Мне кажется, основной шквал эмоций от этой книги я вывалила в телефонном разговоре маме. Настолько впечатляющими оказались записки, что мне срочно надо было поделиться, жаль, не поставила на запись, сейчас бы осталось только транскрибировать.
В этой истории покорная боль, выученное подчинение женщин всех времен и народов. Недавно услышала фразу, что много разных наций, меньшинств подвергались гонениям и унижениям, но всегда и везде угнетали женщин. До такой степени, что имея множество вариантов, Мария Волконская выбрала для себя самый адовый, просто потому что так надо. И она гордилась своими подвигами и страданиями, как и остальные переехавшие за мужьями женщины.
Марию выдали замуж за мужчину старше на 20 лет. За первый год их супружества они виделись три месяца, остальное время она была в санатории, поправляла здоровье. В конце первого года замужества Сергея Волконского арестовали. Говорят, что она его не любила, просто надела на себя роль жены, как учили. Как считалось порядочным. А когда она рожала, вы представляете, мать предлагала положить ее, чтобы облегчить боль, а отец сказал, пусть сидит. И победил отец просто потому, что он мужчина. И все. И она терпела ужасные боли и давление. Врача рядом не было. Меня это так сильно впечатлило еще и из-за тона повествования. Это я тут охаю и ахаю. А Маша пишет спокойно, обстоятельно:
«и вот начинается спор, а я страдаю, наконец, воля мужчины, как всегда, взяла верх, меня поместили в большом кресле, в котором я жестко промучилась без всякой мед помощи»
После родов ее бросили, она сильно замерзла и подхватила воспаление мозга. Потом, через 2 месяца, когда она начала выяснять где ее муж, а все скрывали от нее, у нее обнаружили рожу на ноге. Я даже не до конца представляю себе, что это за заболевание.
Брат и отец перекрывают ей общение с внешним миром, переписка уничтожается, двери для гостей закрываются. Но она была очень сильная духом женщина. Сила, заточенная в клетке коллективных условностей, негласных, но строго соблюдаемых правил. За неисполнение – стыд, порицание, ощущение поломанности.
Она сделала выбор. Я поеду за мужем, чего бы это ни стоило. Ей пришлось преодолевать множество препятствий – расставание с недавно рожденным младенцем (ей запретили взять его с собой), проклятие от отца, который был бессилен противостоять ее решению. Потому что она шла за мужем. И он не мог ее остановить, просто потому что в его понятии это было в целом правильно. Хоть ему было очень больно терять дочь навсегда.
Она потеряла абсолютно все, но как будто даже ни разу не позволила себе сожалеть о потере или о своем выборе. Я плакала вместе с ее слугой, когда на последнем рубеже, когда еще можно было повернуть назад, ей дали подписать бумагу. Она даже ее не прочла тогда. А слуга прочел. И я прочла. И мы залились слезами.
Мы тут боимся порой оператора телефонного сменить, потому что это ж неизвестно. Старого мы знаем, а вдруг с новым проблемы будут, а вдруг старый лучше был. А человек просто решил и пошел, не оглядываясь назад. Этой силы в женщине так много, здесь она вызвана огромным самопожертвованием, и уверенностью, что это благородно. Но если бы не было внутри огромной силы, то ничего бы не вышло.
И такая мощь есть в каждой из нас, просто зачастую мы не привыкли использовать ее для себя. Все для других, да для других.
Про некоторый отрезок дороги Мария пишет «Мое путешествие не имело больше никаких приключений, если не считать, что лошади меня понесли с самой высокой горы Алтая»… У меня снова глаза на лоб полезли, это ж очень страшно, это ж смертельная опасность, а она пишет так, будто бы дождь прошел. Просто обстоятельство.
Да, эти записки для детей, и возможно именно из-за этого она продолжала быть стойкой. Сколько же всего она держала в себе…
Из высшего общества она попала в абсолютную нищету, унижение, насмешки, но как говорят, что деревню не вывезешь из деревенской девушки, так княгиню не смогли сломить ни тяготы, ни невзгоды. Ни мороз 50 градусов, ни шитье трусов каторжникам, ни нахаживание десятков тысяч шагов и постоянное положение просящей. И все это сопровождалось достоинство, несгибаемым характером и доблестью.
Она помогала всем, кому могла, обучала детей, создавала и поддерживала уют, до последнего берегла фамилию, даже когда император настоятельно предложил лишить ее детей фамилии и отправить учиться в казенные учреждения.
Я восхищена и вместе с тем чувствую огромную горечь за женщин, за вписанный в нас поколениями культурный код служения, подчинения, жертвенности, я тоже его чувствую. Чувствую, как он противен истинной воле и внутренней свободе и с каким трудом он поддается коррекции.
Может, получился слегка феминистичный посыл. Но я более чем уверена, что любой нормальный мужчина также проявит огромное сострадание к тем жертвам, на которые пошли жены и невесты декабристов. Самих же декабристов, надо сказать, Мария очень поддерживала и считала несправедливым за ту кару, которая их постигла, ведь буквально спустя 10 лет за это уже бы ничего им не было. Им тоже пришлось непросто на каторге, но это уже другая книга.
Для меня эта книга о мужестве, об изменениях, о поиске возможностей реализации своего решения. О потерях и отпускании ради высшей цели.
В конце телефонного разговора мама рассказала про фильм «Звезда пленительного счастья», обязательно посмотрю.