мертвецов, окутывала запахом склепа и нагретого солнцем известняка. Оттягивала плечи.

Иногда Анубису казалось, он соскальзывает даже посреди тишины и солнечного света. Куда-то в вязкую бездну то ли силы, то ли собственного сознания. Задыхается. Но потом мысленно нащупывал Сета, свой неизменный маяк, и снова обретал твёрдую почву под ногами.

Анубис вошёл в зал клуба, сейчас полный и богов, и людей. Уверенно направился вперёд, оглядываясь. Вечерами тут собирались, конечно, не все, но многие.

Зевса видно не было, а вот Гадеса Анубис заметил. Тот шагал с двумя высокими бокалами в сторону ВИП-зоны, там наверняка ждали Персефона и Сет с Нефтидой.

Анубис, в отличие от Амона, не жаждал остаться с одной девушкой – им всем чего-то не хватало, даже если не брать во внимание, что он не мог рассказывать смертным о богах. Он видел Сета с Неф и на меньшее не соглашался.

Мать Анубис любил, хотя не всегда её понимал. В Нефтиде сквозило что-то… непознаваемое. Что-то неуловимое, как запах притаившихся в листве цветов. Он знал, у многих возникал вопрос, как же Нефтида сошлась в своё время с Осирисом, но Анубису это казалось само собой разумеющимся. Они оба были чуточку потусторонними, непостижимыми, тёмным пространством между звёздами.

С Софи Анубис почти не говорил: она теперь то пропадала в Подземном царстве, то бывала рядом с Гадесом. Вернув себе память и статус королевы, она едва уловимо изменилась, словно стала выше, плечи расправились, а на мир она смотрела, гордо вздёрнув подбородок.

Протолкнувшись к барной стойке, Анубис уселся и заметил на другом её конце сидящую Сехмет. Она казалась необыкновенно смирной, хотя взгляд её из-под полуопущенных ресниц сверкал угрозой. За её спиной стоял Амон, положив руку ей на плечо, и что-то говорил с серьёзным выражением лица.

Глава пантеона и его ручная львица.

– Я тебя помню, – заявила барменша. Она остановилась напротив Анубиса и упёрлась руками в стойку. – Хорошо, что сегодня шумно и твои песенки никто не услышит.

Анубис показал язык, демонстрируя пирсинг и презрение.

– Лучше налей мне чего-нибудь.

– И записать на счёт заведения? Я помню, ага.

Анубис искренне удивился, что новенькая девушка успела его запомнить. Они всего раз с Амоном пили тут и распевали про лошадку. Правда, так настойчиво, что девушка пригрозила их выгнать. Амон в ответ рассмеялся и сказал, что не выйдет, они всё равно вернутся, потому что отец Анубиса владеет этим местом.

Барменша подала стакан с мутным коктейлем и тут же упорхнула к другим клиентам. Анубис всерьёз размышлял, стоит ли напиться, когда на место рядом с ним устроился кто-то, сказавший:

– Тут же свободно?

Он рассеянно кивнул, делая один глоток, но нахмурился. Он повернулся и тут же узнал девушку:

– Луиза!

Анубис помнил тот день, когда встретил её: тогда краем уха слышал, что кто-то убивает богов, но не знал, что Сет уже получил дозу яда Оружия. Он прибыл в Лондон из Дуата, чтобы сопровождать отца на приёме Зевса.

День тогда начинался так же, как многие: сумрачным, стылым, наполненным влагой. Позже пошёл дождь, от которого Анубис спрятался в первой подвернувшейся церкви. Он любил храмы, каким бы богам они ни посвящались, хотя священники не любили его все, поголовно. Особенно в нынешнее время, когда он «сквернословил и одевался неподобающе».

Там скрывалась от непогоды и Луиза. Она составила ему компанию вечером, а позже и ночью. Наутро растворившись в поднявшемся тумане.

Позже Анубис осознал: Луиза не совсем человек. Но так ловко скрывала, что Анубис не сразу понял. Сейчас он пристально всмотрелся в девушку, и загривка касалось ощущение её силы, но сразу не получалось сказать, к какому пантеону она относилась.

Луиза распустила тёмные волосы, надела неброское чёрное платье. Никаких украшений, как будто Луиза их не любила или их у неё попросту не было.

– Рад тебя видеть, – улыбнулся Анубис. Он действительно обрадовался. – Будешь что-нибудь? Для людей… или нет?

Она смущённо опустила глаза и принялась водить пальцем по барной стойке:

– Когда мы встретились, я не знала всего.

– И когда же поняла, что Анубисом меня зовут не просто так?

– Это сложно. Я знаю о богах, но не всё. И не сразу поняла, что ты действительно один из них.

– Из них? А ты?..

Анубис сделал знак барменше, и она кивнула, а Луиза всё так же не поднимала глаз:

– Я не знаю, с чем это связано, но я помню частично. Не так давно начала вспоминать.

– А тут оказалась случайно?

– Я искала, клуб ты упоминал.

Анубис задумался: он знал о единственном существе, которое вроде бы должно быть без памяти. Но это казалось слишком странным совпадением.

– Покажи свою силу, – сказал Анубис. Это звучало грубовато, но сейчас плевать. Он никогда не видел Макарию и её силу, но попробовать стоило. – Покажи.

Замявшись, Луиза глотнула из своего стакана, а потом что-то слегка изменилось, но даже в переполненном богами клубе Анубис не сомневался: это она. Та же мягкая тёмная сила, что у Гадеса, невидимые, но ласкающие фиолетовые искры, ощущение крошащихся под пальцами кирпичей из города Подземного мира.

И запах миндаля. Или марципанов, сладковатых, скрадывающих гниение смерти.

Анубис моргнул и посмотрел на Луизу:

– Я знаю, кто ты.

На её лице отразилось удивление, она опустила глаза и поболтала в коктейле трубочкой:

– Ты поможешь?

– Я себе-то помочь не могу. Но отведу к Гадесу. Конечно.

Тот искал дочь. Не очень успешно, но неудивительно, если память ещё не вернулась к ней полностью. Кто же знал, что тогда в церкви Анубис встретил именно Макарию.

Почти все женщины Анубиса задерживались только на одну ночь. Он не скрывал своих намерений, не врал, а они соглашались. По крайней мере, с теми, кто хотел иного, он не имел дел. И не видел в этом ничего плохого, даже постоянно подкалывал Амона, что ему стоит перестать искать большой и вечной любви.

Но те женщины не были богинями блаженной смерти. И уж точно не были дочерьми Гадеса.

Смерть тянется к смерти.

Эти слова в голове не принадлежали ему самому. Мертвецы. Они снова навязчиво пробирались в голову. И другое: помимо шёпотов, Анубис ощутил что-то вроде холодка вдоль позвоночника. Дурное предчувствие. Мрак, который смыкался вокруг и принадлежал не ему, но нёс только смерть.

Истинную. Настоящую. После которой не возвращаются даже боги.

Перед глазами тут же возникли картинки из кошмаров, когда он раз за разом видел, как погибают те, кто ему дорог. В глазах потемнело, Анубис ощутил собственную силу, взметнувшуюся, окутывающую бальзамическим ароматом. Вцепившись в стойку, Анубис попытался вздохнуть, казалось, сам воздух загустел, стал превращаться в огромные тёмные крылья за спиной. Полные мертвецов и душ, проглядывающих из Дуата.

– Анубис! Анубис, ты меня слышишь?.. Анубис!.. Инпу?

Он наконец-то вздохнул, позволяя силе схлынуть, свернуться. Отпустил сжимаемую до этого барную стойку. Рядом стоял Амон, он и тряс Анубиса за плечо.

– Что-то не так, – выдохнул Анубис. – Здесь. Сейчас.

Амон нахмурился, но в этот момент увидел Макарию, прищурился, а потом его глаза удивлённо распахнулись: он явно узнал.

Сказать хоть что-то Амон не успел. Потому что зал на секунду затих, а после взорвался криками, каким-то шумом. Анубис огляделся и первым делом заметил Сета, который вышел из ВИП-зоны, видимо ощутив Анубиса. Но теперь возникла проблема поважнее: Анубис понял почти сразу, по чуть изменившейся в зале силе.

Чудовища.

Они здесь.

Не совсем в облике людей, но и не страшные монстры. Скорее они чем-то походили на псов Сета, такие же порождения древнего хаоса. Смазанные силуэты, сотканные из воздуха, неонового света, теней, которые сновали то здесь, то там по залу.

– Тифон! – выдохнул Амон. – Ехидна, Химера…

Ну конечно: греческие чудовища проснулись первыми. Анубис понятия не имел, на кого они имеют здесь зуб или им всё равно, кого рвать.

Или их направляет Кронос, что куда вероятнее.

Амон кинулся вперёд, Анубис схватил испуганную Луизу за руку и потащил в сторону. В памяти живо всплыли слова Хель о том, что для своего пантеона чудовища смертельно опасны. Оттащив Луизу в угол, он отрывисто сказал:

– Оставайся здесь и не вылезай. Ни при каких условиях!

Он почти швырнул её за барную стойку, не очень-то заботясь о том, чтобы сейчас быть галантным.

В зале царил хаос. Люди визжали и кричали, хотя их чудовища не трогали. Целью стали боги, и с ними царила полная неразбериха. Кожу покалывало от схлестнувшейся в зале мощи.

Первыми Анубис заметил, конечно же, Сета и Сехмет. Оба с разрушительной и безжалостной силой. Сехмет держалась недалеко от Амона, тот сидел на полу у стены, держась руками за голову. В сознании, но на стене позади него остался кровавый развод: кто-то хорошенько приложил его затылком, и Амон съехал вниз.

Рядом с ним опустилась Персефона, нервно оглядываясь. Гадес стоял недалеко, одной рукой он сжимал кровоточащее плечо.

Сила богов буквально пульсировала в зале. Запах восточных благовоний смешивался с резким ароматом крови, перестук костей вторил разбиваемым столам, а песок шелестел, опаляя жаром и неизбежностью. Чудовища не имели своего оттенка силы или оказались неотличимы от остальных.

Всё это Анубис увидел буквально за мгновение. Заметил, как одно из существ оказалось рядом с Гадесом, но вместо нападения Аид пригнулся, а стоящий спиной к его спине Сет резко повернулся и ударил тварь в шею. Анубис не мог видеть, чем именно, но судя по крови, стекающей по руке, осколком стекла.

Чудовище взвизгнуло и рассыпалось прахом, хотя Анубис не знал, означало ли это смерть. Гадес хотел подняться на ноги, но вместо этого покачнулся и оперся рукой о пол. Между его пальцами сочилась кровь, похоже, рана на плече оказалась серьёзнее, чем могло показаться.

Чудовища могут убить бога своего пантеона.

Анубис устремился туда. Он видел посеревшее лицо Гадеса, испуганного Сета, который что-то отрывисто сказал Нефтиде рядом. Та и сама уже помогала Гадесу.

Сила вихрилась вокруг Анубиса, царапала кожу косточками, хлестала бинтами, сдёрнутыми с мумий. Он не торопился её выпускать, не из-за плохого контроля, но и потому что не видел, по кому бить. Чудовища явно были не так просты, сила богов не то чтобы легко причиняла им вред.

Кронос. Их наверняка защищал и поддерживал Кронос.

Анубис не заметил тот момент, когда Сет схлестнулся ещё с одним чудовищем, которое, кажется, попыталось пробиться к Гадесу или Персефоне. Этот монстр был сильным, слишком сильным. Сет успел всадить ему в грудь, видимо, тот же осколок, но противник схватил его голову и резко дернул, ломая шею. Тут же возникли стремительные тени-псы, вцепившиеся в руки монстра.

Анубис помнил, что чудовище другого пантеона не может убить бога. Хорошо чувствовал, что божественная сущность Сета не пострадала, лишь его физическое тело. Анубис не знал, услышал или вообразил хруст ломаемой шеи, но вместе с этим сломалось и что-то внутри него самого.

Он выпустил собственную силу, направляя на оставшихся чудовищ, обращая их в пыль и прах. Чувствовал, что задел кого-то из богов, но сейчас это не имело значения. Он хотел уничтожить их, уничтожить всех. Густым смолистым запахом смерти, заклинаниями жрецов, написанными на сосудах для органов. Тленом и пылью некрополей.

Упав на колени, Анубис тяжело дышал, чувствуя, как вздувшаяся сила опадает, отступает, оставляя пепел мёртвых чудовищ и раненых богов.