Цитаты из книги «Между нами только ночь»

Человек встроен в жесткую систему: работа, утренняя газета, семья, стул, стол, коридор, толкучка, ежедневный маршрут – вдруг он поднимает глаза и видит “Небесных водолазов” Тишкова – фотографии предков, глядящих из выцветших клубков их распущенных одежд – пуповины памяти, затихающий гул прошедших страданий и сновидений. Триста сказочных клубков, за которыми неотступно следуют живущие на Земле – в ту заоблачную страну, где ожидают тебя родные тени в гнездах небесных ласточек.

Лёня смахивает на полоумного, но ведь именно дети и сумасшедшие ближе всего к сердцевине искусства. Да, создание мифа – некое сумасшествие, но это всегда интересно для любого человека, потому что миф дает отдохновение, открывает краны, откуда вытекает тоска.

Рисунок летел, летел, пока не спикировал в контейнер. В нем свернутые холсты, сотни гравюр и этюдов, куча всякой всячины! Художник умер, въехал новый хозяин. И все картины, папки прежнего обитателя – в мусорку, жизнь художника исчерпана.

– Я десять лет рисовал, хотел стать художником, – Саша говорил. – И вдруг в одно прекрасное утро проснулся и понял, что я не художник – я создан восхищаться другими художниками. Боже мой! – вздохнул он просветленно. – Какая гора свалилась с моих плеч, до чего же мне стало легко и хорошо!

Озеро широко, трудно переплыть его, хотя лодка легка, неспешен ее скользящий ход по озерной дороге. На лавочке у кормы лежит пакет. Из него выглядывает атласный рукав, расшитый блестками. Солнце садится, птицы в гнезда спешат. Волны под ивами. Ветер треплет пряди озерных трав. Осторожно гребу на закат. В тишине только слышен плеск моих весел. Кто-то позвал меня с того берега: – Сюда! Я зде-есь! Оборачиваюсь и вижу – над озером в вышине – зеленые горы и белые облака. И, озаренный закатом, у самой кромки воды стоит человек и машет мне рукой.

Ну, голос у нее – говорящего ворона, суставы не гнутся, обвислая грудь, ну, речь замедлена, замороженные движения. Ну, воспаленные веки… Но сумрак взгляда, туман в бессонных и красных глазах! Взгляд – мутный, расфокусированный – и внутрь!.. В себя!.. Взгляд бесплотного скитальца, безымянной личности, неприкованной души. Неужели – Инга? У меня мурашки побежали по спине, как легко она вступила в сферу безмятежности, будто бы давно перешла пределы этого мира. Гилячка, собирательница трав, колдунья, омут, центр циклона. Ни жизнь, ни смерть ничего не меняли для нее. В ней была чистота единства некрашеного холста и необработанного дерева, как говорили старые даосы. Из беды она делала счастье. Отринутый мир лежал у ее закопченных стоп.

Флейта звучит, берег иной впереди. С другом простился, пора заката близка. Глянул назад — над озером в вышине Зеленые горы и белые облака[2].

А теперь времени почти не осталось, не за горами Великое Превращение, успеть стать пустой флейтой, на которой играет ветер, и ладно. И всё же, Господи, всё же – когда сознание угомонится, а мысли исчезнут, позволь мне в последний раз обернуться, будто на чей-то зов. Я сказала “будто”, потому что вряд ли на краю ойкумены, продвигаясь в безмолвие небес, удастся мне распознать в многоголосье Земли чьи-то дорогие моему сердцу интонации. Но когда, обернувшись, увижу родные фигуры с человеческими или звериными очертаниями в окаменевшем пространстве, дай почувствовать такую глубокую любовь, что все осколки, обрывки, клочки этой прожитой жизни вдруг сами собой соберутся, склеятся и воскресят удивительные мгновенья… как

“Я должна признаться, об этом знают немногие, – она писала нам, – книга «Французский врач в Йемене», переведенная на множество языков и связывающая теперь узами дружбы стольких людей, была в действительности лишь длинным письмом, написанным одному человеку. Перед отъездом в Йемен я очень любила одного человека, но оба мы были женаты, у нас были дети, мы не хотели разбивать наши семьи. Итак, мы расстались. Я очень страдала, и Андре, который всё это время был мне другом, согласился, чтобы я поехала в Йемен. Действительно, есть лишь одно средство забыть личное несчастье – это жить и трудиться ради чего-то большего, чем ты сам. И по возвращении во Францию я написала эту книгу, чтобы рассказать обо всём, что пережила, тому, кого больше не увижу. Когда она была издана, Андре отнес ему книгу. А теперь она служит для объединения далеких людей, которые любят эту Землю”.

Время не так важно в моей жизни, куда важнее пространство, земля, вот этот холм, по которому они шагали. Я чую Путника по следам, оставленным на дороге.