ГЛАВА 2

Глухо хлопнула дверь, и по коридору, ведущему в его кабинет, эхом разлетелся звук уверенных шагов. Так мог себе позволить передвигаться только один человек, в силу своей упертости, безжалостности и совершенно наплевательского отношения как к своей, так и к чужим жизням – его личный поверенный, Догр. Его Джодок вытащил из лап палачей в самый последний момент: убийцу, насильника и мародера собирались четвертовать по законам Светлых Земель, но герцог Ворракийский имел на него свои планы. Догр в качестве разнообразия был ему благодарен, да к тому же Джодок сделал ему предложение, от которого трудно отказаться – заниматься любимыми делами, только теперь под защитой одного из сильнейших аристократов империи. И этот на редкость отталкивающий субъект полностью оправдал его ожидания, чем и заслужил некоторые поблажки, особенно касающиеся правил поведения – их Догр предпочитал совершенно не замечать и делал вид, что даже приблизительно с ними не ознакомлен.

– Хорошие новости, Джодок! – Он бесцеремонно распахнул дверь едва ли не пинком и зашел в кабинет, оставляя на дорогом ковре грязные следы.

– В следующий раз, если ты так залетишь ко мне, да еще и не удосужишься привести себя в порядок перед тем, как переступить этот порог, я повешу тебя на ближайшем дереве, – холодно процедил герцог. – Даже если ты сообщишь мне, что Темная Империя провалилась в Бездну.

Догр сообразил, что несколько перегнул палку, и слега поклонился, что в его исполнении означало крайнюю степень уважения. Нет, сделал он это не из смущения, а скорее из опасения, потому что прекрасно знал – Ворракийский пустыми обещаниями не раскидывается.

– Так что у тебя? – устав наблюдать за приспособленческими способностями своего наемника, поинтересовался Джодок.

– Они выехали, – самодовольно ухмыльнулся Догр, мгновенно возвращаясь к привычной манере общения. – Император с небольшим отрядом, в общей сложности дюжина человек. Причем особенно отмечаю, Джодок – человек. Ругару он не взял, хотя и стоило, но, возможно, просто не хотел пугать нашего венценосного осла присутствием монстров в столице.

Ворракийский не смог усидеть на месте и быстро поднялся с кресла. Он долго и тщательно выплетал паутину, долженствующую перекрыть воздух проклятому императору, но не думал, что тот так быстро в нее попадет. Все же чувство долга у него слишком развито для политики – мальчишка с головой нырнул в западню, стоило только Ворракийскому подразнить его немногочисленными смертями на границе.

– Это действительно хорошие новости, – разум его защелкал, как счеты казначея. – А что с нашим осведомителем?

– Вот тут уже гораздо интереснее, – расплылся в улыбке Догр, а Джодок нахмурился.

То, что казалось забавным этому наемнику, не всегда находило отклик в душе у герцога. Солдат удачи вытащил из кармана небольшой кристалл: темно-синий, как тайшетский бархат, с медленно вращающейся белесой взвесью внутри. Прокатил по ладони, с удовольствием поглядев на переливающиеся грани, и протянул его Джодоку.

Записывающий кристалл. Дорогое и крайне редкое удовольствие, но Ворракийский не скупился на подобные вещи. Лучше видеть своими глазами, что происходит в разных уголках Светлых земель, чем узнавать от гонцов и шпионов – человеческий фактор еще никто не отменял, и не всегда доставляемые ему сведения были однозначно подлинны. К тому же, с записывающим кристаллом у него всегда были доказательства, а также возможность разглядеть и услышать все в мельчайших деталях. Тех самых, которые столь часто упускают его наемники – исполнительные, но не особо умные или, по крайней мере, не умеющие делать выводы из того, что видят и слышат.

Он прикоснулся перстнем-печаткой с личным знаком к сапфиру, и тот послушно засветился. Джодок положил камень на стол, развернув его едва заметной трещинкой к стене, и вгляделся в возникшее изображение.

Это место ему было хорошо знакомо – лаборатория придворного чародея самого темного императора. Клаврен некоторое время активно помогал воплощать в жизнь планы Джодока, при этом ни слова не говоря о своих истинных целях. Впрочем, герцог Ворракийский не особо и интересовался: ему был важен такой сильный союзник, находящийся, ко всему прочему, еще и в самом сердце земель врага, а уж какие мотивы двигали им – десятое дело. Конечно, первое время он пытался выяснить, какие грехи рыжеволосого мужчины привели к тому, что человек, принесший присягу и поклявшийся перед Тьмой ценой собственной жизни защищать своего господина, стал клятвопреступником. Нет, Джодок ничуть не осуждал его, но прекрасно понимал, что с Изначальными Силами шутки плохи. Ни Свет, ни Тьма не потерпят пренебрежения в свою сторону и жестоко покарают того, кто переступил черту дозволенного.

Так и произошло. Герцог Ворракийский внимательно просмотрел запись до того самого момента, как Латгардис, еще немного постояв у окна, спокойно пошел прочь, даже не оглядываясь, и еще раз перемотал кристалл назад.

– Почему изображение неполное? – недовольно спросил он, сам не замечая того, как губы вытягивались в тонкую линию лишь при одном взгляде на темного императора, а на скулах играли желваки. – Здесь только часть кабинета, я не вижу, что творится у входа. Догр, в чем была проблема поставить кристалл нормально?

– Мой человек едва успел унести ноги, – фыркнул наемник, хоть и не так смело, как раньше. – Клаврен чуял эти штуки, как собака свежее мясо, но свой кабинет, в отличие от всего замка, не проверял на наличие кристаллов. Только поэтому мы получили эту запись – все остальные записывающие камни, установленные в Цитадели, он нашел, деактивировал и отдал императору.

– Ни в чем на вас положиться нельзя, – пробормотал Ворракийский, понимая, что маг действительно вел какую-то свою, ему одному известную игру, в которую категорически не желал посвящать, несомненно, временного союзника. – Я вижу здесь чародея и его господина. Кто еще был в тот момент в кабинете?

– Скорее всего, советник. – Догр подошел ближе и вгляделся в изображение.

Кристалл снимал лишь часть лаборатории – ту, что возле окна. Это было удачной идеей, потому что сейчас они могли наблюдать за тем, как император, даже не прикоснувшись к предателю, заставил его вышагнуть из окна навстречу верной смерти, но Джодоку хотелось бы видеть картину в целом. Особенно понять, был ли третий участник этого действа причиной того, что Клаврен так и не смог воспользоваться своим даром, что в его возрасте и при его мастерстве – крайне удивительно. Прирученные и закованные в клетку железной воли чародея силы не имеют свойства по собственному желанию взбрыкивать и срывать уже готовые заклятия.

– Я знаю об этом советнике много, – задумчиво произнес Джодок, зная, что Догр сейчас с любопытством следит за его размышлениями, – но мне не приходило в голову даже предполагать, что он обладает какими-то силами. Наш покойный друг ни словом не обмолвился ни о чем подобном, но он и отправился во Тьму куда раньше назначенного срока как раз из-за того, что неверно просчитал ходы своего императора.

– Мои люди проверяли его, и не один раз, – доложил Догр, чем вызвал недоуменный взгляд герцога. Его наемник не столь ограничен, как кажется. – В этом амисто нет ни капли магической силы.

– Что ж, – вздохнул Джодок, взял погасший кристалл в руки и сел в кресло, – возможно, Клаврен действительно не смог использовать против императора свой дар. Я далек от этих тонких материй, и мне не известно, в каких случаях прежде покорная стихия может даже самовольно подтолкнуть тебя в спину, чтоб быстрее летелось. Но император имеет практически неограниченное влияние на разумы своих подданных – это мы уяснили крепко. Раз он сумел заставить опытного мага просто взять и выпрыгнуть из окна собственной башни, то он действительно опасный противник. И подготовиться стоит лучше, чем старый дурак Клаврен.

Догр широко ухмыльнулся.

– Возьмешь людей, – распорядился Джодок, вновь настраиваясь на деловой лад, хотя на душе было неспокойно – не каждый день он видел такую внушительную демонстрацию силы. – Сагрен подобрал отряд хороших ребят, толковых и хорошо знающих свое дело. И захвати мага. Скажем, Тура.

– Он же сопляк еще! – удивился Догр.

– Зато сообразительности на вас всех хватит, – отрезал герцог, показывая, что спорить с ним в этом вопросе не стоит. – Он силен, умен и молод, что немаловажно – в бою все эти дряхлые магистры могут сдохнуть только от того, что неудачно подвернули ногу. А сопляк, в случае чего, еще и неплохо управляется с мечом, так что не придется тратить ресурсы на то, чтобы прикрыть его от противника. Я доступно излагаю, Догр?

Наемник покаянно кивнул.

– Перехватите их на западном тракте, возле деревни Большие Вязьмы. Там им негде будет скрыться в том случае, если ты, Догр, не справишься с заданием, – Джодок просверлил солдата удачи взглядом, и тому стало не по себе.

– Так там же кругом лес, – нашел силы возразить наемник. – Сбегут – потом даже с собаками будет сложно найти.

– Если они уйдут, – то на многие десятки миль им не найти приюта просто потому, что его там нет. – Герцогу надоели разговоры. – И уж я надеюсь, что ты сможешь найти их в случае неудачи, Догр. Если нет – то можешь не возвращаться, потому что здесь тебя будет ждать только виселица.

Наемник или не сомневался в своей удачливости, во что Джодок вполне мог поверить, или же просто мастерски не показывал виду, что напуган или хотя бы обеспокоен столь явной угрозой, но он лишь ухмыльнулся в ответ, отсалютовал Ворракийскому и покинул кабинет. И даже дверь осторожно прикрыл, памятуя о словах своего господина.

***

Латгардису казалось, что Рин стал его избегать. Нет, он не отворачивался и демонстративно не молчал, как бывало в дни их дурной молодости, когда ни тот, ни другой не умели еще сдерживать чувств, но разговаривал с ним редко, словно бы неохотно, и чаще просто уходил в себя, даже не замечая, что император пытается с ним заговорить. Это состояние Рина Гард знал очень хорошо – предельная сосредоточенность на каком-то деле или проблеме, и его советник настолько ушел в него, что не мог одновременно заниматься чем-то еще. Для амисто это было редкостью – он умел крутиться волчком, решая сразу с десяток неотложных дел, – но всегда сулило неприятности.

Когда солнце уже было в закате, император скомандовал привал. Его отряд только что вышел из последней «червоточины» – дальше им предстояло двигаться обычными путями, потому что Гард не хотел изматывать своих людей раньше времени, – и воины устали после перехода. Рин, вопреки своему обыкновению, не стал даже заниматься своей лошадью и проучил заботу о животном одному из бойцов, а сам отошел на несколько десятков метров, так, что его не было видно за деревьями, и куда-то запропастился. Латгардис честно выдержал положенные полчаса из тех, после которых дозорных уже начинают искать, и отправился в том же направлении.

Советник обнаружился не так уж и далеко. Амисто сидел, поджав по себя ноги, с закрытыми глазами: ровная спина, спокойно и расслабленно лежащие на коленях руки. Но стоило лишь Латгардису, шкурой ощутившему некоторый дискомфорт, переступить какую-то невидимую черту, как Рин сразу вскинулся, открывая глаза.

– Стой! – скомандовал он, обращая к нему развернутую ладонь.

Император не привык, что ему приказывают, поэтому сразу даже не сообразил, что от него требуется. И все же сделал несколько шагов вперед – уже по инерции.

Возникшая перед ним жуткая, ощеренная пасть появилась словно из самых страшных кошмаров. Образ ее был несколько размыт – черные, бездонные провалы глазниц, наполненные клубящейся тьмой с багровеющими искрами пламени Бездны; витые рога, дугой уходящие назад, и оскаленные клыки, каждый размером с его руку. Чувство, что он только что ощутил на себе зловонное дыхание смерти, еще долго потом преследовало императора. Латгардис отшатнулся и прикрыл лицо рукой, но рожа рявкнула ему что-то беззвучно, разочарованно проскребла по невидимому барьеру и с пробившимся сквозь него визгом исчезла, истаяла туманом.

– Опять ты за свое?! – Возмущению Темного Властелина не было предела.

– Тебя никто не просил мешать мне, – огрызнулся в ответ Рин, поднимаясь с колен. Встряхнул руками, и с пальцев в траву скользнули едва заметные, чуть светящиеся голубоватые искорки. – Что за привычка всюду совать свой нос? Гард, его тебе однажды оттяпают, и не плачься мне потом, что девушки на тебя не смотрят.

Император пренебрежительно хмыкнул, но нос украдкой ощупал, тем более, что ощущение того, что он едва его не лишился, оказалось на удивление стойким.

– Может, ты объяснишь мне, в чем дело? – остановил друга Латгардис, когда Рин попытался было ускользнуть в сторону их лагеря.

Советник устало вздохнул и мрачно посмотрел на императора.

– Мозаика не складывается, Гард, – тихо произнес он. – Я все никак не могу понять, почему Клаврен так поступил. Просто не вижу смысла в его действиях!

– Личная месть? – предположил Латгардис.

– А что ты ему сделал? – мигом заинтересовался Рин.

– Ничего, – несколько растерянно отозвался мужчина.

– Горазд болтать, – досадливо бросил амисто. Видать, его действительно сильно мучил этот вопрос, раз он был готов принять хоть какое-то объяснение, что немного даст понять, почему же так все произошло. – Это не личная месть, это не государственные интересы – ты все же не Рейнар первый, чтобы пытаться тебя убрать во благо общества. Темная Империя процветает, смена правителя, да еще и таким радикальным способом, ввергнет ее в пучину раздора. Даже если Клаврен преследовал именно эту цель, то она все равно слишком сомнительна: не факт, что при новом императоре он сможет сохранить ту же должность.

– Особенно если учесть, кто является претендентом первого порядка, – буркнул Латгардис.

Его троюродный брат по крови Майер был не слишком умным, но отсутствие извилин компенсировал чрезмерной жестокостью. Латгардису стоило больших трудов удержать его в узде, угрожая едва ли не эшафотом. Поэтому братец его уже какое-то время сидел смирно, тихо и незаметно мучая кошек по углам. По крайней мере, император надеялся, что кошками и прочими несчастными животными дело и ограничивалось.

– Верно, – кивнул Рин и нервно затеребил прядь волос. – Наш маг спутался со светлыми, которым кровь из носу надо тебя убрать – и их я понимаю от и до. Сильный сосед – всегда проблема, а также потенциальная угроза для мирной жизни. Когда государство занято междоусобицами и внутренней грызней, обычно становится не до построения захватнических планов. Не говоря уж о том, что у более разумных или удачливых соседей появляется реальная возможность под шумок отхватить лакомый кусочек нужных территорий.

Рин размышлял складно, и теперь Латгардис тоже начинал видеть то, что опытный и искушенный в интригах советник заметил сразу же – несостыковки в поведении Клаврена.

– У него нет мотивов так действовать, – озвучил его мысли Рин. – Лучше живой, но лояльный к тебе император, чем мертвый – преемник его будет далеко не так хорош. К тому же, Клаврену должно быть известно, что таких, как он, новые правители стремятся убрать в первую очередь – тот, кто предал один раз, предаст и другой. Это как проказа: если уж въелась под кожу, то ничего не спасет – исход только один.

– В таком случае тебе стоило с ним поговорить, – осторожно закинул крючок Гард.

– А я, по-твоему, чем занимался? – возмутился Рин. – Гард, его даже Тьма не приняла – зачем ей клятвопреступник? Видел тварь? Так вот, душонка нашего неудачника теперь мирно покоится где-то на дне несуществующего желудка этого существа. А переваренная еда, как известно, не разговаривает!

– Я все понял, – примирительно поднял руки вверх император. – Значит, наш убийца даже посмертия теперь лишен?

– Да, – несколько успокоился амисто, все еще посверкивая глазищами в сторону друга. – И я не скажу, что не согласен с таким решением Госпожи Ночи. За чертой каждый получает по заслугам, и не нам спорить с ее решениями.

– Но мы теперь так и не узнаем ответы на интересующие нас вопросы, – скептически проговорил Гард.