– Ну, ты загнул… Я считаю, что мы животные! Улитки! Каждая в своем домике, наедине со своими скелетами и переживаниями. И от материального мы не свободны. Вон у меня богатство – тележка из супермаркета, в ней все мои ценности – матрасик, подушка, одежда, еда и пр… Всем этим я дорожу, мне это обеспечивает свободу перемещения и переселения. В дождь закроюсь мешком, и иду со своей тележкой, точно как улитка.

– Здорово ты сказал, брат! Улитки!! – весело засмеялся Сергей. Так смеются только дети и праведники, чистые душой.

– До завтра. Уже вечереет. Устал, пойду я…

Макар думал, что он действительно стал улиткой или, даже скорее – рачком -отшельником, больше всего он теперь уставал от общения. Иногда у него были целые недели, когда он ни словом ни с кем не перебрасывался и бежал от любого общества как от чумы. Ему казалось, что он даже забывал, как звучит его собственный голос.

Поэтому он легко вздохнул, только вернувшись в свой цементный рай, оплаченный слезами дольщиков, пикеты которых он уже не застал. С тех пор прошло много времени, и он даже не представлял, как тут раньше было оживленно. На пустыре, между домов был целый палаточный городок. Но они так и не добились правды. Это был период дикого нерегулируемого капитализма и полной безответственности.

Приближающаяся ночь принесла с собой проливной дождь и сильный ветер. Макар закутался в свое одеяло и с наслаждением следил за причудливыми тенями на полу от веток единственного дерева, слушал шум ветра и стук незакрытой рамы ниже этажом. Становилось все темнее, ветер затихал, и под одеялом в сухом и не продуваемом месте Макару стало невероятно уютно. В такие минуты он чувствовал себя почти счастливым.

Постепенно его сморил сон, он провалился в глубокую темную яму без сновидений, и вдруг его разбудил какой-то звук. Это был не громкий звук. Макар напрягся и ждал, что звук повториться, чтобы распознать его. Но было тихо, если не считать возобновившегося завывания ветра. Макара вдруг охватил липкий ужас, он чувствовал, что рядом кто-то есть. Он ощущал это интуитивно, не слыша ни шагов, ни других звуков.

Вдруг, внизу громко хлопнула дверь парадной. Путаясь в полиэтилене, расстеленном на полу, он подбежал к окну. Никого. Внезапно от дома отделилась темная фигура. Кто-то в плаще или в блестящем от дождя полиэтиленовом черном мешке, крадучись, пересекал двор по диагонали в сторону реки. Это он! Это человек, присутствие которого он почувствовал. Но кто это, и он зачем приходил?

Стоя на сквозняке у окна, он не сразу заметил, что сильно замерз и поспешил вернуться под теплое одеяло. Как только лег, в тишине, он услышал только громкий стук сердца в висках, казалось, этот стук раздается на всю округу. Сон улетучился. Похоже, уснуть не удастся до утра. Мысли толкались в голове, одна сменяла другую. Когда страх немного отпустил, наконец возобладал здравый смысл. «А почему, собственно человек не мог сюда прийти? Совсем не обязательно, что он даже знает, что я тут живу. Может он приглядывал себе надежное место, где можно скрыться от непогоды?» Успокоившись, Макар мгновенно уснул.

Утро развеяло все ночные переживания, они казались смешными и надуманными. Солнце спешило высушить набравшиеся за ночь глубокие лужи и пекло во всю силу. Макар разбросал по полиэтилену свою импровизированную постель, стараясь разместить ее в рамках солнечного квадрата на полу. Сырость прокралась ночью в помещение и сделала его неуютным, поэтому нужно было бороться с ней, пока все не покрылось плесенью. Не дай бог простудиться во влажной постели в холодные майские ночи. В мае по ночам еще вполне могут быть заморозки.

Хозяйственные хлопоты так захватили Макара, что он чуть не прозевал время, когда нужно было идти к Мурату, еда уже давно закончилась. Завершив уборку, которая к его большому удивлению стала ему доставлять удовольствие, стал быстро собираться. Он не мог разобраться в своих чувствах. Интересно, если ему когда-нибудь удастся изменить свою жизнь, как мечтают многие живущие на улице, он так же будет любить убираться и азартно искать бесплатную еду? Макар громко хмыкнул, смеясь над своими мыслями и, засунув большой пустой мешок в карман, торопливо двинулся вниз по лестнице.

И вдруг он остолбенел – ниже этажом на стене длинного пролета лестницы чем-то похожим на уголь было крупно написано: «Я все знаю! Тебе не скрыться!». Так вот зачем приходил сюда этот, в плаще! Страх парализовал Макара, ноги стали как ватные, он автоматически продолжил спуск, вышел на улицу и остановился, ослепленный солнцем, обескуражено озираясь вокруг. А потом, вдруг, он бегом рванул назад, наверх, схватил пустую пластиковую бутылку и кусок тряпки и, набрав воды из лужи стал остервенело стирать надпись. Наконец, когда она превратилась в большое грязное пятно на стене, и слов прочесть стало невозможно, он успокоился.

Макар вышел на улицу и сел на какое-то цементное кольцо, похожее на кольцо для колодца, подставил лицо солнцу и глубоко задумался. На улице становилось теплее, можно было расстегнуть куртку. Не пойти ли к Сергею, узнать, как продолжается его следствие? И тут Макар снова вспомнил о еде и отправился к Мурату в Промзону.

Дорога была длинная, он шел не торопясь, задумался и, видимо пропустил назначенное время – Мурат не стал ждать. У задней двери закусочной для него стояли стопка контейнеров и большая бутылка с водой. На это богатство жадно поглядывала худая с проплешинами на боках дворняжка, но не решалась подойти. Может, опоздай Макар еще больше, она бы преодолела природную скромность и съела его еду. Голод не тетка!

Макар постучал в железную дверь, подергал ее, но Мурат не отозвался. Похоже уехал за товаром. Сегодня поблагодарить не удастся.

– Брысь, лишайный! – сказал он псу и погрузил контейнеры и бутылку в свой большой мешок. Впервые он не испытывал того теплого чувства, что что раньше, когда возвращался домой, как будто какой-то зловонный сквозняк ворвался в его жилище. «Кто это мог быть? Что он знает?» – думал Макар, пересекая пустырь, заросший по периметру все еще цветущей желтой вербой.

Погрузившись в свои мысли он, не спеша, двигался к дому, который все еще считал своим, но чем ближе он подходил, тем медленнее он шел. И вдруг из-за полуразрушенной будки охранника, которая уже давно пустовала, выскочил возбужденный Сергей.

– Привет! Пойдем, я тебе что-то покажу. Несомненно, это важная улика, которая приведет нас к убийце бедной Лены. Пойдем-пойдем! – торопливо подталкивал Сергей Макара в сторону их лагеря, где царило какое-то оживление и издалека было видно прямую фигуру Философа, который, как издали казалось, смотрел в их сторону.

– Давай так – я отнесу свою добычу наверх, а потом приду к тебе. Ты есть хочешь? – больше из вежливости осведомился Макар.

– Знаешь, никакого аппетита. Уже второй день кусок в горло не лезет, видимо так я разнервничался из-за убийства.

– Хорошо, до встречи!

Вместо того, чтобы торопиться домой, Макар долго задумчиво смотрел в спину Сергея, который, легко подпрыгивая, перебирался через строительный хлам, а затем обернулся и помахал другу.

И Макар, как будто проснулся, поспешил к себе, тем более, что снова начал моросить дождик. Несколько порывов ветра пригнали низкие тяжелые тучи, которые закрыли собой все небо. Настроение стало резко портиться, когда он поравнялся с большим серым пятном на стене лестницы, только хороший перекус мог его поправить, тем более, что от голода уже слегка подташнивало.

Раскладывая гостинцы от Мурата, Макар чувствовал себя как ребенок в новогоднюю ночь, роясь в мешке Деда Мороза. В контейнерах он нашел целое богатство – салаты и жареная картошка, рис, а в мешочке обрезки колбасы, заветренная ветчина и многое другое. Больше всего его порадовали остатки пива в большой бутылке, которую он сначала не заметил. Мурат не пил алкоголь и относился ко всем пьющим неодобрительно, но, видно, чтобы добро не пропадало, без разбору слил что-то в одну бутылку. Макар понюхал, встряхнул бутылку и, пробуя, чувствовал себя дегустатором, пытаясь понять, что же дополнило пивной букет терпким крепким вкусом. Стало тепло и весело, еда превратилась в закуску и, оказалось, очень трудным распределить ее на несколько дней, чтобы создать неприкосновенный запас. Так незаметно для себя, он заснул в теплой просохшей на утреннем солнышке постели. А дождь все моросил, приятно убаюкивая.

Макар проснулся оттого, что хотел пить. Прислушался. Вчерашнее чувство тревоги вернулось с удвоенной силой. Он тихо подошел к окну, потом выглянул на лестницу – никого, тихо. Решил дойти до будки, которая служила ему туалетом, подышал и немного прошелся. Дождь закончился и на горизонте зарозовело. А, вернувшись, и жадно попив воды, снова крепко заснул. На сытый желудок очень сладко спалось.

Утро опять радовало солнышком, не таким ярким, как вчера, а робким, неуверенным, которое, то выглядывало, то пряталось за прозрачным синтепоном перистых облаков.

Макар потянулся, попил воды, пожевал зачерствевший со вчерашнего дня хлеб и вдруг вспомнил, что его еще вчера ждал Сергей. А он совсем забыл и напился сомнительного пойла, от которого сильно болела голова и путались ночные воспоминания.

Собравшись и немножко поплескав воды в лицо из горсти – умылся, он заторопился к Сергею в лагерь Философа.

Приблизившись, он увидел скопление людей, среди которых были люди в форме – полиция. Он решил, что это расследование Сергея привело сюда полицию, и они снова копаются в подноготной обитателей лагеря. Вот! Он же предупреждал Сергея – не надо копать, лучше не будет! Макар начал сердится на него и думал, что ему скажет при встрече.

Когда он поравнялся с толпой, к нему приветливо подошел великан, которого звали Семеном, чего никак не мог запомнить Макар.

– Твоего друга убили, еще можешь попрощаться, а то скоро увезут, – подталкивал его в спину Семен. Макар, ничего не понимая, не знал, что ему делать, и категорически не хотел общаться с полицией. Он уже начал пятиться, как тут к нему подошел полицейский и стал расспрашивать, кто он и откуда. Макар, неохотно отвечая на вопросы грузного полицейского, продвигался к скоплению уже знакомых людей, окруживших лежащее на черном мешке тело Сергея.

– Почему он весь мокрый? – тихо спросил Макар стоящую рядом «училку» с поникшими плечами.

– Так выловили его из реки. Хорошо Николай, Хван, услышал какие-то звуки и всплеск под мостом. А то бы унесло его, и ищи-свищи. Никогда бы не нашли. Жалко, добрый он был… – всхлипнула она и стала похожа на старушку. Вокруг тела набралась большая лужа воды, вода с волос стекала на полиэтилен, собираясь капельками. Макару стало очень грустно, эти капли напомнили слезы.

– Что же, он случайно упал в темноте?

– Нет, ударили его сильно по голове и сбросили, – пояснил подошедший Коля. Он обычно был немногословен и не особо приветлив с Макаром, а тут возбужденный событиями, он стал более открытым. – Сильно разбили затылок, в кровь.

Макар обратил внимание, что главный полицейский, грузный седой старик, в стороне разговаривает с Философом. Было такое ощущение, что они как будто, давно знакомы.

В этот момент подъехала скорая помощь, тело погрузили и увезли. Училка – Зоя громко всхлипнула и сразу затихла.

Когда уехала полиция, вновь пообещав вызвать всех давать показания, Философ сказал:

– Надо Сергея помянуть!

И все, как муравьи, начали нести, что у кого есть, а Макар пошел к себе, решив принести бутылку водки, которая давно хранилась у него в заначке.

Поднимаясь к себе, он ощутил некоторую тревогу. Из всех чувств и переживаний у него доминировали опасения за самого себя и, разросшийся до невероятных размеров, инстинкт самосохранения. Именно он позволил ему выжить в тех условиях и ситуациях, в которые он попадал последние три года.

Он не чувствовал угрызений совести, что не пришел к Сергею, тогда, когда он его очень ждал. Он сразу подумал, что дотошный парень разроет что-то, выйдет на след убийцы женщины, которой он симпатизировал. И понимал, насколько это опасно, предупреждал Сергея: «Не делай это! Ты можешь задеть интересы очень опасных людей!» Тот не послушал, сам виноват. Но все равно жаль, очень жаль парня. И было любопытно, что же он разрыл. Но – «меньше знаешь, крепче спишь» – подумал Макар.

Положив в свой матерчатый мешок, помимо купленной по случаю бутылки водки, несколько помятых консервных банок с селедкой в собственном соку и остатки подсохшего хлеба, Макар двинулся к поляне, которая теперь без Сергея казалось пустой и неприветливой.

По дороге он думал о том, что не дай бог, эта компания захочет переселиться в его недострой. Он очень ценил свое одиночество и, не смотря на тревожные события последних дней, он ни в коем случае не хотел влиться в этот коллектив, тем более, что мало кто был ему симпатичен в этом коллективе. Хотя, человек существо социальное и он тоже иногда ощущал пустоту, тоску и потребность в общении с людьми и его тянуло в эту компанию, особенно после знакомства с Сергеем, ставшим ему другом.

Именно такой момент был и сейчас. Ноги сами несли его к костру, в котором с треском горели деревянные ящики. Вокруг костра крутились Никита, второй зам Философа помимо Николая, Зоя и великан – Семен. Семен принес откуда-то ворох сухих веток, что было удивительно учитывая постоянно идущий по ночам дождь.

– Откуда сухие ветки? Ведь дождь… – спросил Макар, выкладывая продукты на расстеленные мешки на импровизированном столе из пластиковых ящиков. Зоя старалась красиво сервировать стол, исходя из имеющихся ресурсов.

– Я их храню под крышей, в заброшенном сарайчике, за гаражами. Здесь много всякой полезной рухляди. Никогда не знаешь, что может пригодиться, – гордо делился Семен, отряхивая мусор и опилки с бессменного кожаного плаща.

– Предусмотрительно, – поддерживал разговор Макар.

Постепенно стол был накрыт, а в большой старой кастрюльке разогрели несколько банок тушенки с гречей. По поляне распространился невероятный аромат, который привлек всех к столу.

Семен заглянул в комнатку Философа, было неслышно, о чем они говорили. Выйдя оттуда, он громко позвал всех:

– Садимся! Философ подойдет позже.

Все расселись у стола. Некоторые приходили со своими тарелками и ложками. Зоя была на раздаче и раскладывала в протянутые тарелки по несколько ложек ароматного варева. Было видно, что она боится обделить Философа и Николая, оставляя запас в кастрюльке. Они, как потом выяснилось, обсуждали какие-то значимые и, видимо, неотложные вопросы. У Макара тарелки с собой не было, и ему выдали вопреки его ожиданиям не пластиковую, а старую фарфоровую тарелку, обколотую по краю.

– Стойте! Я хочу сказать! Тихий был человек – Сергей. Тихий и беззлобный. Непонятно, кому мог помешать. Нам его будет не хватать. Помянем его! Пусть земля ему будет пухом! – после этих слов Семена все выпили, даже Зоя. Чувствовалось, что ей тоже хотелось что-то сказать, она даже привстала, но раздумала.

Подошел одноглазый приятель Никиты, его длинная черная челка была убрана за ухо и отрыла татуировку на шее и большую серьгу в ухе. «Неформал, хиппи..» – подумал Макар. Видно было, что он тоже искренне переживал за Сергея.

– Между первой и второй.. – начал Семен, но осекся, так как на поляну вышли Философ и Хван.

– Не спеши, – медленно начал Философ, уверенно подойдя к оставленному для него свободному месту, не сел и продолжил говорить, взяв протянутый ему пластиковый стакан с водкой. – Вот какая она – наша жизнь! Сегодня ты радуешься солнышку и наслаждаешься тем малым, что дает нам бог, а завтра тебя уже нет. Совсем ли нет? Нет, не совсем. Мы продолжаем жить в сердцах близких нам людей, в их памяти, и пока живы они, живы и мы. Поэтому давайте помянем сегодня этого прекрасного доброго человека – Сергея, труженика и бессребреника. Выпьем за него!

И он резко опрокинул полный стаканчик себе в горло, практически не глотая. При этом Макар снова заметил на пальцах его наколки в виде перстней.

– Вторая смерть в наших рядах. Мне казалось, что Сергей неравнодушен был к нашей Лене. Вот они там теперь вместе. Может поэтому его и призвал бог туда раньше времени, – продолжал Философ, оправдывая свое прозвище неожиданным для Макара красноречием. Он не так часто приходил сюда, и имел не очень полное представление о всех персонажах. А люди все приходили, казалось, их уже было больше десяти.

– Полиция считает, что это несчастный случай, что Сергей оступился, идя по краю реки в темноте, ударился о разбросанные кирпичи и потеряв сознание утонул, – продолжал Философ, видимо передавая суть разговора с толстым полицейским.

– А что? Может, так и было, – неожиданно воскликнула Зоя. – А полиции все равно! Мы для них не люди! Зачем тратить время на расследование смерти какого-то бомжа?

– Эк, тебя накрыло с водки! – усмехнулся Семен. И все с удивлением смотрели на Зою, обычно тихую и немногословную.

– Что ты хочешь, чтобы нас затаскали в полицию?! А потом посадили первого попавшегося из нас за преступление? Может это ты его кирпичом? – гневно сверкая глазами рыкнул Философ.

– Зачем это мне? Мы дружили… – начала тихо оправдываться Зоя.

– Вот видишь! Обвинить можно любого! – успокаивался Философ, а Макар невольно залюбовался его крупными выразительными чертами лица, орлиным носом и платиновыми завитками обрамлявшими высокий лоб.

«Интересно, кем он был? Явно человек образованный. Но сидел. За что?» – задавал себе вопросы Макар.

– И все, рассуждения на эту тему закончили, и самостоятельные расследования тоже запрещаю. Это может привести только к беде. Если вызовут давать показания, будем давать. И все! Пусть земля будет пухом тебе Сергей, – завершил «официальную часть» Философ, уже сидя, принимая переданную ему тарелку с горячей гречей от которой еще шел пар.

И дальше собрание приняло неформальный характер, где-то послышались смешки, кто-то громко чокался кружками. А Макар подумал: «Рыльце в пушку, у тебя, Философ! Раз так настаиваешь, что не убийство это. А ведь Сергей что-то нашел, и хотел мне показать. А я не пришел, поленился, забыл». Только сейчас стало стыдно.

Еще когда сюда шел Макар поклялся себе, что не засидится так долго, как в прошлый раз, когда дни слились с ночами и он потерял счет времени. В тот раз, когда он познакомился с Сергеем. Вспомнил, как еще буквально вчера опасался, что тот переселится к нему. Как все зыбко в этом мире и непостоянно. Лирическое настроение заставило его посмотреть на звезды, но их не удалось найти – с одной стороны небо было затянуто огромной завесой из серых дождевых туч, а с другой было светлым, то ли от городского зарева, то ли от приближающихся белых ночей.

– И где же звезды? – не заметил, как сказал вслух Макар.