12.

Джанки нехотя отрывается от дисплея. Встаёт, потягивается со смачным хрустом. Сдвигает всё содержимое стола дальше к стене. Присев, роется в ящике стола, вытаскивает свёрток мягкого прозрачного пластика. Разворачивает. Блики холодного белого света поблескивают на сгибах, затем пробегают по поверхности металлических инструментов. Пинцет какой-то…

Не успеваю я даже осознать, что именно вижу, а тело уже реагирует привычно: сердце замирает в приятной невесомости, взгляд так и скачет по острым лезвиям скальпелей, выбирая, с какого хотелось бы начать. Сладкое предвкушение…

Голос-в-голове резко перебивает: Нельзя при всех! Прекращай пялиться!

Чтобы отвлечь внимание Дэна, ляпаю первое попавшееся:

– Ты что, собираешься его резать?

Не глядя на меня, он вытаскивает инструменты из отделений чехла.

– А как ещё достать пули?

Фух, кажется, не заметил.

– А зачем тебе вообще… такое вот? – я фыркаю, все видом демонстрируя незаинтересованность и даже пренебрежение. – Похоже на набор маньяка из фильма ужасов.

Подозрительно кошусь на руки Дэна – под шнудами не видно, но, насколько я знаю, он себя не режет. Хотя это могло измениться со временем. Может, сейчас, когда Джанки живёт в безопасности, ему не хватает прежних драк и привычного уровня боли.

– Ну, мисса, чипы так и ставят.

Разве?.. Когда мне ставили, то привели в палату с красивыми инсталляциями, там медсестра, очень милая и доброжелательная, помогла лечь на койку и надела мне маску, подключённую к аппарату. Проснулась я там же, с той же медсестрой. Ни хирурга, ни, тем более, подобных инструментов не видела. Впрочем, меня-то скальпелями не испугать…

Голос-в-голове шепчет возбуждённо, аж постанывает от нетерпения: Посмотри на эти лезвия – такие острые… Тебе нужно наказание… Тогда все забудут о твоём мерзком поведении, простят тебя… Просто возьми один… Представь, какая у него удобная, надёжная ручка, как легко он порежет кожу, как выступит кровь… Ты же хочешь этого…

Неожиданно поперёк тела, под грудью, перехватывает рука, и Дэн тащит меня к выходу из лаборатории, в коридор и дальше на кухню.

– Чего ты? – невинно хлопаю глазами.

Он озирает помещение, взгляд останавливается на подставке с ножами.

– Да бля! – голос приглушённый.

Чёрт, всё-таки заметил. Иногда я жалею, что Джанки такой наблюдательный. Вот я, между прочим, более вежливая и не тычу людям в нос их вредными привычками!

– Ладно тебе… – я тоже отвечаю тихо. Будто мы заговорщики.

– Аха. Типа, мне не надо их ныкать?

Взгляд так и залипает на чёрных ручках ножей, однако Джанки прав: я обещала «ничего такого» в его квартире.

– Я же не маньячка какая-нибудь.

Хотела изобразить уверенный тон, а вместо этого получился разочарованный. Вообще-то я, конечно, не совсем уж – хватать первый попавшийся нож для колбасы и полосовать себя. Но сейчас мне нужно успокоиться… Может, и кухонный сгодился бы…

– Давай, мисса, скажи мне, – Дэн шипит уже с откровенным раздражением, – а то я не шну. Пялишься на них, как ширик на ломке.

Недовольно поджав губы, усаживаюсь на своё обычное место – серое полукресло с дальнего края круглого стола. В противоположном от ножей углу.

– Не шухерись. Я обещала, и всё в порядке. Прям уж посмотреть никуда нельзя.

Дэн, поморщившись от моего произношения, всё-таки включает дисплей, который принёс с собой, принимается рыться в каталоге какого-то магазина. Однако стоит мне покоситься на ножи, тут же откликается:

– Туда – нельзя.

Я обиженно тяну:

– Даже не собиралась.

Он не отвечает.

Листает всё быстрее, щёлкает по экрану уже с явным раздражением. Рычит недовольно, а в ответ на мой вопрошающий взгляд поясняет:

– Плотномера нет, а мой барахлит.

Но всё же поглядывает на окно доставки. Что-то заказал.

Вскоре раздаётся короткий писк, и Джанки, чуть не облизываясь от восторга, достаёт упаковки – словно подарки из-под новогодней ёлки.

Самое крупное – контейнер с ярко-красными наклейками: «внимание», «биологический материал» и «пониженная температура». Псевдо-органика.

Медицинская с виду штука, похожая на стилизованный пистолет. К нему прилагается набор насадок – мелкие иглы. А, это, видимо, чтобы колоть модификаторы для органики – думаю, они тоже внутри контейнера.

Порывшись в россыпи небольших свёртков, Дэн показывает мне зажатый между пальцев прозрачный пакетик с маленьким продолговатым предметом.

– Такая хернюшка, а стоит… Дерут шамру чисто за монополию.

– Это что?.. – щурюсь, приглядываясь. – Шуруп? Дюбель?

Я за несколько лет тоже кое-какие слова запомнила! Вот только вместо восхищения Джанки прыскает со смеху.

– Не, мисса, я не буду робаату в башку дюбель пихать. Энто порт.

– Ну-ка, покажь! – я даже вскакиваю к нему.

Интересно ведь! Я видела их лишь на фото – и там они казались крупнее, – а хочется пощупать, что же у меня в голове установлено. Деталька почти невесомая. Тёмно-серая, матовая – строгий мужской вариант. У меня-то телесного цвета, «без вульгарности», как решил отец, но многие ставят яркие, а то и с подсветкой – в неоновых огнях клубов красиво смотрится.

Значит, с этого конца внутрь вставляется тонкий штырёк плагина, а с другой стороны идёт рельеф из мелких бороздок и зубчиков. Видимо, с их помощью порт соединяется с нейроконнектором – той частью системы, которую ставят внутрь головы.

Эта мысль тянет за собой давние воспоминания. Я не касалась их, наверное, уже лет десять.

Когда отец сказал, что пора ставить систему, я приняла это как само собой разумеющееся. Неизбежное. Спросила нескольких учителей, кому более-менее доверяла. Они сказали, что заживает быстро, в больнице побудешь буквально три дня.

Меня держали месяц.

После операции голова болела постоянно. Капельницы, процедуры. Но боль всё равно возвращалась. Я была так измотана, что, стоило почувствовать её снова, просто начинала реветь. Медсестра – не помню, как она выглядела, – успокаивала и говорила, что скоро пройдёт. А оно всё не проходило – неделю, две… Меня это не удивляло, я уже тогда знала, что людям нельзя верить, они постоянно врут.

В конце концов снова повезли в хирургию. На вопросы не отвечали, сказали только, что отец в курсе. Конечно, зачем объяснять, что они собираются делать с моей головой, если «господин Александэр дал разрешение»? Кого интересует мнение какой-то там Алетейи, лежащей на операционном столе?

После второй операции боль прекратилась, и меня наконец-то выписали. Она до сих пор иногда возвращается, но обезболивающее помогает. Жить можно. Да я и привыкла уже.

По возвращении домой отец дал мне рекламный буклет санатория и сказал, что, если одноклассники будут спрашивать, этот месяц я провела там, восстанавливала силы. Билеты и путёвку он оформил, школьное руководство в курсе. Это я тоже приняла как должное: в нашем доме проблем быть не может, у нас всё идеально, всегда.

Я сама втихаря раскопала счёт из клиники и прочитала, что мне поставили систему с индивидуальными параметрами. Судя по тому, что изначально об этом разговора не было, мне не подошла стандартная, унифицированная, и во время второй операции её заменили. Значит, даже мозги у меня не как у нормальных людей. Зато потом в школе хвасталась: отец так меня любит, что раскошелился на более дорогую и качественную систему, а в санатории было очень здорово, хочу туда ещё…

Жаль, я не могу поделиться этой историей с Джанки: когда он слышит подобное о моём прошлом, то злится. В смысле, расстраивается, просто у него половина эмоций выглядит как злость. Поэтому я лишь молча возвращаю ему упакованную детальку и делаю шаг в сторону коридора…

…Однако Дэн вновь перехватывает меня, останавливая.

– Посиди тут.

Проводив его недоумевающим взглядом – ещё и дверь кухни за собой закрыл! – топчусь посреди помещения.

Ну тогда я хоть в туалет схожу! А то пиво, кофе…

В коридоре даже замираю от неожиданности: дверь лаборатории тоже закрыта. Где такое видано?! Ещё в начале нашего знакомства я обратила внимание, что закрытые помещения, которые меня успокаивают ощущением безопасности, Дэна, наоборот, нервируют. Поначалу я решила, что у него клаустрофобия. Позже усомнилась. Спросила напрямую. Джанки напрягся – обиделся, что я считаю его психом? – и буркнул только, что «энто как в клетке». С тех пор я не трогаю двери, оставляя Дэну право распоряжаться ими. Это уже стало привычкой.

Ладно, вернувшись на кухню, закрываю дверь и здесь. Раз Джанки так захотел, нужно слушаться.

Интересно, что это они там такое секретное делают?

Голос-в-голове мурлычет: Может, для ремонта робота нужно полностью раздеть?..

Покрутив эту мысль так и эдак, прислушиваюсь к тишине квартиры. Нет, ничего, только холодильник гудит. Так что я усаживаюсь поудобнее и закуриваю, приготовившись ждать.

Если сейчас, с высоты моей нынешней рассудительности, вспомнить, то это кажется таким странным: десятилетняя девочка рассказала учителям, что ей планируют сделать операцию, которая по закону разрешена с восемнадцати, а они отреагировали лишь доброжелательными улыбками. Да, это была не уникальная ситуация, время от времени проходили слухи, и в коридорах все искали взглядами тех счастливчиков, кому будут ставить систему. Но так-то, если подумать: все знали, что нарушается закон, что здоровье детей подвергают опасности, – и принимали это как само собой разумеющееся. Эти операции даже считались проявлением родительской любви и заботы! И поводом для гордости – смотрите, мол, какие у меня родители, покупают лучшее! Как будто в нашем мире всё было перевёрнуто с ног на голову…

Время тянется, и я укладываю голову на руки, стараясь лечь поудобнее. Стол такой твёрдый, и край больно давит на рёбра… Пойти на диван в гостиной? Хотя засну ещё…

Перед глазами уже всё плывёт, и чтобы хоть чем-то отвлечься, я по привычке тянусь за сигаретами. Моя пачка, оказывается, опустела. Ничего, в потайном отделении под столешницей всегда лежит запас и для Дэна, и для меня. Впрочем, я столько курила за последние несколько часов, что больше не лезет, так что просто перекатываю сигарету в пальцах и созерцаю лениво вьющийся дымок.

Может, и зря, это усыпляет ещё больше… Ещё и стыло как-то… Нос замёрз… Кутаюсь в кофту, но это мало помогает…

Внезапный шум – спросонок я испуганно дёргаюсь, приложившись рёбрами о кромку стола. Чёрт, плечи затекли так, что аж болят… Это меня звали или приснилось? Пялюсь на закрытую дверь кухни, прислушиваясь.

Приглушённые шаги, скрип двери… И вдруг в коридоре голос Дэна рявкает так громко, что я аж подпрыгиваю от неожиданности: «Лета, харэ шмалять! Поди сюда». Хлопок двери, звук шагов удаляется обратно.

От резкого движения из пальцев выпал и покатился по столу потухший окурок – сигарета погасла ещё на середине, значит, я быстро заснула.

Неловко поднимаюсь. Потягиваюсь. Ковыляю в коридор.

Если до этого было прохладно, то стоит открыть плотно пригнанную дверь лаборатории, как меня обдаёт пробирающим холодом. Выдох превращается в пар. Так вот почему я замёрзла! Настолько устала, что даже не сообразила: ведь псевдо-органике нужна пониженная температура. Когда она приживается, модифицируясь в нужные ткани, то сильно греется. Когда в детстве мне меняли кожу на обожжённой руке, было ещё ничего, потому что участок небольшой, а вот когда я недавно меняла на груди и животе, то оба раза горела как печка. Несколько дней то и дело прикладывала к новой коже лёд.

Робот стоит боком ко мне, по-прежнему в одних штанах, а Джанки, уже в куртке, склонился, опершись ладонями на колени, и изучает его спину, чуть не водя по ней носом. Не отрываясь от своего занятия, Дэн приглашающе машет рукой:

– Глянь. Тока дверь прикрой.

– С-секунду, – сама не ожидала, что у меня зубы застучат.

Сбегав в прихожую за курткой, возвращаюсь.

На моём, металлическом, столе стоят три медицинские кюветы: две – с пропитанными кровью материалами, на белом дне третьей темнеют небольшие бесформенные штуки. Должно быть, пули.

Смущённо замираю в паре шагов от мужчины. Спина выглядит нормально, без всяких отверстий. Так странно, вот были ранения, а теперь нет. Обычная бледная кожа.

– Ничего не вижу.

– Што там «видеть»?! – Джанки бросает возмущённый взгляд. – Сюда поди.

Раздражённо фыркнув и отпихнув Дэна плечом, тоже утыкаюсь носом в спину. Вблизи заметна гусиная кожа, мелкие волоски стоят дыбом… И под определённым ракурсом видны небольшие углубления на месте бывших дыр.

– Ну… Нормально вроде? Псевдо-органика ведь несколько дней устаканивается. Вот оно там всё прорастёт и… Да?

Джанки берёт мою руку и тянет к спине робота:

– У тя пальцы мягче, глянь. Штоб ровно.

Послушно тычу замёрзшими пальцами туда, где раньше были пулевые отверстия. Неровностей не чувствуется. Кожа обычная, мягкая. По-прежнему лихорадочно горячая. Но это нормально для процесса приживления органики.

– По-моему, равномерно.

– Полижи.

– Сдурел?! – я отдёргиваю руку.

– Шнуда, – Дэн недовольно щурится. – Твойный же робаат.

– Что за странная методика? Не помню, чтобы меня врачи лизали.

Пока Джанки разглядывает место ремонта под разными углами, я отступаю от мужчины – успев, однако, пройтись взглядом по его пояснице. Какие ямочки соблазнительные… Нет, если это нужно для дела, я могла бы и лизнуть…

– Я ж грю, плотномер барахлит, а так надёжнее. – Заметив повисшую паузу, Дэн косится на меня, усмехается: – Ладн, дома полижешь.

Так, нужно ненавязчиво сменить тему!

– При чём тут шнуда?

– Не «шнуда», а… – он произносит подчёркнуто медленно: – «Шаануда».

– «Зануда»? Я просто не поняла.

– Энто потому, што ты шаркаешь сильно. Мож, я когда-нить научу тя грить как люди, но явно не сёдня. – Он тяжело вздыхает. – Вроде ничёшно.

Разгибается. Устало трёт лицо.

– Ты молодец, я даже не сомневалась!

На радостях сгребаю его в охапку вместе с курткой, сжимаю со всей дури. Джанки похлопывает меня по спине и торопится отодвинуться, но я не отпускаю.

– Ну всё, всё… – он отпихивает. – Надо порт глянуть.

– Ты уже сделал? Так быстро?

– Где «быстро»? Имелся с ним, как ёрш с салакой.

Я наконец-то догадываюсь посмотреть на настольные часы. Шесть?! Ну я и заснула…

– Так позвал бы помочь.

– Аха, дать те скальпель, штоб от кровищи в обморок свалилась? Не, я уж сам.

Со стороны, конечно, не понять, что Джанки подколол по поводу моей страсти к порезам. Он обычно не развивает эту тему, но всё же за время нашего знакомства пару раз говорил, что беспокоится. Думаю, он знает, что я не могу прекратить, потому и не лезет с нотациями. У каждого свой способ ослабить тревогу. Я вот тоже не считаю его образ жизни здоровым, но молчу ведь.

Тем временем Дэн отходит к инструментам, разложенным на тумбочке, робот поворачивается, чтобы проследить за его движением, – и в моём поле зрения оказываются соски, остро торчащие от холода.

Сонный взгляд охотно залипает на этой картинке.

Нужно оторваться… Но так лень… Какой рельеф мышц… В конце концов, почему я не могу просто полюбоваться, как в музее на мраморную статую… В этом нет ничего непристойного…

Пересилив себя, всё же тяну взгляд выше – по дороге зацепившись за ключицы… И за шею… Если вспомнить, как она приятно пахнет…

А тем временем изо рта – неожиданно – вырывается:

– Может…

Все оборачиваются ко мне, ожидая продолжения.

Чёрт, а что я хотела сказать-то?!

А, вот.

– Может, одеться? В смысле, со спиной закончили ведь уже, – волевым усилием я сдерживаюсь, чтобы не коситься на голый торс рядом, но зато срываюсь на нервный смешок. Ну почему я вечно хихикаю не к месту?!

Мужчина вопросительно смотрит на Дэна, видимо, ожидая разрешения. Тот кивает. Но я протестующе поднимаю ладонь и указываю на металлический стул с одеждой, висящей на спинке.

– Джанки, у тебя нет лишней? Эту, с дырками, явно уже не стоит надевать, а ходить в кожанке на голое тело – как-то слишком.

– Ща, – Дэн направляется к выходу.

Я не решаюсь отступить от робота – не хочу настолько явно показывать своё смущение – и в итоге напряжённо замираю, гипнотизируя дверь взглядом и всем телом ощущая непристойно близкое присутствие полуголого мужика. Боги, как хорошо, что я догадалась принять успокоительное.

Молчание тягостно давит, а затем – ура! – в дверях появляется Дэн с чёрной футболкой. Как обычно, мятой, будто её жевали, у Джанки других не водится.

Фух, наконец-то робот полностью одет! Футболка, конечно, обтягивающая, но всё же ситуация стала более пристойной, и дышится легче.