«Тебе у меня не отнять желания жить…»

 
Тебе у меня не отнять желания жить,
А мне у тебя набраться бы сил и стали.
Когда-то писал, мол, хотя бы без секса давай дружить.
Но мы не стали.
 
 
Я вижу в тебе мужчину и провожу
Свои параллели, и в них бесполезно тесно.
По-прежнему от твоего дыхания прихожу
В себя по неделе кряду, что, в общем-то, неуместно.
 
 
Мне кажется, Айрис Мёрдок закралась в жизнь,
Царапнула строчку, чиркнула спичкой дерзко,
Теперь я лежу на дне (так лучше для рефлексий),
Хотя на душе погано и даже мерзко.
 
 
В итоге – блокнот исписан, чернила ссохлись, рука дрожит,
Останется тишина и о чём мечтать,
А каждый кусочек любовный, когда он уже обжит
В моей голове, ставит рифмой своей печать.
 

2018

фото – автора

«Мы оставим после себя «Инстаграм» …»

 
Мы оставим после себя «Инстаграм» —
Не детей, не стишки, не точёные и деревянные ложки,
И никто не ответит унынием на гул неотложки —
Потому что забудут пароли сетей.
 
 
Мы оставим стаканчики из-под «Старбакса», шенгены и корочки виз,
«Чтояел», где я спал (как check-in из отеля),
Потому что так проще и мы так хотели,
Никакой бытовухи и дел из разряда: повесить карниз.
 
 
Мы оставим билеты в кино и коллекцию из самострелов в айфоне,
Никаких истерий и: «привет, мне так плохо одной без тебя,
что здесь корчусь от боли»,
А пока облепиха в гранёном (так модно) стакане задумчиво тонет,
Я поставлю сто лайков легко.
 
 
Припиши нигилизму, влюблённости, терпкой прохладе у моря,
Перебору коктейлей – б/а – хоть ты верить не склонен:
Но всё просто, когда понимаешь, пора сеять поле и – потом – что пора собирать урожай.
 
 
Это Екклесиаст в чистом виде – ни взять, ни прибавить,
А когда сто раз думаешь, где тут ушить, где добавить,
То приходится к выводу, мол, что пора скорость сбавить,
Потому что – скажи мне на милость – зачем эта гниль.
Мы оставим после себя пустоту – если очень удачно —
То выставим в модном музее
Или просто оставим – как зеркало в Колизее —
Чтобы вроде не к месту, но будет куда посмотреть.
 
 
Ну а, впрочем, оставим хоть что-то – клянись мне на крови,
Прямо здесь поклянись, что векам не придётся скорбеть.
 

2016

«Однажды…»

 
Однажды
Ты будешь стоять на тротуаре
Босая,
И ноги твои в пыли,
А руки
Выжженные – не знаю —
Ну скажем,
Клевером поросли.
И голос тих твой,
И ритм небрежен —
В метро смущаешь красивых дам,
А я всегда буду с тобой нежен,
На блюдце память тебе отдам,
Без искушения – в мыслях даже
Не будет времени до-тебя,
Я мажу лист свой густой гуашью
Лишь потому, что люблю тебя.
 

2018

«Хочется написать что-нибудь хорошее…»

 
Хочется написать что-нибудь хорошее.
Получается – сплошь ***ня.
Акмеистом выгляжу, смакую прошлое.
Ты за это (и правильно сделаешь) – ни рубля.
 
 
Хочется, чтобы ветер трепал волосы,
море синее и крепкий в терраске чай,
чтобы петь не в душе уставшим голосом,
а в нью-йоркской трущобе режиссера-любовника повстречать невзначай.
 
 
Хочется написать что-нибудь хорошее.
Есть блокнот, и ручка, и ноутбук.
Пара мыслей есть в мозжечке заброшенном.
Но ругаюсь. Матом. И только вслух.
 

2014

«Потому что не нужно слов, обещаний, клятв…»

 
Потому что не нужно слов, обещаний, клятв,
походов на выставки, в парки, кино, театры.
Ни к чему рестораны, духи, коктейли из лаймо-мят,
Потому что прелюдии слишком долги, слова – невнятны.
«Твиттер» – комкает, «Инстаграм» – искажает смысл.
Пустые вертятся толки, простыни – мяты.
Невозможно вербально спровадить мысль.
Да и глупо вслух, если звуки святы.
От вина – голова с утра, от предательств – мрак.
Пустота, огуречный рассол, свитер кашемировый,
Потому что ждать, пока свистнет рак, —
Это так же, как от новостей ждать мира.
Потому что выдался сложный день,
Ночь – бессонная, мысль – зачаточна – в марте почка.
Потому что не жду от тебя идей, только:
«Собирайся: ты едешь со мной. И точка».
 

2014, Дублин

фото – Анастасия Кулагина

«Во благо мира сотворю войну…»

 
Во благо мира сотворю войну
В своём малюсеньком приморском царстве,
На дереве плакаты wanted развешаю,
За голову твою провозглашу несметные богатства.
 
 
До переправы загоню коней,
Чтоб думать не пришлось про «не меняют»,
Надену мантию и вызову людей,
Что прошлое из зелий вызволяют.
 
 
Не думай, что сбежишь по выходным —
Мой понедельник начинается в субботу,
Поверь, в любой харчевне твой бокал
Вдруг обернётся сонною зевотой.
 
 
Ты будешь спать, и я тебя найду,
Озолочу, введу в чины и званья,
Придворным станешь главным во краю,
Вершителем судьбы и мироздания…
 
 
…Сижу с лучиной, холодно в избе,
Пора колоть дрова, в сарае убираться,
Вот мужика рукастого бы мне,
Да только ты не хочешь поддаваться.
 

2011, Черногория

«если пуля стреляет метко, то бьёт не в цель…»

 
если пуля стреляет метко, то бьёт не в цель,
а в ту точку, в которой ей следует оказаться,
я пишу тебе строчки мелом, попав на мель,
и, как водится, заступаю с нового абзаца:
 
 
густо смазав помадой рот, затянув ремень,
вспоминая годы с сарказма пылью,
становлюсь устойчивой, как кремень,
поддаюсь надеждам, рождённым штилем.
 
 
отношения связывают, ноют, бьют,
их незыблемость рушится ежедневно,
если жаль потраченных зря минут,
обтирай ладони солёной пеной.
 
 
от катрена к катрену ведётся речь
о наваристой – ложка стоит – разлуке,
всё скабрезно прогнившее брошу в печь,
смажу кремом и умываю руки…
 
 
…так бывает в дружбе, в любви, в бою
(в 3D-графике всё можно показать) —
если я тебя когда-то о помощи попрошу,
то, как водится, по сценарию следует отказать.
 

2013

«И она говорит: «…что до глубины, то искать её следует в сексе, а не в любви…»

 
И она говорит: «…что до глубины, то искать её следует в сексе, а не в любви».
А потом жмётся носом в моё плечо.
«Если ты думаешь, что сможешь меня приручить – лучше сразу уйди».
И в теле, знаешь, становится горячо.
И она говорит: «Он после меня счастлив – есть подруга, работа
И кашемировый плащ.
Я как будто взяла на себя все его заботы
И спасаю от неудач».
И она говорит: «Я могла бы с тобой тоже быть счастливой:
Щи с крапивой, глаженое белье,
Я могла бы причёски и на подоконнике в вазочке сливы,
Только чувствую: не моё».
И она говорит: «Я могла бы родить тебе дочку.
И домик чтобы стоял у реки.
Но не в силах поставить вместо свободы прочерк.
И не хочется вопреки…»
И сидим: она варит мне кофе в турке, я, как в дурке, кажется, что люблю.
В своих мыслях сжигаю её дневники в печурке.
И прошлое, как новорождённого котёнка в ведре, гублю, гублю, гублю…
 

2013

«Так обычно пишут отцу, мол, зачем не с нами?..»

 
Так обычно пишут отцу, мол, зачем не с нами?
«Мама так красива, умеет борщ,
мы семь вёсен пускали фантики парусами,
почему отдельно теперь идёшь?»
И коряво – маме в командировку:
«Приезжай, тут бабушка – лютый зверь.
Я сажаю, ем и пропалываю морковку,
без конца смотрю на входную дверь».
Так вербализуют кошке:
«Мне жаль, ты сдохла,
нет роднее твари по всем земле.
Без твоих мурлыканий как оглохла,
в одиночестве засыпаю в московской мгле».
Набивают строку: «привет. в порядке?»,
про себя, как в сноске:
«Господи, пусть бы счастливым стал…» Я
 морковные семена разбрасываю по грядке.
А ты сделай вид, что не прочитал.
 

2014

«Да будь ты трижды проклят и мной же взмолен…»

 
Да будь ты трижды проклят и мной же взмолен.
Опущен в ад и вычищен до раёв.
В суровых красках у ветхих сырых часовен
Отыщешь много красивых слов.
 
 
Да будь ты сотни раз безоружен, во снах – простужен,
Бодр и здоров наяву,
Я не прощу тебе даже стужу
В том месте, где для тебя живу.
 
 
Да будь весь день напролет лучистым,
А сам ты – вымощен, наг и чист,
Я перестану гадать на числах,
Ты – замараешь свой белый лист.
 
 
Да будь ты горестным и убогим,
Не мыты ноги, роба в пыли хмельной —
Услышь, о чём тебе рёвом боги:
«Стань хоть на милю самим собой,
 
 
Забудь иллюзии и пороки,
Представь, чтоб общество – тесный сонм,
И, оббивая лицом пороги,
Услышь на правом церковный звон».
 

2013

«Я даю тебе ангела – пусть он тебя хранит…»

 
Я даю тебе ангела – пусть он тебя хранит
От потерь, расставаний, горечи злых обид,
От холодного нрава и прокисшего молока,
От подтёкшего мёда, предательств,
от которых так больно, что даже немеет рука,
От безудержной страсти и солью присыпанных ран,
От – «спаси меня, Господи, холод даёт океан»,
От порочных идей и по-ханжески скучных снов,
От отсутствия авантюр и от веры в непоколебимость основ.
 

2019

«Любить, ненавидеть, заботиться или плакать, быть жертвой, начальником, волком или овцой…»

 
Любить, ненавидеть, заботиться или плакать, быть жертвой, начальником, волком или овцой,
Нести ли на ужин падаль в окровавленных лапах или пастись на лугу, питаясь одной росой,
Использовать силы свои во благо, во вред, во имя, быть верным или предателем, гнилью или травой,
Оттачивать остроумие, притворяться, что ты рабыня, или, напротив, богиней прикинуться, разверзающей шар земной,
Реветь ли в подушку, лепить ли себя из глины, оттачивать самоё себя под беспечный запев вроде «у-лю-лю»,
Да даже стрелять – в лица ли, бронежилеты, спины – it’s up to you, детка, по сути, тут всё едино – it’s up to you.
 

2012

«я не знаю совсем, куда мне от тебя деваться…»

 
я не знаю совсем, куда мне от тебя деваться,
то ли выть, то ли ныть, то ли вдребезги разбиваться,
так устала, что больше не хочется разгибаться,
просыпаться и застилать постель.
 
 
я не знаю, откуда ты взялся, такой апрельский,
полутигр, полуагнец, урбанистично-сельский,
я, конечно, тебя понимаю, но по-житейски —
всё указывает мне на дверь.
 
 
верь – не верь, мне хватило таких за юность,
от таких то ломалась, то падала, реже – гнулась,
кое-как починилась, заклеилась, цепь замкнулась,
и вот на тебе – снова такой же зверь.
 
 
мне и вправду совсем не хотелось таких сюжетов
поворотов, страданий, криков, сплошных запретов,
говорят, что бывает проще, но только где-то
не на этой планете…
а он мне упрямо: верь.
 

2011