Гуси и перепелки

– Раз уж мы живем в деревне, мы должны завести скотину, – сказала я.

Кот Марсик отвернулся.

Когда мы только купили здесь дом, на всю деревню было четыре коровы, овцы, свиньи, гуси и кур не счесть. Теперь только одна пожилая женщина-могиканша держит овец, свинью и кур. Все остальные барствуют. Да и понятно: примерно двадцать из тридцати домов нашей деревни ныне дачники. Мы решили, что мелкий нерогатый скот – это развлечение, никакого труда. И завели перепелок и гусей.

Первые перепелки достались нам особенные – от наместника Данилова монастыря. Кто-то подарил в монастырь пятнадцать штук прямо в клетке с кормушкой.

Надеюсь, вы наслышаны о мегаполезных свойствах перепелиных яиц? От гастрита, тонзиллита… как известно, перепелиные яйца самые полезные из возможных. Мы поселили перепелок в сарайчике, они должны сидеть в тесной клетке, ибо это залог хорошей яйценоскости, они крайне подвержены стрессам, что тут же снижает яйценоскость. Нельзя громко кричать на перепелок и друг на друга в присутствии перепелок – стресс. Нельзя, играя в привидение, проходить мимо клетки в развевающейся одежде – стресс. Нельзя подставлять перепелок под прямые солнечные лучи (наверное, у них болезнь Икара – сразу хочется взлететь) – стресс. Вообще, нельзя показывать им, как прекрасен мир, то есть знакомить с кошками, собаками, ястребами в небе – стресс. Истерички!

Проблем с перепелками было немало: то они клюются – пришлось расширять клетку, то одна стала петуха гонять – пришлось ей подрезать клюв, то другая хромать начала – пришлось… а, так оставили. В общем, ввязались мы. Но самое интересное – вывести своих перепелят. Мы купили инкубатор, неделю собирали яйца и в один прекрасный день загрузили наше «гнездо».

Знаете, как рождаются перепелята? Семнадцать дней они сидят в яйце и носа не кажут, потом, когда наступает срок, перепеленок начинает тюкать клювом яйцо изнутри: тюк-тюк. Ударит, пробьет дырочку и чуть поворачивается в яйце, чтобы ударить рядом с этой дырочкой. Тюк – еще одна трещинка, поворачивается, тюк – еще одна дырочка. И так он вращается в яйце, пока не сделает почти полный круг. Крышечка открывается, как в консервной банке.

Весит новорожденный перепеленок всего шесть граммов. Берешь на ладонь – как пушок, не чувствуешь его совсем. А через минуту перепелята уже бегают и едят корм – вареное яйцо и простоквашу.

* * *

Зимой на перепелок напал мор. Падали на бок и не шевелили ножками. Я вынесла двух на снег – пусть помирают наедине с природой, как положено в условиях севера, у гордых лопарей, например. Вечером одна перепелка помирать передумала, пришла к калитке своими ногами: примите меня обратно, я все осознала. Представляете? Ночь. Улица. Фонарь. Перепелка у калитки. А ты только вот случайно вышла на улицу, за дровами, например, и встретила перепелку, которую вынесла утром на мороз и верную смерть. Первое желание – спросить: с добрыми ли вестями ты пришла к нам?.. Вскоре и вторая была так же найдена вполне живой в снегу, при помещении в клетку побежала на своих двоих к кормушке, расталкивая здоровых сестер. Шоковая терапия в действии.

* * *

Если вы спросите меня, почему мы, москвичи, живущие в деревне во Владимирской области, решили завести гусей (а не кур, например), я отвечу: из-за лени, конечно. Мы же москвичи, пусть и живущие в деревне. Гусям не нужен теплый сарай и вся эта возня с жердочками, гуси преспокойно будут спать на снегу, поджав красные перепончатые лапки, даже в сильный мороз. Им вполне достаточно маленького загончика с крышей, чтобы было где снести яйца, ну и сесть на гнездо в случае, если хозяева захотят гусят.

Гуляют гуси сами по себе и никогда не уходят далеко от дома, очень хозяеволюбивые птицы. Гуси вообще такие существа, которые считают, что человек создан для них. Если я просто выхожу на улицу, они радостно орут: «Она вышла к нам! Смотрите, она вышла!» Если я прошла мимо в сарай, например, они поворачивают шеи: «Она идет мимо, потому что мы здесь! Она не может не пройти мимо нас!» Нам бы всем поучиться умению считать себя центром вселенной у гусей. Я вот учусь. Пусть моя вселенная невелика.

Кормить их надо раз в день. Так, что еще?.. Да все! Завели – и забыли, можно сказать. Они сами о себе напомнят – вы же помните: гуси Рим спасли. Гуси – практически собака, даже несколько собак. Во всяком случае, я, работая дома за компьютером, всегда слышу, когда на участок зашла соседка – гуси орут как потерпевшие, только с элементом самолюбования:

«Кто-то идет, кто-то идет, смотрите, смотрите, кто-то идет. Смотрите же! О, как мы кричим, как мы прекрасно кричим!»

* * *

Первых гусят мне подарили на день рождения. Вместе с отцом-матерью. Через неделю начались проблемы: один слабенький. Часто сидит отдельно, грустит и не пожирает траву со скоростью газонокосилки, как братья-сестры. Местные жители знают, как лечить животных. «Напоите его водкой, – советует милая женщина. – Когда в былые времена у нас заболевал поросенок, моя мама отпаивала его водкой, и поросенок выздоравливал». Мы стесняемся спросить, как ранний алкоголизм сказался на характере поросенка…

Но все равно, с гусенком нам терять нечего, к тому же увеличенная печень – это лишние граммы фуа-гра. Мы в выигрыше в любом случае. Я смешиваю в шприце в равных пропорциях воду и спирт и иду к гусятам. Взрослые гуси шипят от зависти, пока гусенок жадно пьет. Надеюсь, однажды ночью мы не проснемся от того, что кто-то поет под окнами пьяным голосом про бабусю?..

Второго гусенка щиплет родной отец. Просто не дает проходу. Возможно, дело в цвете кожи, то есть пуха. Этот единственный из пяти родился серым, и так как гусак считает, что жена гусака вне подозрений, достается несчастному гусенку. Если так дальше пойдет, и серенького придется подсадить на водку. Для смелости.

* * *

Весной у гусей розовый период. Как «теза» у раннего Блока. Они несут яйца, не неся при этом ответственности материнства. Конвейер: снес яйцо – идешь гулять с чистой совестью. Гуси пасутся в овраге, а нестись идут наверх, в свой сарайчик, там у них гнездо, вентиляция, паркетный пол, джакузи и все удобства. И вот, когда все гуляют, а одна гусыня вдруг чувствует, что яйцо близко, на подходе, она направляется в гнездо. Идти довольно далеко и, в общем-то, страшновато, поэтому она покрикивает, идучи, а оставшиеся гуси из оврага ей отвечают. Что-то вроде:

– Если не вернусь, вы знаете, кого винить.

– Знаем и отомстим. Или:

– Ушла в гнездо, вернусь после двенадцати, не стучать.

– Да у нас у самих обед.

Потом гусыня садится на гнездо и замолкает. Интимный процесс высиживания яйца может длиться несколько часов. Не знаю, о чем гусыня думает, сидя на гнезде, но заходить в сарайчик и нарушать покой ни-ни – сразу шипение, ор, злые глаза и «я не одета, как вы могли?». После гусыня заботливо прикрывает яйцо соломкой, шепчет: «Спи, малыш, а мама гулять», – и драпает обратно, к своим. Свободно. Следующий.

Кстати, гусиные яйца славны не только размером (в три раза больше куриных), но и содержанием в желтках лютеина – это антиоксидант, замедляющий старение клеток. Мы как стали держать гусей, помолодели лет на десять. Даже немного раздражает, особенно эта проявляющаяся все активнее младенческая припухлость.

* * *

Сами гуси очень любят детей. Гусячих детей, разумеется. Одна гусыня вывела пятерых – мать, все дела, – а любят ее детей все гуси в стаде. У них одна идея – прорваться к чужим детям. Она крепко западает им в голову, настолько крепко, что свет померк и капуста не сладка. Мамаша гуляет с детьми за загородкой из сетки, остальные стоят и смотрят. Никуда не уходят, ни на пруд купаться, ни травку щипать. Красные бугорчатые носы упираются в прутья, из груди время от времени вырывается стон счастья и боли: «Гусята, вот бы мои, вот бы достать».

– Не достанете, – говорю я.

И олицетворяю, естественно, всю жестокость человеческого мира.

«Штоб ты шмякнулась», – шипят гуси при виде меня.

А потом сразу опять – нос в сетку и следить за гусятами: «Щастье наше, пощупать бы».

* * *

Однажды утром пришла к гусям и увидела: гусенок лежит на животе, задние ноги вытянуты назад коленками, как у кузнечика. Будто вывернуты или сломаны. Я подняла страдальца – неестественно прямые ноги не двигались. Принесла домой, положила на мягкий диванчик – пусть помирает в уюте и комфорте, бедняга. Когда я зашла в комнату через пять минут, гусенка на диване уже не было. Я представила, как он сполз с диванчика и на сломанных ногах, отталкиваясь зародышками крыльев, ползет по полу в поисках убежища: «Не дамся живым, проклятые фашисты».

Гусенок был найден сидящим в углу на собственных, уже согнутых ногах. Я посадила его в коробку, я даже затопила ему печку, чтобы согреть ревматоидные суставы. Всю ночь меня мучали кошмары об эпидемии среди гусят. В шесть утра гусенок уже стоял в коробке столбиком, при виде меня зашипел. Открытие: гусята шипят. Это как на маленькую-маленькую конфорочку поставить малюсенький чайник, и он так тихонько закипел и плюется: «пс-пс-пс».

Был выпущен на свободу, побежал к своим, подкидывая здоровые ноги.

– Вот же поросенок! – сказала я.

«Вот же удачно переждал дождь в тылу врага», – подумал гусенок.

* * *

Одно холодное лето оказалось несчастливым для выведения гусят. Сначала они рождались несколько дней, а главное – ночей. Я ходила в полусне, полуголая, с гнездом на голове – что отдельный шок и для гусей, и для соседей, – и вынимала гусят из-под гусыни, чтобы та их не задавила. Гусыня сидела намертво, сжав лапки, и в результате троих все же придавила своим мягким, дебелым телом насмерть. Когда я пришла за гусятами в третью ночь, пролетающие мимо совы приняли меня за свою (да, видимо, все же прическа) и спросили дорогу в лес. Я показала. И все это на фоне ненависти гусыни-матери, которая записала меня в пожиратели детей и шипела при виде меня так, будто в голове у нее не гусиные мозги, а раскаленный утюг.

Потом я отдала гусят гусыне и думала, что заживу спокойно. Но холод, дожди… слабые гусята стали вымирать небольшими партиями – сразу нас покинули четверо, еще один тоже не жилец, сидит в коробке, ест за троих, но не стоит на ногах. Падает, как неваляшка. Если отправить его к братьям-сестрам, его ждет уж точно неминуемая смерть, а тут, в коробке, еще слегка минуемая. Да-да, своими глазами наблюдала, как гусыня-мать вставала на него перепончатой лапищей и замирала в мыслях о своем, о птичьем. Ну мало ли кто здесь валяется – не убегает, значит, неживой. Мы даже возили его к ветеринару. Ветеринар прощупал пищащее тело, удостоверился, что ноги целы, а фуа-гра на месте, и завел речь о погоде. Непробиваемые люди абсолютно тут живут, чудовищные.

В общем, эти милые желтые комочки застряли у меня в горле. Все тринадцать. И один поперек.

* * *

Конечно, гусята, особенно подросшие, – это немного хлопотно. Холден Колфилд, помнится, говорил, что его мечта жизни – ловить ребятишек, играющих в огромном поле над пропастью. «Понимаешь, они играют и не видят, куда бегут, а тут я подбегаю и ловлю их, чтобы они не сорвались. Вот и вся моя работа. Стеречь ребят над пропастью во ржи». У меня никогда не было мечты ловить гусят, отбившихся от стада, потерявшихся, застрявших в дырах забора, провалившихся в крапиву и вопящих. Как-то иначе, знаете ли, я представляла свою жизнь. Но теперь я ловлю их и несу к родителям: «Вот ваши ребятишки, держите, они чуть не сорвались». Эта деревенская жизнь с гусями хочешь не хочешь делает тебя философом, так ее и эдак!

* * *

Гуси – кочевые птицы. Заложено в природе, говорят. То-то, я гляжу, с наступлением осени наши становятся совсем самостоятельными. Уходят рано утром на свой прудик пастись, и все, целый день их не видно, приходят вечером поесть только. Мне кажется, если я перестану их кормить, они подумают недельку для приличия и отправятся на юг. Пешком. Летать-то они все же не умеют. И вот они приходят такие на юг, там уже, естественно, у всех птиц налаженный быт – кладовки разные, пуховые лежбища. А наши заходят, впереди гусак, за ним Серушка, еще две жены и семь детей:

«Здрасьте, где у вас тут переночевать? А то так есть хочется, что пух повылез». Начнут рассказывать, конечно, как я у них яйца отбирала, ограничивала свободу и вообще всячески лишала достоинства. Ну фурор произведут точно. Какая-нибудь цапля вообще свалится с ноги от зависти – вот в деревне-то жизнь, кормят с рук дважды в день! А потом посидят, подумают недельку и назад пешком. Потому что юг югом, а патриоты – в хозяйку.

Есть у наших гусей и недруги. Собаки, лисы, ласки, даже хорьки – эти дракулы животного мира. Но хорьки все же чаще нападают и выпивают кровь из кур, а гуси великоваты для них. Вот летом гусак пропал. Самый задиристый. Который даже на меня шипел. Наверное, лиса. На рассвете прокралась, хвалить начала, Крылова цитировать. Прямо стоит эта сцена перед глазами…

А спустя три месяца лиса утащила второго гуся. Сделала подкоп под забор соседки, пролезла, начала гонять гусей, троих ранила, кровища на снегу, перья – следопыты установили: следы борьбы. Поймала самого молодого, съела голову и шею, а остальное закопала в листья: приду завтра и доем. Гуси в шоке, трое вообще не выходят теперь из своего домика, остальные ничего, держатся, сжав когтистые лапки в кулачки. Но в деревне ж так: где-то прибыло, где-то убыло. Этой же ночью у другой деревенской жительницы овца разродилась – трое ягнят. Черненькие, со звездами во лбу. Не знаю, легче ли от этого гусям, но сходила, рассказала, держитесь, говорю, не будьте овцами духом, будьте как львы.

* * *

С гусями этими я когда-нибудь точно завоюю научный мир. Может, даже премию получу какую-нибудь. Научную. По генетике. Нет, я не сильна в генетике, но, когда природа сама подбрасывает открытия, ты только успевай-записывай, и премия, всемирная слава и легкая неприязнь толпы – у тебя в кармане. Итак, очередное открытие. Оказывается, любовь к людям у гусят не приобретаемая со временем, благодаря заботе и своевременному питанию, а генетическая – передаваемая от старшего поколения к младшему. Ab ovo, как говорится. Как я об этом узнала? Опытным путем.

Надо сказать, что наши гуси нас любят не особо сильно. И дело не в том, что они каждый раз что-то начинают подозревать ближе к Рождеству. Просто достались нам гуси от соседки по деревне. То есть изначально они любили ее, а нас считали кем-то вроде мачех: «Жить-то мы к вам переехали, но сердце наше вы не завоюете никогда».

И гусята у наших гусынь рождались такие же – с легким презрением. В целом к подобному раскладу мы привыкли, не жаловались – пусть гуси сами по себе, мы сами по себе. Нейтральные отношения взаимовыгодны (с некоторыми перегибами ближе к Рождеству). А тут вдруг вздумалось мне взять яйца для инкубатора у нашего местного фермера, который тоже держал гусей и жил с ними в мире и дружбе.

Так вот, не поверите, но, когда через двадцать восемь дней в инкубаторе из яиц вылупились гусятки, они были не только чудо как хороши, но полны любви и доверия. Я не сразу смогла это вместить, я не привыкла к тому, что при виде хозяйки пушистик весом меньше ста граммов впадает в эйфорию: «Мама, мама! Наша большая бескрылая мама!»

Они пищали от счастья, едва заслышав мои шаги за дверью сарайчика. Они кидались к порогу, а когда я открывала дверь, падали всей толпой в восторженный обморок прямо на мои тапки. Они забивались под свитер, они залезали в рукава и карманы, они блаженно жмурились и мгновенно засыпали прямо в моей одежде невинным сном счастья – «она пришла, мы дома». Они любили меня изначально, априори.

Это была разница, я вам скажу. Очевидная разница. Если раньше при виде меня гусята бросались врассыпную и издалека плевались непережеванным одуванчиком, то теперь – сразу безусловная любовь.

Вот такова она – генетическая память, передаваемая через яйцо. Информация о человеке как довольно милом существе, которого не надо бояться, который сможет заменить родителей. Ну разве не чудо?

Тут, конечно, в моей научной работе я бы оставила много глав для выводов. «Стоит задуматься и не делать поспешных суждений, встретив угрюмого мизантропа, – написала бы я морализаторски. – Может, дело не в его характере или в том, что люди были недобры к нему в детстве (шах и мат, господа психологи). Может, дело в том, что люди были недобры к его родителям?»

А потом бы добавила: «Посмотрите на себя! Теперь мы знаем, как все исправить: нам нужно срочно начать любить окружающих нас людей и очень сильно – наших детей. Так это работает – не сразу, но через поколения. История с гусятами – прекрасная иллюстрация лозунга „Начни с себя“».

И потом, закрыв научную рукопись, я бы рассмеялась, весьма довольная собой: «Ха-ха, как все просто, ха-ха». И пошла бы кормить гусят. Этих милых-милых гусят. Эти пушистые, сладкие комочки. Такие они чудесные и добрые, не то что люди порой – терпеть не могу.

* * *

Зимой с гусями несложно. Нужно только ежедневно отдирать от земли ведро и менять замерзшую воду. А как гуси бегут-летят по снегу!.. Будто большие снежные хлопья в облаках снежной пыли. Кстати, нестись гуси начинают где-то в начале апреля, часто примерно за неделю до Пасхи. Гусыни откладывают яйцо, сформировав круглое гнездо из соломы. Высиживать птенцов еще рано, этот инстинкт придет позже, через тройку месяцев. А пока все снесенные дары – к Празднику праздников.