– Ну вот что! – решительно заявила я. – Или ты сейчас же приходишь в себя, или я вызываю полицию или скорую помощь, и пусть с тобой разбираются компетентные органы! Откровенно говоря, ты мне не нравишься. Ты, случайно, не сбежала ли из какой… гм… лечебницы? У тебя есть с собой какие-нибудь документы?

Как ни странно, это подействовало. Девушка вдруг зашевелилась и повернула ко мне припухшее лицо. Сейчас ее выражение лица говорило о том, что она невзначай легла поспать под кустиком, а потом вдруг неожиданно пробудилась и как ни в чем не бывало готова пойти дальше по своим делам. Да уж, что ни говори, но было в этой девушке что-то не от мира сего.

Она и на вопрос о документах среагировала очень своеобразно. Сначала она с готовностью и усердием, которых от нее никак нельзя было ожидать, полезла в задний карман джинсов, но, ничего там не обнаружив, расстегнула карман своей кофты и вытащила наружу свой старенький потрепанный смартфон. При этом в отсутствующих глазах девушки мелькнуло что-то похожее на надежду – может быть, она ожидала, что теперь-то ее наконец оставят в покое.

Наверное, так мне и следовало поступить, но я вбила себе в голову, что с этой крошкой не все в порядке, и, если оставить ее без присмотра, непременно случится беда. Лучше всего было передать ее сейчас родителям или мужу, или полиции и скорой, или… – поди угадай, что за социальный статус у этой чудачки!

Я вопросительно глянула на смартфон в ее руке и обратилась к ней:

– Что такое? Надо кому-то позвонить? – расценила я по-своему этот жест.

Она лишь покачала головой, но ничего не ответила. Потом так же молча разблокировала пальцем экран гаджета и через полминуты протянула мне смартфон, на экране которого я разглядела электронный билет на электричку до станции Красноармейск, отправлявшуюся в шесть часов вечера. Больше ничего на билете я разглядеть не успела – она резко убрала телефон и заблокировала экран.

– И что это значит? – спросила я. – Тебе надо ехать в Красноармейск? Подожди… Ты что, немая? Если да, то кивни мне.

Она не ответила и не кивнула, а лишь почесала пальцами свой аккуратный носик. Я заметила, что кожа на ее руках не отличается чистотой и покрыта цыпками. Пожалуй, на избыток внимания к своей персоне эта девушка не могла пожаловаться. На избалованного ребенка она никак не походила. Если у нее и имелась семья, то не из тех, что относятся к разряду благополучных.

Девушка обтерла ладонь о полу куртки и опять впала в оцепенение. Ну и что мне прикажете с ней делать? Просто оставить тут ее и спокойно уйти? Нет, я не из тех людей, кто может вот так хладнокровно поступить, оставив эту бедолагу сидеть на траве возле проезжей части. Я хоть и неплохой психолог благодаря своей непростой работе, но все же не психиатр. А девушке, скорее всего, требовался именно хороший специалист в этой области, но до шести часов вечера мне вряд ли удалось бы решить эту проблему. Единственное, что я могла бы сделать, так посадить эту странную девицу на электричку и с чистой совестью отбыть восвояси. Добрый поступок мне наверняка где-нибудь зачтется.

Вот только что мне прикажете с ней делать до шести вечера? Я глянула на свои смарт-часы, где отсчитывались километраж моего забега и количество шагов за день. Про сегодняшнюю пробежку уже можно забыть, и пробежала-то я всего шестьсот метров, даже не успев еще вкусить всю прелесть этого мероприятия.

Времени было половина одиннадцатого.

Как хорошо, что я любительница поспать и не совершаю свои пробежки в несусветную рань, как это делает моя хорошая знакомая Евгения Охотникова, работающая частным телохранителем-детективом в нашем городке. Я недавно удосужилась с ней познакомиться. По сути, мы коллеги, только у Евгении немного другой профиль работы, и подготовка у нее более специфична, чем у меня. Дочь военного, служившая в спецвойсках, приученная к дисциплине, она регулярно совершала свои утренние пробежки чуть ли не в пять утра. Я же не могла похвастаться такой регулярностью и силой воли, но все же бегать по утрам себя заставила – только после десяти. Чем не утро?

Но вернемся к нашей ситуации…

Я взяла эту странную девушку за руку и силой заставила ее подняться. Хватит уже безвольным мешком сидеть на траве. Она не протестовала, никакого недовольства не высказала, впрочем, и особой радости тоже. Двигалась, как механическая кукла, и безразлично пялилась в окружающее ее пространство.

– Ты такая квелая с детства или у тебя сегодня день плохой? – с досадой спросила я. – Или ты чего-то приняла? Говори прямо, не стесняйся! Так… мне это надоело, я вызываю полицию и передаю тебя им в руки. Пусть они дальше решают, что с тобой делать! – решительно заявила я и поняла, что не смогу этого сделать, ибо свой смартфон я не беру на пробежку – чтобы не мешался и не отвлекал звонками. А все неожиданно приходящие сообщения дублировались на мои смарт-часы. – Так… Вот что! – не меняя тона, продолжила я. – Давай активируй свой телефон, будем звонить твоим родителям!

– Мои родители умерли, – тихо сказала девушка, впервые за все время открывая рот. На ее простоватом лице в этот момент промелькнуло что-то похожее на нежность.

Ну слава богу хоть не немая. Однако то, что я услышала, не вызвало у меня никакой радости.

– Вот как? Сожалею, – сказала я. – Прости, что заговорила об этом. Но, знаешь, ты действительно выглядишь странновато.

– Это потому, что меня толкнули в эти кусты, – простодушно ответила она.

– Что?.. А-а… Ну нет, я обратила на тебя внимание раньше. Когда ты переходила улицу…

– Почему? – без особого интереса спросила она.

– Не знаю, как у вас в Красноармейске, или где ты там живешь, а у нас так улицы не переходят, – строго заметила я. – Может быть, ты заметила, что в городе Тарасове очень интенсивное движение. Тебя могли задавить насмерть.

– Я всегда переходила здесь улицу, – равнодушно пояснила моя странная собеседница. – Еще когда я здесь жила…

– Ты жила в Тарасове? – удивилась я. – На этой самой улице?

– Конечно, – ответила девушка с таким видом, словно сей факт ее биографии мог быть известен всему миру.

– Тем более, – заметила я уже не так убежденно. – Тем более ты должна вести себя осторожнее.

– Почему осторожнее? – не поняла девушка. – Со мной ничего плохого случиться не может!

– Меня радует твоя уверенность, – иронически заметила я. – Но, по-моему, кое-что уже случилось, тебе не кажется?

– Я не заметила, – ответила она, и, по-видимому, совершенно искренне.

Я глубоко вздохнула.

После этого заявления у меня уже не оставалось никаких сомнений – моя новая знакомая нуждается в опеке, иначе она не то что до Красноармейска – до вокзала не доберется. Конечно, времени было жаль, но что такое один потерянный день, когда речь идет о человеческой жизни? В том, что вопрос стоит именно так, я уже нисколько не сомневалась. Девушка не могла отвечать за свои действия, и ее следовало передать в надежные руки. Попробую дальше пообщаться с ней, может, удастся дозвониться до ее друзей-подруг-знакомых или хотя бы узнать ее адрес.

– Ладно, – сказала я добродушно. – Хватит об этом. Давай познакомимся. Меня зовут Татьяна. А тебя как?

Она растерялась, словно вопрос был невероятно сложным. Для ответа ей понадобилось десять – пятнадцать секунд, словно она пыталась вспомнить свое имя или попросту придумывала, каким именем назваться. Наконец после некоторого колебания она назвалась:

– Меня зовут Вероника. Но… можно просто Ника.

– Красивое имя, – заметила я, не совсем уверенная в том, что ее именно так и звали. – Ну что ж, Вероника так Вероника! Очень приятно! Вот что, подруга… – Я критическим взглядом осмотрела ее. – Тебе нужно привести себя в порядок. Выглядишь не лучшим образом. Джинсы испачканы, волосы растрепаны… Давай-ка я возьму тебя сейчас с собой – ты умоешься, почистишь одежду, да и перекусишь, кстати… Давно ела, признавайся?!

Она лишь горестно улыбнулась, но ничего не ответила. На что я снова глубоко вздохнула и продолжила:

– Ладно, тут я тебя по-любому не оставлю, это даже не обсуждается, так что можешь не упираться. Давай я заберу тебя к себе домой, там можешь привести себя в порядок и даже принять душ, если захочешь. Затем мы с тобой перекусим, я сварю тебе кофе. Ты, кстати, любишь кофе?

– Люблю, – ответила она и снова слегка улыбнулась. – Но предпочитаю чай.

– Ну вот и славно. Пойдем! Хватит тут торчать! А пока будем идти, мы с тобой поговорим, ладно?

Наверное, если бы я не взяла ее решительно за руку, она бы так и не двинулась с места. Но под некоторым нажимом она это сделала, и мы вдвоем направились к выходу из сквера. Некоторые прохожие на нас оборачивались, особенно подозрительно посматривая на Веронику, которую я держала под локоток. А мне побыстрее хотелось добраться до моего дома, который был расположен на другой стороне проспекта.

Разумеется, улицу мы пересекли по правилам – воспользовавшись подземным переходом. Вероника отнеслась к этому так же равнодушно, как вообще она относилась ко всему, что с ней происходило. Удивительно неприхотливая попалась девушка. Я бы сказала – неприхотливая до самозабвения. Такая запросто может стать игрушкой в руках любого негодяя. Возможно, уже стала. Я, конечно, не могла себя считать экспертом в этой области, но уж очень состояние моей новой знакомой смахивало на транс.

Ну ничего, уж теперь-то она точно в надежных и сильных руках. Со мной с ней, определенно, ничего плохого не случится.

– А как твоя фамилия? – спросила я у Вероники.

– У меня теперь нет фамилии, – просто сказала она.

Ну все, приехали, подумала я: фамилии нет, вместо документа билет на электричку, адрес наверняка тоже неизвестен… Что мне делать с этой юной бомжихой? Может, зря я с ней связалась. Но ведь пропадет же, бедолага… Если честно, я немного на себя злилась – вот всегда лезешь во все дела, Иванова, больше всех тебе все это надо!

Неделю назад, например, во время пробежки я обнаружила в кустах кричащего брошенного котенка, мимо которого, разумеется, не могла пройти. Конечно же, добрая тетя Таня подобрала бедного зверя и принесла его домой. Накормила, выкупала, вычесала, заказала в интернете кошачий корм, лоток и древесный наполнитель, уже смирившись с тем, что этот заморыш останется у меня и со временем превратится в лощеного важного кота, который будет радовать меня своим мурчанием и нежностью. Но когда через пару часов этот гаденыш залез на самый верх моей новой тюлевой занавески, опрокинул горшок с денежным деревом, а потом подло нагадил под кроватью, я, не задумываясь, решила отдать его в добрые руки. Спасибо моей подруге Ленке-француженке, которая работает в школе учителем французского: не прошло и двух дней, как котенку нашли любящую семью.

Но то был всего лишь котенок, а на этот раз – человек! Интересно, чем закончится сегодняшняя эпопея?

Мы поднялись из сырой полутьмы тоннеля и за ручку, как две лучшие подруги, направились через кварталы в сторону моего дома.

– Слушай, – обратилась я к ней, – я только сейчас поняла… А как ты собираешься садиться на электричку, если у тебя с собой нет паспорта? Насколько мне известно, там не просто электричка, а «Ласточка», и там всегда проверяют документы.

– А-а… – вяло махнула она рукой. – Есть же еще время, я думала зайти домой, взять паспорт. Хотя так хорошо без него. Он только напоминает мне о том, что я Вероника. Как странно… детям при рождении дают имя, которое хотят именно родители, а мнение маленького человечка никто не спрашивает. И ты потом всю жизнь как с ярлыком ходишь с этим прозвищем, а ведь… возможно, это вовсе не то имя, которое должен носить человек. Поэтому, я считаю, любой имеет право при жизни поменять себе имя…

Я с любопытством и неким недоумением посмотрела на свою новую знакомую. Не ожидала от нее, доселе такой молчаливой, услышать подобную тираду, да еще с намеком на философские рассуждения.

– Тебе не нравится твое имя? – удивленно спросила я.

– Само имя мне нравится… Но это не мое имя.

– А какое твое имя?

– А-а… Я еще этого не поняла. Но точно не Вероника. Мы еще не решили, какое имя у меня должно быть. Что именно мне подходит…

– Мы? – тут же спросила я и снова удивленно посмотрела на девушку.

– Да… Мы – это я и силы света.

Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Я чуть не хлопнула себя по лбу. По ходу, с найденным тогда котенком хлопот было намного меньше. Чувствую, эта странная особа принесет мне за сегодняшний день еще не один сюрприз.

Но знала бы я, что сегодняшний день – это всего лишь цветочки, легкая и безобидная предыстория, по сравнению с тем, с чем мне придется столкнуться в ближайшем будущем…

* * *

Интересно, если бы на моем месте оказался какой-нибудь злодей или, не дай бог, извращенец-маньяк, то он так же легко смог бы завладеть вниманием этой странной девушки и завлечь ее к себе в логово. Скорее всего, да. И от этой мысли я пришла к выводу, что Веронике сегодня очень повезло, что она встретила именно меня. Может, не зря она обмолвилась про некие «силы света», которые ее оберегают.

Но, как бы там ни было, в моей «берлоге» она уж точно была в полной безопасности. Девушка умылась, пригладила свои растрепанные волосы, но вот мыть голову и принимать душ отказалась – может, стеснялась либо ей это было ни к чему, однако я не стала настаивать. А вот на том, чтобы основательно перекусить, я настояла конкретно и была непреклонна перед ее отказами и заявлениями типа: «Я не голодна… Ничего не хочу…» Поэтому уже через полчаса Вероника нехотя попивала горячий черный чай, крепко заваренный, и ковырялась вилкой в омлете, заботливо мной приготовленном. Я же смаковала медленными глоточками любимый свежесваренный кофе, ибо всякие чаи не особо жалую, а моя новая знакомая неожиданно заверила, что не пьет кофе, а предпочитает чай. Особенно черный.

– Знаешь, что… – предложила я, – давай ты сейчас допьешь чай, докушаешь омлет, и мы с тобой отправимся к тебе домой. Ты возьмешь свой паспорт, возможно, тебе еще что-то нужно будет из вещей, а потом, если хочешь, я тебя провожу на «Ласточку».

– Я бы не хотела идти к себе домой, – тихим голосом ответила она. – Этот дом уже не принадлежит мне.

– А кому? – сам собой напрашивался вопрос.

– Силам света, – был мне ответ.

– Понятно, – я вздохнула и сделала два глотка кофе. – Знаешь… мне, по сути, все равно, что происходит в твоей жизни, не хочешь – не рассказывай. Но если это не секрет и ты хочешь поговорить – то почему бы и нет. Но я не настаиваю. А ты давай ешь! Пока не опустошишь всю тарелку, я тебя не отпущу.

Вероника выпила почти весь чай и не без удовольствия съела три куска сыра, вот только омлет она впихивала в себя словно через силу. Все это время я внимательно всматривалась в ее лицо, глаза, оценивала жесты и мимику. Мне, по роду моей неспокойной деятельности, не раз приходилось иметь дело с зависимыми людьми, и хочу сказать, что выглядели они слегка иначе. Расширенные зрачки, особое выражение самих глаз, нистагм и гиперкинез, сопровождающийся несвойственными движениями нижней челюсти и прерывистой жестикуляцией. В данном же случае ничего подобного я не наблюдала. Поэтому, сделала я вывод, девушка просто находится в состоянии сильной подавленности, депрессии или стресса.

– Скажи, пожалуйста, ты сейчас живешь в Красноармейске? – попыталась я снова ее разговорить. – Зачем ты туда едешь?

– Там сейчас мой новый дом, – ответила она и резко замолчала, словно боясь сказать что-то лишнее.

– Ну хорошо, не хочешь – не говори. Это твое дело, где и как тебе жить. А подруги у тебя есть? Может быть, тут, в Тарасове, кто-то есть? Ты могла бы позвонить и… встретиться, – сделала я попытку, чтобы сбагрить эту странную особу в другие руки, а самой забыть о ее существовании и заняться чем-то более полезным и интересным. Например, посмотреть фильм или почитать книгу. Также можно сходить в спортзал и потренироваться на тренажерах.

– Есть у меня одна хорошая подруга. Мы вчера общались по телефону. И сегодня с утра тоже… Она даже предложила встретиться, но я не захотела. И сейчас не хочу…

– Ну что ж… – Я развела руками и глянула на часы. О боги, время только близится к обеду. И что мне прикажете делать с этой бедолагой до шести вечера? По ходу, мой день на сегодня уже был полностью распределен свыше – не иначе «силами света», – и до вечера можно забыть о своих любимых делах, которые планировались на сегодня.

– Ты, случайно, не замужем? – неожиданно для нее спросила я, лишь бы хоть о чем-то спросить – не сидеть же молча.

– Вот еще! – вяло откликнулась Вероника. – Чего я там забыла?

– Действительно, – усмехнулась я. – Что там можно забыть? Тут я с тобой солидарна. Тогда поясни мне – ты работаешь или учишься?

– Мы иногда учимся, а иногда работаем, – неожиданно словоохотливо поведала она. – Но мы должны учиться, даже когда работаем. Иначе нам никогда не достичь совершенства.

Я даже слегка подзависла, услышав подобный ответ с таким философским смыслом. Нет, на самом деле ничего сверхъестественного и необычного она не сказала, просто, учитывая ее состояние и немногословность, подобное высказывание было слегка необычным.

– Ты верующая? – спросила я.

Судя по ее взгляду, ответа мне на этот вопрос не дождаться. Но зато для меня кое-что стало проясняться. Похоже, эта девушка действительно имеет отношение к тому, что у нас официально называется нетрадиционными религиями, а в народе попросту сектами. Ничего удивительного – история довольно типичная. Рано потеряла родителей, кругозор крайне узкий, возраст опасный – такие часто становятся добычей всяких доброхотов.

И я готова была поклясться, что теперь в ее взгляде мелькнула настоящая враждебность. Она насторожилась – в этом не было никакого сомнения. Вероятно, у нее уже были неприятности, связанные с вопросами веры. Значит, на этой почве взаимопонимания нам тоже не достичь. И если дело так пойдет дальше, то скоро у меня просто не останется тем для разговора.

И поэтому эту тему я не стала дальше развивать. Но все же решила задать ей другой, не менее тревожный вопрос:

– Извини, конечно, что задаю тебе все эти вопросы… Но ведь нужно о чем-то говорить. Скажи, а от чего умерли твои родители?

– Они попали в дорожное происшествие, – спокойно ответила Вероника. – Чуть выехав за город, они столкнулись с фурой, машина практически всмятку… Я тогда тоже должна была поехать с ними на эту чертову дачу к их друзьям. Но не поехала. Хотелось побыть дома одной, а вечером погулять с подругой Юлькой.

– Печальная история, – искренне сказала я. – Представляю, как туго тебе пришлось. Кстати, ты сказала, Юлька. Это та самая подруга, про которую ты недавно упомянула?

– Да…

– Может, все же стоит с ней встретиться. Давай позвоним ей, – не сдавалась я, все еще надеясь сдать эту бедолагу кому-нибудь, кто ее знает.

Она лишь покачала головой, после чего взяла еще один кусок сыра.

– Тебе налить еще чая? – участливо спросила я.

– Хватит, достаточно, к тому же… – она смущенно улыбнулась, потом пояснила: – Замучаюсь потом в туалет бегать от этого чая.

Это был, конечно, аргумент, хоть и странный, но настаивать я не стала. Сама тоже решила ограничиться одной чашкой кофе. Это и так уже третья за день. Хотя соблазн был велик – выпить еще одну порцию, и желательно с коньяком.

– Но у тебя, наверное, остались какие-нибудь родственники? – задала я следующий вопрос.