Математическое познание не является более строгим, чем филологическо-историческое. Оно отличается лишь «точностью», не имеющей никакого отношения к строгости
Мы не знаем, что означает «бытие». Но даже вопрос: «Что есть „бытие“?», подразумевает некое понимание слова «есть», хотя это понимание и не поддается разумному осмыслению. Нам не известен тот горизонт, откуда можно было бы постичь и зафиксировать смысл слова «есть»…
То есть сокрытое, которое тщетно пыталась постичь античная философия, превратилось в само собой разумеющееся, и задаваться вопросом о нем считается методически ошибочным.
Изречение мыслителя рождается в долгохранимом молчании и тщательном осмыслении открывшихся в этом молчании сфер. Родственно этому поэтическое именование. Равенство, как известно, уравнивает различное: поэзия и мышление совершенно равны в бережном отношении к словам, однако совершенно различны в собственных сущностях. Мыслитель говорит: «бытие». Поэт именует: «святое».
Наука ничего не желает знать о ничто. Очевидно и следующее: пытаясь выразить собственную суть, наука призывает на помощь ничто. То есть использует то, что отвергает. Не свидетельствует ли это о неком двуличии?