– Первый парень на деревне наш герой? – прошипел охотник, и кинувшаяся на помощь земляку толпа отшатнулась и замерла, словно зачарованная злобой и яростью, звучавшей в хриплом голосе. – Отказала она тебе, мразь? Так решил девку силой взять? А чтоб не болтала да имя твое доброе не очернила, не придумал ничего лучше, кроме как в колдовстве обвинить? Кто ж ведьму поганую слушать будет!

Хес швырнул дюжего парня на землю, словно нашкодившего котенка. В толпе завизжала женщина.

– Что скажешь? – рявкнул охотник.

Белобрысый захрипел, валяясь в пыли, постыдно разревелся, как маленький ребенок, и согласно закивал, признавая свою вину.

– Вставай, – от голоса Хеса у Исэйаса дыбом поднялись волосы, и ему захотелось поспешно спрятаться.

Сын старосты, шатаясь, словно пьяный, поднялся на ноги. Никто не успел заметить ни как меч покинул ножны, ни как в них вернулся. Только на штанах насильника словно сам по себе раскрылся порез, и стремительно расползлось бурое пятно.

Хес ударил ниже пояса, от кости до кости, отсекая ему мужское достоинство. Глаза у парня закатились, и он рухнул на дорогу, скребя скрюченными пальцами дорожную пыль.

Люди, на глазах у которых совершилась столь жестокая расправа, в ужасе бросились в стороны, и только староста бухнулся на колени рядом с сереющим сыном, неверяще причитая.

Хес развернулся, схватил за шкирку стоящего столбом Исэйаса и приказал:

– Развязывай, пока не опомнились, что они в большинстве.

Спасенная девушка тихо рыдала, выплескивая из себя всю боль и унижение, испытанные ею за последние несколько часов.

***

Девушку они забрали с собой. Когда перепуганный Исэйас, поминутно оглядываясь, распутал тугие узлы на посиневших руках, Хес молча подхватил ее, как мешок с костями, подождал, пока послушник сядет на мерина, и посадил перед ним, словно безвольную куклу. Впрочем, она была абсолютно безразлична к тому, что происходит.

Сам же охотник, безошибочно определив, который из домиков принадлежит спасенной, вошел туда. Спустя пару минут Хес появился с небольшой поясной холщовой сумкой, которую обычно использовали для сбора трав, и мешком, в который покидал первые попавшиеся вещи – для того, чтоб девушка могла снять с себя тряпье, на котором было больше дырок, чем ткани.

Проявлять первые признаки жизни девушка начала только к вечеру, незадолго до привала. Она, не поднимая головы, беззвучно зашевелилась, и Исэйас, смущенно поддерживающий ее всю дорогу, попытался спросить хотя бы ее имя, но спасенная упорно молчала.

Пока охотник разводил костер, а послушник расстилал походные одеяла, девушка, покачиваясь, нетвердым шагом направилась к небольшой речке, находившейся неподалеку, захватив с собой, однако, вещевой мешок. Исэйас рванулся было за ней.

– Никак топиться пошла?

– Успокойся, – остановил его Хес, косо поглядевший на скрывшуюся в зарослях кустарника фигурку.

– Зачем мы ее забрали? – полюбопытствовал Исэйас.

– Потому что, стоило нам уехать, ее в клочья бы разорвали безо всяких костров, – мрачно пояснил мужчина.

Юноша вздрогнул.

– Как ты узнал, что она не ведьма, и что все из-за того, что над ней… надругались? – сдавленно прошептал парнишка, опасаясь, что она услышит.

– Я видел уже такое, – ответил охотник.

Немного подумал, стоит ли продолжать, а потом договорил:

– Так обычно выглядели обвиненные в колдовстве девушки после ночи, проведенной в застенках пыточных Инквизиции. И ведьмами они не были. К тому же у нее были характерные ссадины на шее, да и взгляд такой никогда не спутаешь с чем-то иным.

У Исэйаса аж дух перехватило от возмущения:

– Да как ты смеешь! Наставники бы никогда… – он осекся, вспомнив, как однажды магистр Гайюс сказал ему, что практикующие колдовство – не люди, и законы людской морали к ним неприменимы.

Хес насмешливо поглядел на замолкшего мальчишку:

– А тебя не удивляло, что слишком часто обвиняемыми становились совсем молодые и весьма миловидные девчонки?

– Они могут принимать любой облик, – неуверенно начал оправдываться Исэйас, но на душе было паршиво – еще одна монетка упала на чашу весов охотника.

То, как поступил Хес, привело послушника в ужас, но в самой глубине души он понимал, что тот мерзавец заслужил того, что с ним сотворили. А значит – охотник сделал верный ход. И Исэйас ужаснулся свои же мыслям.

– По-моему, ты путаешь их с фейри, – мужчина примолк, когда к костру вышла переодевшаяся девушка.

С мокрых волос падали капельки влаги, пропитывая одежду. Она, иногда вздрагивая, попыталась руками разобрать спутанные волосы, и Исэйас видел, как Хес, ни слова не говоря, достал из своей сумки простой деревянный гребень и протянул девушке. И впервые за все это время на бледном лице появилось слабое подобие благодарной улыбки.

Среди ночи Исэйас проснулся от странных звуков. Открыл глаза и осторожно перевернулся набок. Девушка сидела на коленях Хеса, уткнувшись лицом ему в грудь, и тихо плакала. Хрупкие плечи содрогались от рыданий, тело била крупная дрожь; она что-то невнятно говорила. Охотник обнимал ревущую девчонку, гладил по легким волосам и тихо, успокаивающе что-то шептал.

И вновь Исэйас увидел те перемены, что и тогда, на том привале. Хес менялся настолько сильно, что, казалось, перед ним совсем иной человек. Не тот, кто набросился с мечом на Инквизитора; не тот, кто жестокими словами хлестал по растерянному мальчишке, сидящему в пыли; не тот, кто так страшно расправился с насильником… Не легендарный охотник, а простой человек, умеющий сопереживать и вообще способный на другие чувства, кроме злобы и ярости.

Через четверть часа девушка перестала плакать и, судя по всему, уснула, так и не отпустив рубашку Хеса. Охотник поднял глаза, и Исэйас снова замер, зачарованный серебром, переливающимся в светлых глазах. Охотник заметил, что мальчишка не спит, и поспешно, словно чем-то мог навредить, отвел взгляд мерцающих глаз.

Исэйас, немного поворочавшись и понимая, что какое-то иррациональное чувство просто требует снова и снова смотреть на неподвижного мужчину, сидящего у костра, вскоре уснул.

***

Через два дня они добрались до небольшого спокойного городка. Деа¹⁷, так звали девушку, не только не создавала трудностей в путешествии, но и всячески старалась помочь, хотя разговаривала пока еще совсем мало, и то в основном с Хесом. Голос у нее был тихий, но, по мнению Исэйаса, очень красивый.

Охотник не позволил Деа ехать с пареньком, на что тот втайне надеялся, смущенно признаваясь самому себе, что девушка ему весьма понравилась. Поэтому, когда Хес подсаживал ее на своего вороного жеребца, рыжий чувствовал легкий укол ревности.

Вот и сейчас Деа сидела перед мужчиной, поддерживаемая крепкими руками, и что-то тихо говорила, опустив глаза. Хес отвечал односложно, словно задумавшись. Провожаемые несколько удивленными взглядами горожан путники по знаку охотника остановились возле аккуратного домика, окруженного невысокой оградой.

– Антхеа¹⁸! – негромко позвал мужчина, постучав в калитку.

На пороге дома почти сразу появилась женщина. Высокая, с королевской осанкой; даже несмотря на возраст, она была красива той красотой, что выделяет гордых и уверенных в себе женщин. Седые волосы были аккуратно забраны назад; одна прядка, выбившаяся из прически, падала на высокий лоб. Она прищурилась, разглядывая пожаловавших в ней в гости, и темные глаза озарились радостью.

– Хеспер! – воскликнула она, легко, словно молодая, сбегая по невысоким ступеням. – Проходите скорее!

Большие ворота, запертые на замок, отворились, пропуская уставших путешественников во двор, на котором обитала различная живность. Хозяйка махала руками, разгоняя кур. Расседлав и поставив лошадей в стойла, все прошли в дом.

Антхеа хлопотала по хозяйству, стараясь быстрее приготовить ужин для всей компании, без остановки выспрашивая Хеса о только им понятных делах. Было сразу ясно, что эти двое знакомы очень давно. После ужина засыпающую Деа отправили в гостевую комнату на втором этаже, а Исэйас примостился в уголочке на кухне, сыто щурясь, как довольный кот, и прислушиваясь к негромкой беседе.

– У меня просьба, Антхеа, – охотник посмотрел на женщину. – Я могу оставить у тебя девчонку?

– Хес, – удивилась Антхеа. – Что ж мне с ней делать? Да и вообще, откуда взял такую?

– В ведьмовстве обвинили. Да и попорченная она теперь.

Женщина тихонько ахнула.

– Думаю, поплатился за все тот, кто это сделал, – Антхеа взглянула на утвердительно кивнувшего охотника. – Оставлю, куда мне теперь деваться. Не позволять же ей с тобой ехать. Поди, опять на охоту?

– Куда ж еще, – невесело усмехнулся Хес. – Раз ни на что, кроме этого, не годен.

– Как всегда, слишком строг к себе, – Антхеа придвинула к нему кружку с горячим травяным отваром. – Обучу девочку знахарству, будет при деле.

Хес улыбнулся, благодарно кивая, и обхватил пальцами стакан. Исэйас обратил внимание, что руки у него изящные, пальцы длинные – не охотника, но музыканта.

– А что за юноша при тебе? – поинтересовалась знахарка.

Исэйас насторожился. Ему почему-то очень не хотелось, чтобы охотник рассказал про его принадлежность к Инквизиции.

– Необходимость, – поморщился Хес, и парень с удивлением ощутил, что подобное отношение мужчины к нему вызывает что-то похожее на тоску. – Дойти и вернуться, не дав ему умереть, иначе мне тяжко придется.

Антхеа понимающе качнула головой, убирая выбившуюся из прически прядку.

– Вы с Ролло навещайте меня, – она ласково накрыла ладонью руку Хеса. – А то совсем позабыли старую.

Хес вздрогнул, поднимая на нее глаза, в которых стремительно разгоралось отчаяние.

– Антхеа, – тихо проговорил он, опуская голову, и темные волосы, скользнув, закрыли его лицо. – Ролло…

И снял перстень, принадлежавший другу, с пальца, пододвигая его к остолбеневшей женщине. Знахарка помолчала, потом крепко сжала словно сведенные судорогой кисти охотника, ласково поглаживая его пальцы. Хес так и сидел, опустив голову, и не видел, как из глаз Антхеа, поблескивая в свете камина, по щекам пролегли две мокрых дорожки.

Деа не сказала ни слова, когда Хес сообщил ей, что она остается у знахарки, только покорно кивнула и стала помогать им собираться. Солнце еще только неспешно вползало на небосвод, озаряя просыпающийся городок, а охотник со своим спутником были уже готовы выезжать. Вороной жеребец нетерпеливо постукивал копытом, толкая головой под локоть хозяина, который выслушивал наставления Антхеа и чуть улыбался.

Исэйас, уже сидящий верхом, терпеливо дожидался Хеса, ощупывая лежащую в сумке книгу для заметок. Ему не терпелось занести все, что он видел и слышал за последние дни, в свои путевые записи. Легкое касание пальчиков по колену заставило его отвлечься от собственных мыслей и опустить взгляд.

Рядом с ним, потупив глаза, стояла Деа. Лицо ее было бледно, но на щеках играл румянец.

– Возвращайтесь, – негромко попросила она, пряча взгляд. – Я буду ждать.

Исэйас, не находящий слов от удивления, смог только кивнуть.

Хес шкодливо прищурился, глядя на парочку, и, проезжая мимо девушки, потрепал ее по голове:

– Удачи, Деа. Здесь начнется твоя новая жизнь.

***

На выезде из города путники наткнулись на конный разъезд. Капитан отряда, завидев их на пустой дороге, ведущей прочь от города, подъехал, взглянул на знак Гильдии и приветственно кивнул.

– Доброго утра, господин охотник, – он чуть приподнялся на стременах, разглядывая следующего за мужчиной Исэйаса.

– Какие-то проблемы, капитан? – осведомился Хес.

– Люди пропадают. Из города, из окрестных деревень, – коротко ответил капитан, окинув их цепким взглядом.

– Охотники проверяли? – насторожился мужчина, сверкнув серыми глазами.

– Да, – солдат утвердительно качнул головой. – Не так давно две связки тут были. Покрутились, ничего не нашли, поехали по окрестностям, в деревни и в городок Плини, что в двух днях пути отсюда.

– А результат? – Хес прищурился, обдумывая сказанное.

– Видимо, тоже ничего нет. Назад они не возвращались, поехали напрямую, скорее всего, – капитан пожал плечами. Скомандовав отряду двигаться дальше, напоследок крикнул: – Так что, господин охотник, разбойники, наверное, орудуют. Будьте осторожны!

После этого разговора Хес стал молчаливым и задумчивым, раздраженно отмахиваясь от горящего любопытством Исэйаса, которому очень хотелось побольше узнать как об охотниках, так и о существах, с которыми им приходится сталкиваться. Парень расстроился и погрузился в свои мысли.

Хес определенно не просто охотник. Что-то в нем есть… необычное. Но прямого доказательства, что он колдун, Исэйас еще не получил, поэтому утверждать это с полной уверенностью не мог. Да и после этих дней, проведенных в его компании, мальчишка стал смотреть на магию немного иначе. Он начал понимать, что зло, по своей сути, заключается не в возможности использовать подвластную немногим силу, а в самих человеческих сердцах – это он слышал, конечно, и от наставников, но они придавали несколько иное значение этому явлению. По их утверждению, колдуны и все волшебные создания – тьма по умолчанию, у них нет выбора стороны, которую они принимают. Но наличие одаренности не делает человека одержимым жаждой крови колдуном. Для этого нужна душа, получающая удовольствие от совершения насилия над беззащитными жертвами. Вот о чем говорил Хес, когда сказал, что они хуже Тварей… Эти существа не могут поступать иначе, в то время как человек ставит перед собой выбор, как использовать данные ему возможности.

Все выходит складно, но как это объяснить магистру Гайюсу? Рыжий печально вздохнул и покачал головой. Впрочем, если Наставник действительно послал его, как разменную пешку, то, может, и не надо будет ни в чем отчитываться. Уже сейчас Исэйас чувствовал, что, будь у него выбор, он бы предпочел компанию ранее ненавистных охотников, чем вернулся обратно в Обитель.

За подобными размышлениями незаметно прошел день, и Хес скомандовал привал. Пока послушник таскал хворост для костра, охотник с чем-то долго возился у своего жеребца. Когда веселые языки пламени стали озорными зверьками мелькать по сухим дровам, а Исэйас, предвкушая отдых, присел рядом с расстеленными одеялами, Хес снял притороченный к седлу длинный сверток, в котором что-то глухо стукнуло.

– Вставай, – приказал он, протягивая послушнику… деревянный меч.

Парень изумленно вытаращил глаза, рассматривая предложенную вещь, а потом упрямо помотал головой:

– Ни за что! Инквизитору не нужна презренная сталь!

Не сказать, что он всерьез пытался прикрыться этим аргументом, но больше на ум ошарашенному послушнику ничего не пришло.

– То-то они постоянно с ней таскаются, – бросил тренировочный клинок рядом с пареньком Хес. – Что будешь делать, если Тварь встретишь, не умея даже кинжал в руках держать? Вопить и драпать, как последний селянин?

– У меня есть святое Слово! – юноша сам не верил в свои слова, но обучаться владению оружием очень не хотелось.

Хотя бы ради этого непередаваемого выражения на лице мужчины и стоило так упираться. Нашла коса на камень, встретились два упрямства. Но Исэйасу было невдомек, что, раз охотник старше, то и пользоваться своей упертостью он научился куда лучше послушника.

Паренек завопил больше от неожиданности, чем от боли, когда точно такой же клинок в руках Хеса с громким шлепком плашмя приложил юношу по бедру, заставив подскочить.

– Ты чего?! – открыл было он рот, но новый удар, на этот раз ребром по икрам, вынудил его охнуть от боли и неловко попытаться отскочить в сторону.

– Бери меч и защищайся, – Хес двигался на послушника, сузив глаза.

Рыжий снова замотал головой, отступая назад, получил еще несколько тумаков: то по плечу, то вновь по многострадальным ягодицам, только-только начинающим привыкать к походной жизни в седле, и схватил деревяшку, неловко попытавшись защититься от хлестких ударов.

– О, я смотрю, ты практиковался на большой дороге, – насмешливо заметил охотник. – Чего ты в меч вцепился, как разбойник в дубину?

– Это и есть дубина, – мальчишка выставил перед собой клинок.

Хес опустил меч.

– Ноги шире, а то стоишь, как на балу. Правую вперед, – он кончиком своего меча легонько стукнул по голени, поправляя стойку. – Да расслабь ты запястья, что ты судорожно держишься, как утопающий за соломинку? Спину выпрями, она должна быть жесткой; руки на уровне груди, локоть не провисает… Давай-давай, корчит рожи он мне тут…

Хес издевался, по мнению послушника, над ним не менее двух часов, начиная с самых основ: положение корпуса, основная защитная стойка и правильный шаг. Но Исэйас устал так, как будто пробежал все то расстояние, которое они проехали сегодня, пешком за лошадьми. Измученный и взмыленный, он, поминая охотника всеми ласковыми словами, которые знал, удалился смыть с себя всю грязь в маленьком, весело звенящем ручейке.

Хес, проводив взглядом взъерошенного и недовольно бурчащего юношу, бросил в закипевшую в котелке воду горсть приятно пахнущих трав. У мальчишки определенно были способности: он инстинктивно чуял оружие и, что гораздо важнее, противника. У него могло бы все получиться, если бы он так не упрямился и не спорил с ним по малейшему поводу. Охотник нахмурился. Помниться, он как-то сказал Ролло, что скорее удавится, чем возьмет себе ученика, на что тот только посмеялся и заявил, что просто не нашел еще того, кого хотелось бы научить всему, что знаешь сам. Похоже, его друг оказался прав. Как и всегда.

Исэйас, замерзший, но переодевшийся в чистое, вернувшись на место стоянки, застал сурового охотника с какой-то растерянной, но светлой улыбкой на тонких губах.

***

Сначала ощутимо похолодало, а вскоре поднялся и ветер. Легкий туман, до этого невесомым пологом лежавший на земле, оказался безжалостно разорван в клочья налетевшими порывами холодного воздуха. Свинцово-серые угрюмые тучи, точкой видневшиеся на горизонте, за какую-то четверть часа угрожающе нависли над дорогой. В брюхе сиреневатого чудовища глухо грохотало, и по его клубящейся шкуре то и дело проскакивали ослепительные всполохи молний. Ветер усиливался, завывая, точно раненный зверь. Деревья по сторонам дороги испуганно затрепетали и пригнулись под натиском проносящихся вихрей.

Не спасали ни теплые жилеты, поддетые под льняные рубашки, ни теплые плащи, в которые закутались путешественники. Яростные порывы жесткого ветра хлестали, казалось, со всех сторон, срывая капюшоны с застигнутых непогодой странников.

Исэйас тайком вытирал слезящиеся от ударов ветра глаза и кутал озябшие руки в полы плаща. Его смирный, но довольно медлительный мерин не успевал за все прибавляющим ход вороным Хеса. Сам охотник, хоть и щурился, но не выглядел так, как послушник, напоминавший замерзшего и взъерошенного воробья.

– Давай, ходу! – обернулся мужчина. – Скоро ливень начнется, надо успеть!

И он указал на видные невдалеке острые крыши домов. Исэйас обрадовано улыбнулся и пришпорил гнедого, понукая того подняться в тяжелый галоп.

В город лошади влетели на полном скаку, грохоча копытами по булыжной мостовой. Стражники на въезде не только не остановили летящих во весь опор незнакомцев, но даже и не выглянули из караулки, напуганные непогодой.

Редкие тяжелые капли начинающегося дождя пока еще неуверенно стукали по черепичным крышам, с каждым мгновением словно все больше набираясь смелости. Когда Хес и Исэйас заехали под покатую крышу ближайшего постоялого двора и спешились, передавая поводья мальчишке на подхвате, который, как ни странно, даже не дождался монетки за услугу, на улицы города сплошной серой стеной рухнул ливень. Грохотало все так же страшно, высвечивая ставшие зловещими во вспышках мертвенно-голубого света силуэты зданий, и охотник с послушником поторопились войти в тепло трактира.