Глава 7
Кукольный домик

Мирелла привела меня в гостиную. Там на полу перед столиком, на котором стоял чудесный кукольный домик, сидела опрятная, нарядная, смуглая темноволосая девочка, похожая на Миреллу, как если бы ту отмыть, причесать, нарядить и сделать старше года на три.

Девочка подняла на нас черные глаза и удивленно уставилась на Миреллу.

– Мири, что у тебя на голове? – спросила она.

– Хохолок, не видишь? Вот, смотри, похожа? – грубовато сунула она книгу под нос сестре, задев домик, который пошатнулся.

– Осторожно, Мирелла! – завопила та. Посмотрела на рисунок и захихикала: – Похожа!

Мирелла отобрала книжку и всунула мне.

– На какую птицу похожа Надина? – с хитрой мордашкой спросила она у меня.

– Не знаю, давай посмотрим… – протянула я и стала листать страницы. – На эту? Нет, у этой шея слишком длинная. На эту? Нет, эта толстенькая и кругленькая. Вот эта? Как думаешь? – показала я Мирелле, но та покачала головой. – Правильно, – согласилась я. – у этой слишком клюв длинный. Тогда… вот!

Я ткнула в розовую чечевицу, оперение которой на рисунке по цвету совпадало с цветом платья Надины.

Мирелла покосилась на рисунок и злобно запыхтела. Нервно долистала книжку почти до конца и ткнула в черного дрозда.

– Нет, вот Надина.

Надина заинтересовалась, встала и подошла к нам. Посмотрела на то, что предложила сестра, на то, что предложила я, улыбнулась и пошла обратно к кукольному домику.

– Даже дрозд выглядит симпатичнее, чем твой зяблик.

– Не зяблик, а зимородок!

– Зяблик!

– Зимородок!

– Зяблик! Зяблик! – дразнила сестру Надина, как та недавно меня.

– И вообще, я ласточка! Меня папа так называет!

– Он всех нас так называет!

– Меня чаще!

– Неправда!

– Правда! Правда! А ты вообще курица. Как и она! – ткнула она в меня пальцем.

Стукнула со всей силы по домику, отчего тот зашатался и упал на пол. Из него вывалилась миниатюрная утварь, рассыпалась по полу. Мирелла развернулась и побежала вон.

У Надины от гнева расширились глаза, она вскочила на ноги:

– Ты! Ну, я тебе сейчас покажу!

Надина побежала за Миреллой. А я занялась кукольным домиком. Подняла его и поставила на стол. Подумала о том, что по времени Розамунда уже должна была бы пройти собеседование, о чем можно так долго говорить? Найдут ли меня здесь? Наверное, должны пройти мимо гостиной.

Я стала собирать высыпавшееся из домика содержимое. И пропала… Чего тут только не было! Резная деревянная и мягкая мебель, шторы на карнизах, ковры и люстры, посуда и предметы обихода, картины на стену, подсвечники на стол, еда и много другого, все как настоящее, только миниатюрное, не больше фаланги пальца.

Когда-то я мечтала о таком домике, каждый раз с замиранием сердца проходя мимо витрины с игрушками. Но мне не покупали, и я сама мастерила из подручных материалов мебель и утварь. Каркас сделал мне друг, а всем остальным заполняла домик я сама.

Потом я выросла. Но равнодушной к такой красоте не осталась. Теперь мне хотелось не играть, а просто владеть и любоваться, как произведением искусства. Ведь некоторые вещи – такие как миниатюрная фарфоровая посуда или резная мебель из дорогих пород дерева – были истинными шедеврами. Правда, и стоили чуть меньше настоящих. Несколько раз порывалась купить себе домик и потихоньку, продляя удовольствие, его обставлять, но каждый раз била себя по рукам. Я же не маленькая девочка!

Но вот попался он мне в руки, и я поняла, что маленькая девочка до сих пор живет во мне. Я потеряла счет времени, и внешний мир для меня исчез. В чувство привел голос Надины за плечом:

– Я кухню не так расставляю.

– Извини, – отскочила я от домика, словно застуканная за преступлением.

– Ничего, у тебя лучше получилось. У тебя был такой домик?

– Нет. Такого не было. Был самодельный. Карнизами служили зубочистки, шторами и коврами – ткань от старых платьев, обоями и картинами – вырезанные иллюстрации из журналов. А посуду и еду лепила из чего придется. В ход шло все – пипетки и крышки от лекарств, глина и смола, застывший клей и мякиш хлеба.

Надина покосилась и ничего не сказала, проверяла домик.

– Ах, зеркало разбилось! И люстра сломалась! Ну, Мирка, я ей задам! – сжала кулаки Надина.

– Да ничего страшного, я сейчас все подправлю. Смотри, у люстры крючок обломался. Сейчас другой сделаю. Будет покороче, но ничего страшного. – Я вынула шпильку из волос и на нее закруглила крючком кончик проволоки для люстры. Повесила. – А зеркало не разбилось, только кусок с краю откололся. Мы его закроем рамкой. Тащи бумагу. Или картон, да хоть ткань и краски. Сейчас починим.

Надина принесла все сразу. Я вырезала из картонки рамку для зеркала чуть меньшего диаметра, чем само зеркало, раскрасила ее золотой краской. Приложила к зеркалу, закрыв скол.

– На клей посадить, и готово. Видишь, даже лучше стало.

Я намусолила рамку, чтобы она пока прилипла, и повесила зеркало на место. Посмотрела на реакцию девочки.

– Да, красиво, – признала она, успокоившись.

– А где жители этого домика? – поинтересовалась я.

– Валяются, – махнула в сторону Надина. – Надоели. В одних и тех же платьях. Скукота. Новых кукол хочу.

– Не легче ли платья поменять?

– Где их взять? Модистке заказывать? – хихикнула та.

– А сама? Не можешь сшить?

– Нет, не умею. А ты умеешь?

– А где мне было по-другому платья для кукол взять? А с одним, как ты говоришь, скучно.

– И мне скучно! – раздался вредный голос Миреллы. – Надоели одни и те же игрушки.

Она неслышно подобралась к нам, пока мы с Надиной занимались домиком. Умытая, переодетая в серое чистое платье и пригладившая, как смогла, волосы.

– Хочешь, научу, будут разные каждый день? Хоть несколько раз в день.

– Так не бывает! Магия?

– Нет, не магия, – улыбнулась я. – Забава босоты. Нужна всего лишь бумага да карандаши или краски. И магическая губка, чтобы много бумаги не использовать.

Я нарисовала на оставшейся бумаге силуэт куклы с лицом Миреллы и прической хохолком, как мы ей делали. Вырезала, перенесла на картон и приклеила. Получилась бумажная кукла.

– Похожа, – одобрительно сказала маленькая вредина, заглядывая мне через плечо.

– Ну вот, а теперь ты можешь рисовать для нее на бумаге любые наряды и менять. Ничего твою фантазию не сдерживает.

Я вырезала из бумаги силуэт платья для куклы, сделала надрезы, чтобы можно было надеть, одела в платье куклу и разрисовала платье сначала одним узором, покрутила перед девочками, стерла магической губкой нарисованное, вызвав разочарованный вздох обеих, нанесла другой узор, показала, поймав восхищение в глазах обеих.

– Круто! – одобрили обе. – Только зачем стирать было? То платье было такое красивое!

– Можно не стирать, сделать новое, – согласилась я. – Тогда надо шкатулку, в которой будут храниться платья куклы, и много бумаги.

Надина подвинулась, чтобы поближе рассмотреть, но Мирелла выхватила куклу и приложила к груди, закрыв руками.

– Моя!

– Сделай и мне такую, – попросила Надина.

– Не делай ей! – приказала Мирелла.

– Почему? – поинтересовалась я.

– Потому что ты мне ее делала!

– У тебя будет своя, у нее своя.

– Нет, я не хочу!

– Мирка, какая же ты вредная! – не выдержала Надина.

– Сама такая! – показала язык Мирелла.

– Пока я вижу, что вредничаешь только ты, – вступилась я за Надину, которая бросила на меня благодарный взгляд.

– Да-а, а она мне никогда не дает своим домиком играть! – обиженно защищалась Мирелла, ткнув в сторону сестры пальцем.

– Потому что ты все время что-нибудь ломаешь! – обвинила ее Надина.

– Я просто хотела поиграть, я не виновата, что в нем все такое хрупкое!

– Вот не умеешь – и не берись!

Уфф, я посочувствовала Розамунде, уже догадавшись, что передо мной ее будущие воспитанницы. Нелегко ей с ними придется. Пока те обвиняли друг друга, я сделала вторую куклу и протянула Надине.

Мирелла бросилась наперерез, чтобы схватить, но Надина оказалась проворнее. Мирелла набросилась на нее, чтобы отобрать куклу. И пока они ее тянули, разорвали на части. Надина заплакала. А вслед за ней и Мирелла. То ли испугалась, то ли жалко стало. Да и у нее кукла помялась, потому что находилась у нее под мышкой, пока девочка вела бои.

– Бумага легко рвется, но и все легко поправить, – быстренько нарисовав двух следующих куколок и вручив ревущим девочкам, сказала я.

Они перестали плакать и насупленно косились одна на другую, держа в руках своих кукол.

– Почему вы не можете уступить друг другу? – задала я риторический вопрос. – Ведь вдвоем играть интересней, чем одной. Надина, ты можешь убрать самые дорогие предметы из домика, чтобы играть с Миреллой. Сделать вместе игрушки в домик из простых материалов, чтобы не бояться разбить. Мирелла, ты можешь вместе с Надиной придумывать наряды и устраивать показы мод, – кивнула я на бумажные куклы.

Я встала и подошла к столику, на котором стоял кукольный дом. Сняла его и переставила. Указала на раннер на столе.

– Вот подиум для моделей. А вокруг можно усадить ваших куколок, – указала я на кукольный домик, – как зрителей.

– Точно! Надина, тащи! – азартно заблестели глазенки Миреллы.

– А что вы им показывать будете? – остановила я их порыв. – Сначала надо наготовить побольше одежды для показа. За дело! – скомандовала я, и мы с усердием принялись рисовать платья.

Высунув языки, хихикая над отпускаемыми шутками, мы успели наготовить уже какое-то количество нарядов, как нас прервали.

Глава 8
Персиковая помада идет не всем, надо учитывать пол

В столовой появилась торжественная процессия, состоящая из непроницаемой Ливии, довольной Розамунды и графа Мармелайда. Я с любопытством взглянула на графа и чуть не прыснула. Еле сдержалась, отвела взгляд и с укором посмотрела на девчонок. Они переглянулись со мной и тоже еле сдержали смех, отводя взгляды от отца.

– Девочки, – обратилась Ливия к сестрам, – это ваша новая гувернантка мэлл^[2] Розамунда. Поздоровайтесь. Она приступит к обязанностям завтра. Это мэлл Памела, средняя дочь графа, – показала она на Надину. А потом представила младшую: – И мэлл Эллионария, младшая дочь графа.

Но девочки не торопились вежливо приветствовать Розамунду. Мирелла оценивающе смотрела на нее исподлобья, а Надина с удивлением обратилась ко мне:

– Разве не ты наша новая гувернантка? Я думала…

– О нет, – счастливо отмахнулась я. – Я подруга Розамунды и всего лишь составила ей компанию. Розамунда – хорошая девушка, уверена, вы быстро подружитесь. Не обижайте ее, – лукаво посмотрела я на Мири.

Лица девочек немного смягчились, но особой радости не выражали. Но они хотя бы встали и под суровым взглядом отца сделали книксен перед Розамундой. И вразнобой выдавили:

– Добро пожаловать, мэлл Розамунда. Очень приятно познакомиться.

Розамунда выглядела счастливой и сияла, как начищенный тин. Она радостно поприветствовала девочек и выразила надежду, что они найдут общий язык.

– Позовите Камиллу, Ливия, – сказал граф. – Хочу, чтобы она познакомилась с мэлл Розамундой сегодня.

Ливия кивнула и оставила нас. А я покосилась на девочек, которые обменялись испуганными взглядами. Конечно, ведь Камиллы не было в своей комнате, о чем, судя по всему, маленькие плутовки знали, но промолчали. Ливия вернулась довольно быстро.

– Мэллорд, Камиллы нет в комнате, – отчиталась она.

– На кухне? В ванной?

– Нет, мэллорд. Ее следов нигде не обнаружено.

– Я же запретил ей выходить из дома! – взревел граф медведем и гневно посмотрел на младших дочерей.

Девочки съежились и поникли под его взглядом.

– Где она?!

Поскольку девочки молчали и не поднимали голов, он вынул змеевик связи^[3] и вызвал Камиллу.

– Да, пап? – напряженным голосом ответила та.

– Где ты, дочь моя? – задушевно спросил граф.

– Я… пап, ты только не сердись, мне так душно в комнате стало, что я спустилась в сад. Свежим воздухом подышать. Ты сказал не выходить из дома, но сад ведь – тоже дом? – затараторила девушка.

– Конечно, – сдерживая гнев, согласился граф. – Тогда тебе не составит труда сейчас же вернуться в комнаты. У меня к тебе есть дело. Если не будешь здесь через две минуты, ты больше не выйдешь из особняка вообще! – зарычал он, не сдержавшись. – Поставлю магический заслон.

– Хорошо, уже бегу… Ой, пап!.. Ну вот, я побежала, споткнулась и, похоже, растянула ногу… так больно… ступать не могу… Я потороплюсь, но за две минуты точно не доковыляю…

Я видела, что лицо графа наливается кровью и с его губ готовы сорваться слова, о которых он впоследствии пожалеет. Поэтому решила вмешаться.

– Мэллорд граф, позвольте сказать, – робко обратилась я к нему, и он перевел на меня недовольный взгляд. – Когда я ожидала подругу и гуляла в саду, я видела девушку, очень похожую на юных мэлл, – кивнула я на младших дочерей графа. – Скорее всего, это была Камилла, так что, возможно, она действительно поспешила и пострадала.

Граф пронзил меня выразительным тяжелым взглядом, поиграл желваками, взял себя в руки и сказал Камилле:

– Даю тебе десять минут. Не успеешь, пеняй на себя.

Он отключился. Ливия тут же отвлекла его, предложив нам всем чаю или кофе. А я почувствовала, как мою руку благодарно сжала чья-то маленькая потная ладошка. Я пожала в ответ. Ну вот, меня еще и в заговорщики записали.

Мы чинно расселись по местам в ожидании напитков и Камиллы. Я с любопытством незаметно разглядывала графа. Я видела его несколько раз издали в городе и в магической академии, когда искала своего профессора, но толком рассмотреть не сумела, запомнила только высокую фигуру и светлые волосы. Поэтому и не сообразила сразу, что смугленькие чернявые девочки с почти черными глазами – его дочери. Вероятно, пошли в мать.

Граф был обладателем белой кожи, чуть тронутой загаром, его светло-русые волосы с золотистыми выгоревшими прядями доходили спереди до мочек ушей, сзади до линии плеч. У него были крупные черты лица, широкие прямые темно-русые брови, прямой красивый нос, резко очерченный жесткий рот и мужественный квадратный подбородок. Графа можно было бы назвать красивым мужчиной, если бы он не выглядел таким нескладным, усталым и изможденным.

Глаза у него были, как оказалось вблизи, синие. Их синева особенно резко выделялась сейчас на фоне косметики, которой было покрыто его лицо, – розовых румян, персиковой помады на губах и зеленоватых, цвета морской волны теней с золотыми блестками на глазах. На ногтях начал проявляться ярко-розовый лак, которого, к счастью маленьких шкодниц, их отец еще не успел заметить. Но это ненадолго.

Поэтому мы все отводили от графа взгляд как могли, не в силах сдерживать смешки. Удивительно, что Ливия тоже промолчала. Невозмутимо расставила перед нами чашки и тарелки и налила чай и кофе.

Интересно, как давно граф выглядит так? Был ли он таким на собеседовании с Розамундой? И как она тогда выдержала такой его видок? Я бы, наверное, не смогла. Сказала бы, а потом посмеялась вместе с графом. Не думаю, что ему будет приятно осознавать, когда он заметит, что ходил в таком виде полдня, а все посмеивались за его спиной. Мне бы, во всяком случае, точно не понравилось.

А может, это косметика из магических приколов – проявляющаяся через какое-то время? Не мог же граф не заметить, как его красят девчонки? Только если они сделали это загодя – например, когда он спал или каким-то образом его отвлекли, и, пока одна забалтывала, другая наносила тайком мазки. Ох, и попадет им сейчас. Граф не в лучшем настроении.

Он поднес чашку к губам, сверля меня взглядом.

– Как вас зовут? – обратился он ко мне.

– Простите, мэллорд, будучи в вашем доме, я вам еще не представлена. Я Имма.

– Просто Имма? – заломил он левую бровь.

– Да, Имма. Или вас интересует мое полное имя?

– Да, интересует, – кивнул он и чему-то ухмыльнулся.

– Мое полное имя Имма… Лимманн.

– И все? Имма Лимманн – и все?

– Да, а что вы хотели услышать? Я простолюдинка, не аристократка.

– У меня хорошая память на лица, ваше мне кажется знакомым. И выглядите вы как благородная мэлл.

Он окинул выразительным взглядом мою осанку, позу и то, как я держала чашку в руке.

– Мне повезло получить хорошее образование, – нисколько не соврала я.

Граф побуравил меня взглядом, но промолчал, поднес чашку к губам и тут заметил свои ногти. Поставил чашку на стол и вытянул руки перед собой. Оглядел каждый ноготь, опять наливаясь кровью от гнева. Да уж, если ему так часто приходится подвергать кровеносную систему испытанию, неудивительно, что выглядит он столь бледным и изможденным.

– Зеркало, – процедил он, догадываясь теперь, почему все это время окржающие отводили от него взгляды, скрывая смешки.