Благодарности

Я благодарен всем, кто на протяжении трех десятков лет делился со мной своими воспоминаниями о Черчилле. Те, кого я цитирую, щедро уделяли мне свое время. Я должен поблагодарить Валентина Бережкова, Гарольда Борна, Айвона Кортни, сэра Уильяма Дикина, сэра Дональда Макдугалла, Роберта Фокса, Ив Гибсон, Элизабет Джилльет, Грейс Хэмблин, Памелу Гарримэн, Кэтлин Хилл, Мариан Холмс, Патрика Кинна, Элизабет Лейтон, Джеймса Лис-Милна, бригадира Мориса Лаша, Джона Маккоя, Джока Макдэвида, Малкольма Макдональда, виконта Маргессона, сэра Джона Мартина, Тревора Мартина, Энтони Монтегю Брауна, фельдмаршала виконта Монтгомери Аламейнского, сэра Джона Пека, капитана сэра Ричарда Пима, Дорин Пью и леди Уильямс Илвел (Джейн Портал).

Моя самая глубокая благодарность за ценнейшие советы и предоставление материалов детям Черчилля – леди Саре Одли, леди Соамс и Рэндольфу Черчиллю, моему предшественнику в качестве биографа.

Помимо тех, кто делился со мной воспоминаниями, я благодарю всех, дававших мне исторические консультации или снабжавших дополнительными документальными материалами. Благодарю за помощь Патрисию Аккерман – сотрудницу архивного отдела Колледжа Черчилля, Дж. Альбрехта из Швейцарской лиги охраны природы, Ларри Эрна из Клермонтской школы государства и политической философии, Жанну Беркли, Алана Баксендейла, доктора Дэвида Батлера, Джулиан Чаллис, Роберта Крейга, Генри Крукса, Майкла Даймонда, доктора Майкла Даннила, Фелисити Дайер – из Daily Express, Николаса Идона, Линду Гринлик – главного библиотекаря Jewish Chronicle, Айрин Моррисон из Шотландского совета по туризму, Дэвида Пэрри из отдела фотографий Имперского военного музея, Гордона Рэмси, Эндрю Робертса, Джеймса Рашбриджера, Мэттью Сполдинга, Кена Стоуна из Музея истории столичной полиции, Джонатана де Сузу, лорда Тэйлора Хадфилдского, профессора Владимира Трухановского, миссис М. Винелл, административного менеджера из Evening Standard; Фрэнка Уилана, сотрудника Sunday Call-Chronicle, и Бенедикта К. Зобриста – директора Библиотеки Гарри Трумэна в Миссури.

Возможность использовать ранее не публиковавшиеся материалы о Черчилле мне предоставили British Library Manuscript Collections, Christie’s Auction Rooms, the Hollinger Corporation, A. Розенталь, Чаз У. Сэйер, Джон Р. Смитхерст, архив Times, архив Blenheim Palace и The National Trust Collection. Всем им я тоже безмерно признателен.

За помощь и существенные предложения по содержанию я чрезвычайно благодарен сэру Дэвиду Ханту, Адаму О’Риордану и Эдварду Томасу, которые делились со мной своими обширными познаниями и критическими замечаниями. Элен Фрезер, Лаура Бидл и многие другие сотрудники издательского дома William Heinemann, принимавшие участие в подготовке этой книги к печати, всегда оказывали мне помощь и поддержку на различных и порой трудных стадиях производства. Литературное редактирование и корректура были мастерски исполнены Лизой Гласс и Артуром Ньюхаузером, Рейчел Грин помогала в поиске фактов, а Кей Томсон выполнила огромный объем секретарских обязанностей.

И как всегда, я глубоко признателен моей жене Сьюзи за ее вклад в каждую страницу этой книги.

Глава 1
Детство

Уинстон Черчилль родился в 1874 г., в середине Викторианской эпохи. В ноябре его мать, леди Рэндольф Черчилль, будучи на седьмом месяце беременности, поскользнулась и упала во время охоты в Бленхейме. Через несколько дней во время прогулки в коляске начались схватки. Ее поспешили доставить во дворец, где в первые часы 30 ноября и появился на свет ее сын.

Величественный дворец в Бленхейме принадлежал деду новорожденного, седьмому герцогу Мальборо. По отцовской линии Черчилль был представителем высшей британской аристократии. Род его восходит к первому графу Спенсеру и выдающемуся военачальнику Джону Черчиллю, первому герцогу Мальборо, командовавшему коалицией армий, которые нанесли поражение Франции в начале XVIII в. Со стороны матери вся его родня – американцы. Его дед, Леонард Джером, живший в Нью-Йорке, был успешным биржевым маклером, финансистом и владельцем газет. Столетием раньше его предки сражались в армии Вашингтона за независимость американских колоний.

Почти за год до рождения Черчилля его отец, лорд Рэндольф Черчилль, был избран в палату общин членом парламента от Вудстока. Этот небольшой город, к которому относился Бленхейм, едва ли насчитывал больше тысячи избирателей. У него была давняя традиция направлять членов герцогской фамилии в Вестминстер. В январе 1877 г. дед Черчилля, седьмой герцог Мальборо, получил должность вице-короля Ирландии. Лорд Рэндольф стал у него личным секретарем. Двухлетний мальчик с родителями и няней, миссис Эверест, отправился в Дублин.

Когда Черчиллю было четыре года, в Ирландии, пострадавшей от сильного неурожая картофеля, вспыхнули волнения на национальной почве, которые возглавили фении^[1]. «Моя нянюшка, миссис Эверест, ужасно боялась фениев, – вспоминал он. – У меня сложилось представление, что фении – скверные люди и способны на все, дай им только волю». Однажды, когда Черчилль катался на ослике, миссис Эверест показалось, что к ним приближается процессия фениев. «Сейчас-то я уверен, – позже писал он, – что это была стрелковая команда на марше. Но мы все до смерти перепугались, особенно ослик. Он взбрыкнул и сбросил меня на землю. Я получил сотрясение мозга. Таким было мое первое знакомство с ирландским вопросом!»

В Дублине мальчиком помимо няни занималась еще и гувернантка. Ее задачей было научить его читать и считать. «Все эти занятия, – позднее писал он, – отравляли мою детскую жизнь. Они отвлекали от интереснейших вещей, манивших в детскую или в сад». Он вспоминал также, что мать почти всегда одобряла действия гувернантки.

Спустя пятьдесят лет Черчилль напишет о матери: «Она светила мне, как вечерняя звезда. Я нежно любил ее, но издали». Любовь и заботу, которых не давали родители, он находил у няни. «Моей наперсницей была няня, – писал он. – Миссис Эверест ходила за мной и всячески баловала меня. С ней я делился многими своими печалями».

В феврале 1880 г. у Черчилля родился брат Джек. Вскоре после его рождения семья вернулась в Лондон, на Сент-Джеймс-плейс, 29. Черчилль знал о болезни Дизраэли, бывшего премьер-министра от Консервативной партии. «Конечно, я знал, что лорд Биконсфилд умирает, – писал он позже. – И вот настал день, когда все разом опечалились и жаловались, что великому государственному мужу, любившему свою страну и бросившему вызов России, разбила сердце неблагодарность радикалов». Бенджамин Дизраэли, первый лорд Биконсфилд, скончался, когда Черчиллю было шесть лет.

На Рождество 1881 г., вскоре после своего седьмого дня рождения, Черчилль был в Бленхейме. Именно оттуда он написал свое первое сохранившееся письмо, датированное 4 января 1882 г.: «Моя дорогая мама, надеюсь, у тебя все хорошо. Большое-пребольшое спасибо за замечательные подарки. Солдатики, знамена и замок очень хорошие. Вы с моим дорогим папой очень добры. Шлю вам свою любовь и множество поцелуев. Ваш любящий Уинстон». Той же весной Черчилль на два месяца вернется в Бленхейм. «Как хорошо за городом, – писал он матери в апреле. – В здешних садах и парках гулять гораздо лучше, чем в Грин-парке или Гайд-парке». Но он скучал по родителям и, когда бабушка уехала в Лондон, написал отцу: «Хотелось бы поехать с ней, чтобы поцеловать тебя».

За братьями в Бленхейме ухаживала миссис Эверест. «В пятницу, – писал он матери незадолго перед Пасхой, – мы видели змею, ползущую в траве. Я хотел убить ее, но Эверест не позволила». На Пасху миссис Эверест повезла братьев на остров Уайт, где ее зять служил старшим надзирателем в тюрьме Паркхерст. Они остановились в Вентноре, в коттедже с видом на море. Из Вентнора Черчилль сообщал матери: «У нас был пикник, мы ездили в Сандаун обедать на пляже и ходили смотреть форты. Там есть огромные 18-тонные пушки».

Той осенью Черчиллю объявили, что его собираются отправить в пансион. «Я был, – позже писал он, – как обычно бестактно говорят взрослые, «трудный ребенок». Выяснилось, что я должен уехать из дома на много недель, чтобы заниматься с учителями». Впрочем, «трудным» он был не для всех. Сестра леди Рэндольф Леони считала его очень веселым и непосредственным.

Пансион Сент-Джордж находился близ Аскота. Черчилля отправили туда за четыре недели до его восьмого дня рождения. Половина семестра уже прошла. Мать привезла его днем. Они сели пить чай с директором. «Больше всего я боялся, – вспоминал он почти пятьдесят лет спустя, – расплескать чай и тем самым испортить первое впечатление. Меня также приводила в отчаянье мысль, что придется остаться одному среди незнакомых людей в этом огромном, пугающем месте».

Школьные неприятности начались буквально с первых же дней. «В конце концов, – писал позже Черчилль, – мне было всего семь лет, и мне было гораздо лучше дома с моими игрушками. Игрушки у меня были замечательные: настоящий паровоз, волшебная лампа и коллекция солдатиков почти в тысячу штук. Теперь же у меня были только уроки». Система воспитания в Сент-Джордже была суровой, отчасти даже жестокой. «Порка розгами по примеру Итона, – писал Черчилль, – была непременной. Но я уверен, ни один ученик Итона и уж наверняка ни один ученик Харроу в мое время (Черчилль учился в Харроу с 1888 по 1892 г. – М. Г.) не подвергался столь жестокой порке, какую устраивал своим маленьким подопечным директор нашего заведения. Это, я думаю, превосходило по жестокости наказания, которые применялись в исправительных учреждениях Министерства внутренних дел».

Свидетелем этого был Роджер Фрай. «Директор сек розгами со всей силой, – позже писал он. – Достаточно было двух-трех ударов, чтобы выступала кровь, а после пятнадцати-двадцати ударов ягодицы мальчика представляли собой кровавое месиво». Черчилль вспоминал, как во время экзекуций все с содроганием слушали крики истязуемого.

«Как я ненавидел эту школу, – писал он, – и в какой тягостной атмосфере прожил более двух лет. У меня были очень скромные успехи в учебе и практически никаких – в играх. Я считал дни и часы до окончания каждого семестра, когда можно было вернуться домой из этого ненавистного рабства и выстроить моих солдатиков в боевой порядок на полу в детской».

Первые каникулы Черчилля после полутора месяцев пребывания в Сент-Джордже пришлись на Рождество 1882 г. Семья к этому времени перебралась в другой дом, на Коннот-плейс, 2, к северу от Гайд-парка. Там им предстояло прожить ближайшие десять лет. «Что касается успехов Уинстона, – писала его мать мужу 26 декабря, – то с сожалением могу констатировать их отсутствие. Возможно, прошло недостаточно времени. Читает он хорошо, но это все. Первые два дня дома он разговаривал слишком громко и даже вульгарно. Этим я тоже разочарована. Но Эверест сказали, что в следующем семестре они намерены быть с ним построже». Леди Рэндольф также сообщала мужу, что старший сын дразнит маленького еще больше, чем раньше, так что придется им заняться. И завершила отзыв о своем восьмилетнем сыне так: «Кажется, он меня боится».

Первый отчет о школьных успехах Черчилля был неутешительным. Он оказался последним из одиннадцати учеников своего класса. По грамматике отзыв был: «Начало положено», по прилежанию: «Перспективы хорошие, но в следующем семестре должен более серьезно относиться к занятиям». Отчет заканчивался примечанием директора: «Очень честный, но в настоящее время слишком много шалит. Еще не усвоил правил поведения в школе, но этого и трудно было ожидать».

Школьные неприятности усугублялись слабым здоровьем, которое тоже весьма беспокоило родителей. «Очень жаль, что бедняжка Уинстон не очень хорошо себя чувствует, – писал лорд Рэндольф жене с юга Франции в канун нового, 1883 г., – и я не могу понять, в чем дело. Видимо, мы очень болезненная семья». Для улучшения самочувствия мальчика врач посоветовал провести неделю на море, в Херн-бей.

Находясь в Сент-Джордже, Черчилль постоянно, но тщетно просил мать навестить его. Перед завершением семестра в пансионе устраивали спортивный праздник. «Пожалуйста, позволь Эверест и Джеку приехать посмотреть состязания, – писал он, – и приезжай сама, дорогая. Очень надеюсь увидеть тебя, Джека и Эверест». Леди Рэндольф не приняла приглашения, но отправила к нему миссис Эверест. «Дорогая мама, любезно было с твоей стороны отпустить ко мне Эверест. Кажется, и она получила большое удовольствие, – пишет он после праздника и добавляет: – Осталось всего 18 дней».

В отчете за этот семестр Черчилль удостоился похвалы по истории, географии, переводу и поведению. Другие оценки были хуже: сочинение – «очень слабо», письмо – «хорошо, но чрезвычайно медленно», орфография – «плохо». О прилежании было сказано: «Не вполне осознает значение усердной работы. Должен изменить отношение к учебе». Из девяти учеников класса он оказался девятым, из тринадцати в параллели – тринадцатым.

Этим летом, пока Черчилль был в школе, скончался его дед, седьмой герцог Мальборо. Во время глубокого траура лорд Рэндольф решил развеяться в путешествии. Он отправился с женой и сыном в Гаштайн. Эта поездка на один из самых модных курортов Австро-Венгерской империи стала первой поездкой Черчилля в Европу. По пути отец с сыном заглянули в Париж. «Мы проезжали по Пляс-де-ла-Конкорд, – рассказывал он шестьдесят три года спустя. – Будучи наблюдательным ребенком, я обратил внимание на монумент, увенчанный венками и траурными лентами, и сразу спросил отца, в чем дело. Он ответил: «Это символизирует французские провинции, две из которых, Эльзас и Лотарингию, Германия отняла у Франции в последней войне. Французы очень переживают по этому поводу и надеются когда-нибудь их вернуть». Совершенно отчетливо помню, что я подумал про себя: «Надеюсь, они их вернут».

По возвращении в Сент-Джордж учеба у Черчилля пошла заметно лучше, чего нельзя сказать о поведении. «Семестр начал хорошо, – отмечено в отчете. – Но последнее время очень плохо себя ведет! Впрочем, в целом прогресс заметен». В отчете за следующий семестр отмечены успехи в истории и географии. Директор прокомментировал: «Надеюсь, он начал осознавать, что школа – это труд и дисциплина. Неумерен в еде».

В феврале 1884 г. лорд Рэндольф объявил о намерении баллотироваться в парламент от Бирмингема, поскольку Вудсток, как и сотни других городков, собирались лишить возможности иметь своих представителей в парламенте. Направляясь в столь радикальный регион, лорд Рэндольф был намерен доказать, что демократия тори не просто лозунг. В марте жена директора школы посетила Мидлендс. «Она там узнала, – писал Черчилль матери, – что ставят два к одному на то, что папа пройдет в парламент». Это его первое упоминание о политике. В остальном письмо посвящено спортивным состязаниям: «На днях мы все отправились в песчаную яму и играли в очень увлекательную игру. Ее борта около семи метров высотой, тяжелейшая борьба, и те, кто выбираются первыми, ведут отчаянную борьбу с остальными».