Читать книгу «Тёмные времена II. Искры черного пламени» онлайн полностью📖 — Марии Владимировны Виноградовой — MyBook.
agreementBannerIcon
MyBook использует cookie файлы
Благодаря этому мы рекомендуем книги и улучшаем сервис. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с политикой обработки персональных данных.
cover

Появление герцога вызвало переполох в охваченном желанием отряде: гвардейцы едва не подпрыгнули на месте, а Ворракийский в очередной раз поразился тому, каких болванов он набрал в свою гвардию – промаршируй сейчас мимо них вся армия Темного Властелина, они бы и ухом не повели.

Капитан отскочил от пленницы, как ошпаренный, а слегка оглушенная девчонка завозилась на полу, как слепой котенок. Впрочем, довольно быстро пришла в себя и бросила на герцога такой ненавидящий взгляд, что будь она ведьмой, от Джодока и кучки пепла не осталось бы. К счастью, подобные силы были ей неподвластны, и мужчина, кивком указав на скрюченную жертву, коротко приказал:

– В нижнюю камеру ее.

Капитан разочарованно вздохнул, но после, гадливо искривив губы, рывком поднял воровку с пола и прошептал ей на ухо:

– Кажется, тебя ждет развлечение поинтереснее. Впрочем, потом мы вновь, возможно, встретимся, и я покажу тебе, что значит настоящий мужик. – И коротко и зло взвыл, когда девчонка вцепилась ему зубами в руку, сжав челюсти так, что по коже заструилась кровь.

Удар, которым наградил ее гвардеец, мог бы свалить взрослого мужика, поэтому воровка распростерлась на полу без движения. Капитан поднял ее, как куль с мукой, закинул на плечи и понес в указанное его господином место. Солдаты с явным разочарованием проводили уплывшее из-под носа развлечение, но возмущаться не посмели: отправляться на плаху из-за никчемной девчонки никому не хотелось.

Джодок с удовольствием бросил взгляд на полукружья от зубов на крепкой руке капитана – воровка его не расстроила, поступила так, как и должна была для того, чтобы его интерес к ней не угас. Не сдалась, огрызалась до последнего, и это ему нравилось. Он мрачно окинул взглядом расползающихся по казарме гвардейцев, улыбнулся и вышел вслед за капитаном отряда.

Выпроводив сгрузившего свою ношу на широкую кровать солдата, герцог накрыл девушку тонким одеялом и сел в кресло, подхватив с небольшого столика кубок с вином, который принес расторопный слуга.

Ему нравилась эта комната. Навевала приятные воспоминания, да и чувствовал он себя здесь очень спокойно. Ему было известно, что нижняя камера была построена еще во времена его далекого предка, герцога Устина Ворракийского, чье имя гремело на весь мир грозным рогом войны. Тогда Светлые Земли ощутимо потрепали темных, правда, так и не смогли одержать неоспоримой победы, но и это было важным достижением – Императору пришлось пойти на серьезные уступки, чтобы прекратить победное шествие соединенной армии Светлых Земель под предводительством его предка. Чье кольцо, кстати, было семейной реликвией и передавалось из поколения в поколение, до тех пор, пока не попало в руки к Джодоку. И сейчас массивный перстень из необычного, светлого, почти белого металла приятно грел правую руку. Крупный гранат, венчающий чудесное изделие, словно светился изнутри: крохотная искра света, блик на воде, заключенный в алую каплю крови – непередаваемое зрелище.

Пленница зашевелилась, потихоньку приходя в себя, и Ворракийский перевел взгляд на девушку. Глаза у той были еще мутноватые – немудрено, после такого-то удара. Она несколько недоуменно обвела взглядом помещение, в котором оказалась, и, кажется, сочла все это сном. Потерла кулачками глаза, почувствовала, что накрыта одеялом, и вцепилась в тонкую ткань, словно та могла ее защитить от всех бед на свете.

– Все ж это было глупо, согласись, – медленно проговорил герцог, рассматривая рубиновое вино на свет.

В комнате было несколько массивных канделябров с десятком свечей из особого воска, который сумел сделать его личный алхимик: они горели в несколько раз ярче и дольше обычных. Права, стимулировать ученого пришлось тоже весьма серьезно – тот попросил нескольких людей для проведения опытов. Этого мусора у Джодока хватало, поэтому алхимику было позволено самому выбрать себе подопытных из темницы. Тюремщик потом еще долго молился Свету, потому что вопли обреченных на жуткие страдания от изобретаемых пожилым мужчиной ядов, разъедающих плоть, звенели в коридорах почти целую седмицу.

– Разве ты не видишь, что творится вокруг? – тихо прошептала девчонка, еще не верящая в свое чудесное спасение, но уже готовая попытаться убедить своего врага в том, что он ошибается.

– Вижу, дорогая моя, вижу, – с удовольствием протянул Джодок. – Вина?

Она молча помотала головой и скривилась, когда комната закружилась перед глазами. Головные боли еще долго будут мучить эту дурную голову.

– Зачем ты туда полезла сама? – полюбопытствовал мужчина и сделал глоток из серебряного кубка.

Превосходный вкус. Чрезвычайно редкий напиток почти столетней выдержки. Ворракийский был истинным ценителем вин, и в его подвалах хранилось только самое лучшее – даже у короля в запасниках такого было не сыскать.

– Ты могла бы просто подождать своих дружков где-нибудь в условленном месте. – Мужчина поднял бокал и с улыбкой глянул на сжавшуюся на кровати девчонку. – И избежала бы наказания, если бы эти дураки все ж попались. Ты ведь не для себя туда лезла, не свою шкуру спасала, не так ли?

– Что ты об этом можешь знать? – мгновенно изменившись в лице, прошипела она.

Джодок полюбовался на горящие от гнева и ненависти глаза своей пленницы. Она напоминала ему попавшую в западню дикую кошку: хрупкая, гибкая, непокорная. И сражающаяся до последнего. Такие всегда его привлекали.

– Наверное, ничего, – согласился он. – Я всю жизнь рос, окруженный заботой и толпой бестолковых слуг. – Мужчина скривился от одного воспоминания. – Всю жизнь – словно в клетке. Не мог и шагнуть без разрешения своего отца. Но да, ел я действительно досыта и не задумывался о том, каким будет мой завтрашний день – я не сомневался в том, что будущее для меня непременно наступит.

Девушка поджала губы и ничего не ответила, продолжая сверлить его взглядом, а герцог на мгновение почувствовал удовлетворение от того, что может хоть с кем-то поговорить на эту тему. Пускай и с глупой девчонкой, у которой, кажется, и мозгов-то не было в ее хорошенькой головке. Сидела бы дома, да мужу носки штопала – все меньше бы проблем на свою задницу собрала. Ан нет, полезла в самое пекло, да еще и хватило ума ей попасться – Джодоку казалось, что мимо его патрулей не то что девушка спокойно проскользнуть может, а целый отряд гремящих латами рыцарей. Что ж надо было натворить такого, чтоб эти болваны заметили воров?

– Сколько тебе надо зерна, чтобы прокормить свою семью? – спросил он, и глаза у девушки недоуменно расширись.

Она не верила своим ушам. До последнего была уверена, что он ее обманывает, что лишь глумиться над ее несчастьем. Но все же он вытащил ее оттуда, из казарм, где ее… Где ее…

Она отчаянно застонала, подтянула к себе колени и обхватила голову руками. Словно только сейчас до нее дошел весь ужас происходящего, все то, чего она по счастливой случайности, сейчас сидящей напротив ее кровати с кубком вина в руках, избежала самого жуткого наказания, что можно было придумать. Впрочем, именно он и отдал этот приказ. Хорош же, ублюдок. Сам обрек на мучения, и сам же спас! А теперь бросает ей подачку, словно отработавшей свое шлюхе, ожидает, что она будет валяться у него в ногах и благодарить за оказанную ей милость!

– Мне ничего от тебя не надо, – просипела она севшим от страха и ярости голосом. – Ни твоей милости, ни того зерна для посевов, что твои сборщики податей выгребли из наших амбаров подчистую. Просто сдохни, тварь, перестань пятнать эту землю своими поступками!

– Несколько опрометчиво заявлять мне такое, когда ты находишься в моем доме, – ухмыльнулся герцог и медленно поднялся на ноги. – Но мне нравится. Продолжай, малышка, у тебя хорошо получается скалить зубки. И кстати, – протянул мужчина, – я спросил вполне серьезно. Можешь не верить мне, но я почти готов был не только отпустить тебя, но и снабдить всем необходимым. Ты показала достаточно упрямства и верности себе, чтобы я начал уважать тебя. Но сейчас я вижу перед собой лишь лживую идиотку, у которой нет ни грамма мозгов, и которая обрекла на гибель не только себя, но и свою семью. Ты сама сделала свой выбор, сама подписала себе приговор тем, что отвергла мою помощь. Так что не скули.

– Тварь! – из последних сил зашипела пленница. – Да темные в сотню раз милосерднее такого Света, как вы!

– Даже так? – Герцога проняло.

Он подошел к кровати и быстро перехватил мелькнувшие руки девчонки: та хотела оттолкнуть его и попытаться сбежать, но он стащил ее вниз и ударил.

Она упала, с трудом поднялась на колени, не в силах принять вертикальное положение. Жалкая тварь, не стоящая его внимания. Но упорная и дикая, одна из тех, кого ему так нравилось ломать. Калечить, не оставляя в них ничего человеческого, превращать в изломанных, безвольных кукол, глядящих перед собой пустыми глазами и готовых выполнить любое его желание.

– Кричи, девочка, – почти ласково прошептал он, резким движением ударил раскрытой ладонью по ее спине, заставляя распластаться на полу. – Я хочу слышать, насколько тебе будет больно. Хочу слышать, как ты будешь молить меня о пощаде – а это, поверь, будет очень скоро.

Неторопливо снял с себя плотный жилет, расстегнул рубашку и потянулся к пряжке ремня.

Капитан гвардейцев скучающе стоял, прислонившись к стене. Сквозь плотно закрытую дверь он слышал, как кричала несчастная воровка, попавшая в лапы его господина – герцог Ворракийский умел быть не просто жестоким. Девчонке повезет, если он не раздерет ее в клочья, не оставив и единого живого места. Мужчина раздосадовано потер шею – девки у него давно не было, как-то не подворачивался случай, поэтому он уже настроился на то, чтобы расслабиться с этой дикаркой, но Джодок в очередной раз спутал все его планы.

Дверь открылась, и на пороге возник довольный господин, поправляющий ворот идеально сидящей на нем темно-синей рубахи.

– Она ваша, – улыбнулся он. – Только учти, не здесь. Забирай ее к своим. Как закончите – если не сдохнет, то повесьте.

Ворракийский, не оглядываясь, пошел прочь по коридору. В комнате за его спиной на полу, скорчившись, лежала девчонка, пустыми, мутными глазами глядя в стену. Сломанные куклы его не интересовали.

***

Лунное серебро прозрачным плащом накрывает едва дрожащие под касаниями ветра листья в кроне вековечного дерева, раскинувшего над нами. Я протягиваю руку вперед и легко дотрагиваюсь до твоих волос, локонами разметавшихся по полуобнаженным плечам. Днем они сверкают насыщенным цветом, а сейчас – как снег под солнцем – бледное-бледное золото.

Ты смотришь на меня с едва заметной улыбкой, чуть склонив голову к плечу. Ласково проводишь по лицу тонкими пальцами, очерчивая контур, словно изучая то, что давно знаешь, но снова и снова открываешь для себя. Я ловлю твои руки, сжимая хрупкие запястья, и подношу к губам.

И ты смеешься. Твой смех брызгами хрусталя рассыпается в ночи, и я замираю, готовый слушать его до последнего вздоха.

Латгардис рывком поднялся с кровати, пытаясь отдышаться. Снова и снова. Один и тот же сон о той памятной ночи, и кажется, что все еще дрожит и звучит прозрачными переливами ее голос. Вплетает в напевный шелест ветра и щекочет щеки теплыми касаниями струй воздуха.

Император встал и молча подошел к окну, поднял руку, словно пытался поймать тонкий лучик бледноликой царицы, засыпающей тишь ночи льдистым светом, словно нетающим снегом.

Золото волос, окрасившееся в рубиновый цвет.

Душа сжалась, и глубоко внутри заворочалась загнанная боль, с мстительной жестокостью впиваясь в податливое сердце обсидиановыми когтями. Память нельзя вырвать клочьями из разбитой души, нельзя избавиться от кошмаров, преследующих ночь за ночью, таких реальных, что хочется никогда не засыпать – лишь бы избежать муки, на которую отныне обречен.

– Убирайтесь! – ты разъярена, лицо раскраснелось, брошенный клинок сиротливо поблескивает в высокой траве, а твои пальцы покрываются моей кровью, когда ты отчаянно пытаешься зажать обширную рану на груди.

Они лишь смеются, подобно шакалам обступая нас и скаля клыки обнаженного оружия. Сзади я вижу стрелков, хищно ухмыляющихся и со скрипом натягивающих дальнобойные луки.

– Уходи, девчонка, – милосердно бросает светловолосый мужчина с холодными глазами и холеной бородой. – Ты нам не нужна.

И я пытаюсь оттолкнуть тебя, с усилием держась на ногах и понимая, что ослабевшее тело предательски тянет меня вниз, не дает даже поднять руку, защищаясь. Ты досадливо морщишься, улыбаешься уголками губ, тихо поглаживая меня по обтянутому тонкой материей плечу, и упрямо качаешь головой. Я не могу заставить тебя уйти, потому что ты не желаешь этого. И в родных глазах я вижу лишь погибель – проклятый дар, которого уже и не нужно. Все и так ясно: сегодня и здесь все закончится.

Хохотом смерти разрезают дрожащий от напряжения воздух зазубренные свистящие стрелы. Я чуть прикрываю глаза, растягиваю губы в усмешке, делая шаг навстречу смерти.

Император застонал, вскинул сжатый кулак ко лбу и закусил до крови губу. Воспоминания призраками прошлого вились вокруг него, не давая дышать, холодными вихревыми объятиями заставляя чувства леденеть и острыми коготками царапать по незаживающей ране.

Ему сказали, что это была судьба. Что так и должно было случиться для того, чтобы он стал именно тем, кто он есть сейчас. Чтобы в яростном пламени боли возродился, подобно фениксу, тот, кто изменит ход предрешенных событий. Придворный маг, посвященный в тайну, о которой тогда не знал даже Рин, одобрительно качал головой, глядя на рыжеволосого мужчину, страшно, по-мужски, без слез, молча рыдающего над безжизненным телом.

Не сберег, не удержал ускользающей водой сквозь пальцы хрупкой жизни…

И темнота души расцветилась бешеным пламенем, жидким огнем выплескиваясь в тварный мир, создавая существо, страшнее которого еще не помнила эта реальность.

***

– Ты опять не спал, – укоризненно посмотрел на Латгардиса советник. – Тебе скоро, как девушке, придется всякими припарками пользоваться, чтобы не пугать подданных теми синюшными кругами, что у тебя вместо глаз.

– Катись в Бездну, – огрызнулся император и скосил на друга немигающий взгляд. – Что у тебя?

– Опять нападения, – поморщился амисто и положил перед мужчиной исписанный каллиграфическим почерком пергамент. – Как с цепи сорвались.

– Это провокация, – покачал головой Латгардис, быстро пробегаясь глазами по донесению. – Я в этом уверен.

– Возможно, – эльф задумчиво уставился в потолок. – Думаешь, король Рейнар не в курсе?

– Скорее всего, – фыркнул рыжеволосый, наматывая прядь взлохмаченных волос на палец.

Дурная привычка, от которой его всегда пыталась его отучить Кэссия…

Проклятье! Он должен забыть об этом.

Советник внимательно посмотрел на императора. В золотых глазах мешались боль и сомнения, словно огонек безумства разгорался в глубине вертикальных зрачков.

– Латгардис, – продолжить ему не дал разъяренный рык мужчины, мгновенно оборвавшего встревоженного друга.

– Одно слово – и я тебе голову оторву, – мрачно пообещал он, сверля амисто взглядом.

Вэриний миролюбиво поднял руки в знак подчинения.

– Собирай дипломатическую миссию, – буркнул император. – И пошли «птицу»1 королю Светлых Земель о том, что у нас есть серьезный разговор. Раз не может приструнить своих распоясавшихся подданных, этим могу заняться я. И пусть потом не скулит.

– Хорошо, – покладисто согласился советник, настороженно оглядывая друга. – Кого я должен назначить послом?

– Никого, – отрезал император, решительно поднимаясь и заставляя амисто подпрыгнуть от неожиданности. – Я сам поеду.

– Это неразумно! – гневно заявил Вэриний, непреклонно складывая руки на груди. – Если с тобой что случится…

– А мне плевать, – зашипел Темный Властелин, и воздух затрещал и заколебался от разлившегося по кабинету жара.

– Гард, – попытался убедить друга Рин, – пойми… – Стопка пергаментов на столе вспыхнула, и огонь весело заплясал по бумаге. – Свет тебя побери, помрешь – ко мне не обращайся!

Советник поджал тонкие губы и, сверкнув лиловыми глазами, выскочил в коридор, с грохотом захлопнув начавшую обугливаться дверь. Упрямец, если вобьет себе что-то в голову, то сами Изначальные Силы не смогут его переубедить в обратном.

Латгардис, хоть и был императором, интересовался, в основном, внутренней политикой, предоставляя вопросы внешней переваливать на Вэриния. Да и давно уже никто из Светлых даже не думал покушаться на Темные Земли после разгромной Северной Войны, когда Темная Империя нанесла сокрушительное поражение вторгнувшимся в ее пределы войскам Светлых. Впрочем, ни компенсации, ни контрибуций отец Латгардиса, тогдашний Темный Властелин, требовать не стал, удовлетворившись подписанием мирного договора и неприкосновенности для Светлых любого, кто перешагнет через границу, пусть это даже будет убийца. На территории Темной Империи действовали свои законы, и таких тоже судили только по ним.

А теперь казавшееся устойчивым равновесие пошатнулось. Да еще так серьезно, что могло привести вновь к масштабной войне. К тому же, можно лишь представлять реакцию упрямого императора, когда он увидит, что творится в Светлых Землях с момента прихода к власти Рейнара Четвертого, абсолютно безынициативного и бесхарактерного человека, ставшего лишь марионеткой в руках предприимчивого герцога Джодока Ворракийского. Рин знал об этом, потому что разведчики постоянно присылали «птиц» с записывающими кристаллами – в некоторых землях творился беспредел: нищета, смерть и болезни были лишь малой частью бед, свалившихся на жителей Светлых Земель. Докладывать об этом императору советник не считал необходимым: пока это не затрагивало непосредственно их интересы, Латгардису не стоило и беспокоиться о том, чего он не мог изменить. А зная деятельную натуру друга, а также его повышенное чувство справедливости, которое заставляло разбирать даже мелкие дела вроде краж, где было все очевидно, Рин мог предположить, что Гард спать перестанет.

Впрочем, этот упрямец и так выглядел не очень хорошо – в гроб и то краше кладут. К сожалению, причину бессонницы друга Вэриний знал слишком хорошо. Потому что сам не мог спать – просыпался посреди ночи, ощущая, что сердце готово вырваться из груди.

Амисто прищурился, просчитывая варианты, учитывая вспыльчивость Латгардиса: ни один из них его не устраивал, так как грозил серьезными последствиями и разрушениями. Оставалось одно – сопровождать императора самому.

Эльф тяжко вздохнул и решительно направился вниз, раздавая указания. Ему следовало сейчас подобрать воинов, которые смогли бы сильно не привлекать внимания к отряду, но были достаточно благонадежны для того, чтобы доверить им жизнь императора. Зная Гарда, Рин не сомневался – мужчина возьмет с собой с десяток солдат, что будет весьма сомнительной защитой во враждебных землях. Им не известно, что может их поджидать за границей, поэтому стоило обезопасить Латгардиса настолько, насколько это вообще возможно.

К вечеру с необходимыми делами было покончено, а советник почувствовал себя абсолютно вымотанным. И даже в чем-то позавидовал императору – сидит, поди, в кабинете, изображает бурную деятельность, а на деле вино пьет, да кинжалы в стены метает. Рин нахмурился, отослал слугу с приказом и уверенно взбежал по мраморной лестнице, ведущей к покоям Латгардиса.

– Я хотел… – Рин едва успел пригнуться, как в дерево двери за его спиной вонзился тонкий кинжал. – Бездна тебя раздери, Гард! Ты меня убить решил?